Олег Сидельников - Нокаут
— Какого же черта вы деньги отдали? — потеряв самообладание, воскликнул Фрэнк. — Рокфеллер вы, что ли, деньгами швыряться?!
— Да я ж потому и отдал, что не Рокфеллер! — обиделся Ганиев. — На что мне капитал? Зарабатываю неплохо. А если занимаюсь изобретательством, то ведь не из-за денег же!
«Викинг» продолжал смотреть в одну точку. «Кретин! Ну что за кретин!» — думал он о странном инженере. Но в глубине сознания гнездилась тревожная мысль. Она долбила мозг, повторяясь в такт перестуку колес: «Ты кретин, ты кретин, ты кретин…»
Влажный ветер врывался в узкую прорезь окна надувал парусом занавеску, по стеклу текла дождевая капель. Фрэнк перевернулся на живот и глянул в окно, Стекло отразило его лицо — продолговатое, энергичное, с волевым подбородком.
По лицу текли слезы. «Викинг» опешил, но тут же все понял: дождевые капли ползли по оконному стеклу.
— Странная погода, — послышался голос Джо. — Начало июня — и вдруг дождь. Типичное не то.
— Не спишь, малыш? — обрадовался «Викинг» Он как никогда нуждался сейчас в собеседнике.
— Сплю, — отвечал Джо. — Разве это не заметно? Я только что слушал в исполнении джаза «Золотые ворота», слоус-фокс «Коктейль». Потом он заиграл «Во саду ли, в огороде», и мне пришлось проснуться.
— Давай поболтаем, старик, — предложил «Викинг».
И они принялись невесело шутить в ожидании рассвета.
Глава XXI. В древнем городе
Гостиница, в которой поселились «Викинг» и Джо, внешне напоминала военный корабль, неведомо как очутившийся на суше. Внутренний распорядок в ней тоже был своеобразный. Чуть ли не ежедневно администрация устраивала авралы по борьбе с клопами и мухами, проводила сортировку жильцов на предмет освобождения номеров для участников предстоящего совещания новаторов-цветоводов, досаждала ежедневным переучетом мягкого и жесткого инвентаря.
К приезду Фрэнка и Джо в гостинице проходил уже третий месяц «Месячник ликвидации несоответствия». Об этом важном событии в жизни гостиничного коллектива вещал красочно выполненный плакат, вывешенный для всеобщего обозрения в вестибюле:
………………………….ТОВ. СТАРОЖИЛЫ!…………………………
Проведем месячник ликвидации несоответствия
между названием гостиницы и ее действительным
состоянием!
………………….ПРОЯВИМ СОЗНАТЕЛЬНОСТЬ!…………………
Быстро, дружно и на ВЫСОКОМ УРОВНЕ выселимся
из занимаемого помещения, не дожидаясь пока
вас выселят в административном порядке.
Улыбающийся человек в правом нижнем углу плаката, нагруженный чемоданами и узлами, изображал, видимо, некоего старожила, быстро, дружно и на высоком уровне выселяющегося из гостиницы. Рядышком висел «график выселения», из коего явствовало, что из двадцати девяти старожилов выселился всего один Г.X. Монтекарлик, да и тот сделал это вряд ли добровольно, так как в графе «мотивы выселения» стояла пометка:
«Осужден за растрату».
— Очень демократическое мероприятие, — похвалил Винокуров месячник и, улыбнувшись администратору, добавил: — Нам нужен номер. На двух человек.
— Нет номеров! — угрюмо отвечал администратор и вдруг закричал в исступлении: — Нет!! Понимаете, нет номеров! Здесь не гостиница, а коммунальный дом. Жильцы живут по пять-десять-пятнадцать лет… Вон видите подростка в голубой футболке? Это Петька Умывальников. Он родился и вырос в одиннадцатом номере… А вот идет с авоськой гражданка Мордухаева. Она недавно разошлась с мужем, и они обменяли двухкомнатный номер на два однокомнатных в разных этажах!.. Вот. А что вам от меня надо?
Нервный администратор высунул из окошечка небритую физиономию и жалобно посмотрел на невозмутимого клиента.
— Вы расстроены ходом трехмесячника, товарищ. Сочувствую. А несознательных старожилов порицаю, — отвечал Фрэнк. — И все-таки нам, писателям, необходим номер.
— Что я могу сделать? — администратор сделал страдальческое лицо. — Идите в шестнадцатый, Лисандрюка — ваш номер… Пошли, что ли?
По дороге администратор всячески поносил старожилов и рассказывал разные истории из быта жильцов. Давным-давно, когда гостиница только достраивалась, приехал в город крупный специалист — инженер-электрик. Обеспечить хорошей квартирой его не смогли и, в порядке исключения, поселили в гостинице. Это послужило прецедентом. «В порядке исключения» въехало еще десяток семей, а затем переведенные в город специалисты стали вселяться явочным порядком. Люди жили, плодились и размножались, в коридорах появились веревки с пеленками, шипящие примусы и разные вкусные и невкусные запахи.
Жильцы стали бесчинствовать. Они образовали «государство в государстве», избрали домком, поставили свои электросчетчики и вообще всячески игнорировали и третировали администрацию. Один из них, некто С. П. Галимотня, дошел до такой наглости, что перестал платить за постой, а потом уехал, каким-то чудом ухитрившись обменять свою «жилплощадь» на квартиру в городе Казани.
— Что делать? Посоветуйте, товарищи литераторы! — плакался администратор. — Я совсем голову потерял. Душа зачерствела. На прошлой неделе жильца из тридцать восьмого номера в больницу отвезли. Консервами отравился. Так верите ли… я плакал от счастья… Надеялся. А пришел на работу — и сердце у меня оборвалось: смотрю… Идет подлец из умывальной комнаты здоровее прежнего. Выдюжил!
— А я сейчас покажу, как надо действовать, — заявил «Викинг» и решительно постучал в дверь, на которой была прибита бирочка с цифрой «16», медная дощечка «Ю.Р.Лисандрюк» и железный ящик, выкрашенный голубой краской с белой надписью «Для писем и газет». Рядом на стене висела большая стеклянная доска, гласившая:
Обучаю!
Письму на пишущей машинке по ускоренному методу. Десятипальцевое печатание гарантируется.
— Это жена Лисандрюка халтурит, — пояснил администратор, указывая на стеклянную доску.
Сергей Владимирович постучал еще раз и распахнул дверь.
— Войдите! — ответил сочный тенор.
— Поздно, гражданин, — начал Винокуров хамским тоном. — Я уже вошел. Комиссия пришла… Э-э! Да вы, оказывается, в одних кальсонах и босиком… Отчего это у вас такие желтые пятки?
— Пятки — мое личное дело, — с достоинством произнес рыжеватый субъект. Он развалился в кресле-качалке и не сделал ни малейшей попытки пополнить свой туалет. — Опять, небось, инвентарь явились клеймить?
Винокуров многозначительно помолчал и вдруг рявкнул, будто кувалдой ударил:
— Выселять вас начинаем! Очищайте помещение!!
Гражданин Лисандрюк окаменел. Полное белое тельце его напряглось, и пуговица, поддерживавшая единственный предмет туалета на жильце, с мягким шорохом покатилась по полу.
— К-ка-ак это?
— А вот так, — ухмыльнулся Винокуров. — На то закон есть.
— Для меня закон — не указ! — запальчиво крикнул Лисандрюк, вскочив и придерживая рукой кальсоны.
— И указ на то есть, гражданин! — вставил администратор.
— Для меня указ — не закон! — отвечал Лисандрюк. Винокуров стал терять терпение:
— Если дуракам законы не писаны, то указы и подавно, гражданин. Но мы вас выкинем просто так… на основании вышеизложенного. Хватайте его!
Лисандрюк сопротивлялся отчаянно. В пылу сражения он потерял последнее, что было на нем из одежды, и походил на грешника в аду, уклоняющегося от сидения на раскаленной сковороде. Он пыхтел, кусался и под конец, вырвавшись, обвил руками и ногами качалку.
— Взбесился он, что ли? — тяжело дыша, сказал «Викинг». — Мы же не собираемся его кастрировать.
— Кастрируйте! — воскликнул Лисандрюк. — Но жилплощадь я не покину.
— Выносите его вместе с качалкой, — скомандовал Сергей Владимирович.
— Ка-ра-у-у-у-л! — завопил жилец оглушительным голосом. — Выселя-а-а-ют!!
В коридоре послышался шум. Во мгновение ока плотная толпа старожилов окружила администратора и Винокурова с Джо. Лица старожилов были угрюмые и не предвещали ничего хорошего. Из толпы вышел бородач в косоворотке — самостийный домком.
— Положите на место человека с качалкой, — пробасил бородач. — А вы, — тут он повернулся к администратору. — Бросьте эти фокусы: приезжих натравливать на людей. Третий раз за неделю — многовато больно. Смотрите, как бы худо вам не было!
— Да что вы, товарищи? — заюлил коварный администратор. — Это не я. Приезжие сами инициативу проявили.
— Нельзя, голуби мои, человека с жилплощади выжать. Грех это, — пропела старушенция в белом платочке.
Черноглазый, кавказской внешности, с вилкой в руке, произнес витиевато:
— Эшаку не породить коня, администрации не выселить жильцов.
Администратор сокрушенно махнул руками.
