Данил Корецкий - Спасти шпиона
– Боже мой, – выдохнула Оксана.
Что-то смутное, как сон, забрезжило в голове. Она поехала с Джессикой в казино на Пальмовой улице… Так. Выиграла большие деньги. Три пачки – две тугие и одна неполная. Ясно. Мартини, шерри-бренди, шампанское, еще шампанское, еще… Потом… Дальше была пустота. Хотя нет, вспомнила! Этот ковбой из службы безопасности поехал ее провожать, и она затащила его в дом… Боже, как ей плохо! Надо принять душ и выпить кофе… В ванной она подошла к зеркалу. Да-а-а… Темные круги вокруг глаз, распухшие губы, засосы на шее и на груди, синяки на предплечьях… У этого ковбоя пальцы словно из железа, и объезжал он ее, как дикую кобылку…
Надев халат, Оксана осмотрела спальню, гостиную, потом вышла в коридор. Сумочки нигде не было. На крыльце столкнулась с бригадиром пуэртосов, тот чистил инструмент в корыте с водой. Обычно он улыбался заискивающе, а тут едва поздоровался.
– Я ищу сумку, – Оксана нарисовала пальцами в воздухе прямоугольник.
Бригадир пожал плечами.
В машине на переднем сиденье валялась пачка сигарет, ключ торчал в замке зажигания. И еще треснуло лобовое стекло… и глубокая вмятина на левой двери. Кошмар, кошмар. Оксана медленно, осторожно, как нож из тела, достала ключ и вернулась в дом.
Кухня, холл. Подниматься наверх не хотелось, там раздавался оживленный испанский говор рабочих. Направилась обратно в спальню, по пути едва не налетела на молодого парня, он нес два ведра с какой-то грязью, широко расставив руки со вздувшимися узлами мышц.
– Сумка! – едва не прокричала Оксана. – Деньги!
Он застыл на месте. Это был тот самый мальчик, испуганные вишневые глаза, пухлые щеки, кожа цвета кофе с молоком. Он бережно опустил ведра на пол и, ни слова не говоря, побежал наверх, оставляя душновато-кислый шлейф. Через минуту появился, руки все так же расставлены, но это уже жест недоумения:
– Не знаю. Никто не видел.
Оксана вернулась в спальню. Посмотрела в зеркало и обрадовалась: душ смыл с лица следы бурной ночи. Лишь под глазами остались небольшие тени, да губы будто ярко накрашены и обведены контурным карандашом. Отметины на теле скрывал махровый халат, а внутреннее опустошение незаметно, так что вид у нее был вполне приличный. Наверное, я и в гробу буду хороша, подумала Оксана и тут же испугалась этой мысли.
Вдруг она заметила что-то в отражении за своей спиной, какой-то металлический блеск под кроватью.
Сумка лежала там. Оксана встала на колени, достала ее. Мобильник, кредитки, документы, косметичка, ключи. Все на месте. Денег нет. Она села, уперла локти в колени, положила голову на взмокшие ладони.
Потеряла. Или проиграла. Но ведь была немалая сумма… Двенадцать с чем-то тысяч. Как она сумела? В голове вдруг возник образ: мусорная будка посреди ее родного двора в Тиходонске, красное пластиковое ведро опрокидывается в черное, пахнущее гнилью окошко. При чем тут это?
Она решительно направилась к телефону, набрала номер Джессики. Трубку сняли после девятого гудка.
– Алло, я слушаю! – донеслось сквозь рев телевизора. – Кто это?
– Это Оксана, соседка. Извини, я… Я нахожусь в некотором затруднении, помоги мне.
Пауза. Из трубки доносилась реклама ток-шоу Ларри Кинга.
– Это я! – повторила Оксана. – Ты слышишь меня?
– Слышу. Что у тебя случилось? – Голос на том конце провода заметно охладел.
– Расскажи, что было вчера… Не молчи! У меня разбита машина, деньги исчезли! Я ровным счетом ничего не помню!!…
К концу фразы Оксана сорвалась в крик и заплакала.
– Вообще ничего?
– Вообще! Ничего!
– Тогда ты единственная в Дайтона-Бич, не знающая о собственных похождениях. Весь город только о них и говорит.
В груди Оксаны что-то оборвалось. К горлу подступила тошнота.
– Но что я такого сделала? О чем тут говорить?
Ларри Кинга сменила реклама финансовой компании:
«Сейчас самое выгодное время…»
– Ты выиграла двенадцать тысяч, – произнесла Джессика ровно и сухо. – Это очень большой выигрыш для нашего города. А потом напилась и проиграла все, до цента. Ты вела себя неприлично, оскорбляла персонал казино, устроила скандал в баре!
– Ой! Я правда ничего не помню!
– Возможно, в России это и оправдание, но не в Америке, – ледяным тоном сказала Джессика. – Здесь не принято так себя вести, не принято швырять деньги на ветер! Это неприлично, это вызов обществу!
– Но я не знала…
– Как не знала? Знала! Я ведь предупреждала тебя насчет шампанского!… – Тут Джессика выдержала еще одну паузу и произнесла замогильным голосом: – Это был «Боллинжер», по триста двадцать за бутылку!
– «Боллинжер»? – зачем-то переспросила Оксана.
– Проигравшись, ты требовала еще шампанского, требовала икры, причем пыталась расплатиться карточками, на которых не было денег!
Ноги стали ватными, Оксана села на пол.
– Бармен вызвал полицию. Он говорил, ты вела себя агрессивно, оскорбляла его… выкрикивала расистские лозунги…
– Кошмар…
– А что ты мне говорила – помнишь? – продолжала Джессика. – Впрочем, ладно…
И тут же загремела:
– Обзывала толстой похотливой дурой!… Американской сучкой!…
Она заплакала, заглушая бойкую увертюру перед началом «Крошек из Лас-Пальмас».
– Погоди… Я не хотела, – проговорила Оксана онемевшими губами. – Я здорово набралась, Джессика. Извини…
– Толстой похотливой сучкой и дурой! Значит, ты считаешь меня такой! – рыдала та.
– Но почему… Ты же видела, в каком я состоянии!… Почему ты не пыталась меня остановить?!
Джессика от неожиданности поперхнулась, даже в ее телевизоре возникла какая-то пауза.
– Как не пыталась?! Как?! Мы с тем парнем из охраны целых десять минут держали тебя за руки, уговаривали, пытались не пустить в игровой зал!…
– Ковбой, да?… – вспомнила Оксана. – С бровями? У него действительно большие… Как мне стыдно, Джессика, если б ты знала!
– Я заплатила триста двадцать долларов за эту последнюю бутылку, а Барклай вызвался отвезти тебя домой. Только поэтому тебя не забрали в участок! Мистер Рипли, хозяин казино, договорился с шерифом, ведь он неплохо на тебе заработал…
Джессика замолчала. В трубке слышалось ее тяжелое дыхание. Она шмыгнула носом.
– Не знаю, дорогая, как ты будешь из всего этого выпутываться… – сказала она. – Такие вещи в нашем городе запоминают надолго. Думаю, местные газеты распишут все в красках…
– Я тоже не знаю, – ответила Оксана и положила трубку на рычаг. Теперь она вспомнила все. Или почти все.
– …И охлади шампанского, я скоро вернусь…
Пачки из сумочки она высыпала в окошко кассы – так в тиходонском детстве, еще до появления мусорных контейнеров, граждане опорожняли мусорные ведра в кирпичную будку посреди двора.
– Тысячедолларовые фишки на все, – сказала она. Хотелось, чтобы прозвучало убийственно-спокойно, чтобы не подумали, будто напилась до чертиков и пустилась во все тяжкие. Но, как назло, вышло так, словно говорила с непрожеванным пирожным во рту.
Над перегородкой показалось некрасивое черное лицо девушки-кассира. Плавный переход: возмущение, брезгливость, узнавание, бескрайнее удивление.
– Но ведь вы уже, кажется…
– Не твое дело, – сказала Оксана. Под ложечкой вдруг засосало, как перед прыжком в бездну, как перед первой ночью с мужчиной. Ощущение ей понравилось.
– Фишки. Тысячедолларовые. Без ста тысяч я от вас не уйду…
Расплывающийся яркими огнями игровой зал, она идет ровно, строго, не качаясь, с достоинством подняв голову.
– На все! Карту. Еще. Еще.
Туз, валет, десятка… Очень символично! Сурен, Кудасов и Билл выстроились в ровную линию. Так офицеры в секретной части под Тиходонском выстраивались плечом к плечу на строевом смотре. Джекпот? Но почему никто не аплодирует, не кричит радостно и ободряюще, почему крупье с постным лицом сгребает лопаточкой ее фишки в свой ящик? В чем дело, урод?! Какой перебор?! Какие два лишних очка?! Ты вначале считать научись! Это все Билл… Он казался крупной фигурой и обещал выигрыш, а сам завез ее в эту дыру и исчез. Ну и хрен с вами! Все равно я всех угощаю. Русские не сдаются!
Дура! Какая дура! Добахвалилась! Ушла без ста тысяч, без денег на карточках, которые Билл оставил для текущих расходов и ремонта, зато с испорченной репутацией и долгом Джессике! Ей хотелось выть, кататься по полу, стучать кулаками по стенам… Но сначала надо остаться одной.
Оксана разыскала бригадира и резко объявила:
– Рабочий день окончен. Убирайтесь по домам. Немедленно.
Снова зашла в ванную. Разделась, посмотрела в зеркало.
Симпатичная мордашка, длинная шея… Прямые, до плеч, волосы. Раньше они были рыжими, но Билл посоветовал выбрать менее вызывающий цвет, и она стала шатенкой. Оксана собрала волосы наверх. Некоторые ухажеры считали, что так ей лучше. Может, действительно сделать стрижку каре? Или заколоть пучок на затылке? Хрупкая фигурка, тонкие руки, маленькие груди, узкая талия, гитарный овал бедер. Ляжки худоваты («Кушай больше, худышка, у тебя между ножками кулак пройдет», – говорила мама), зато икры безупречны, и, вообще, ее ноги очень любили мужчины.
