Владимир Царицын - Уфолог
- А потом его подобрали люди из Агентства?
- Не подобрали, разыскали, - мягко поправил Макса полковник Че-ремных. - Родители Сережи были дипломатами, но имели некоторое отношение к нашей организации.
- И много таких ребят работает у вас?
- Таких, как Харизма мало, - уклончиво ответил полковник.
- Я бы с ним еще поработал, - сознался Макс.
Полковник пристально посмотрел на Хабарова.
- Харизма служит не в моем подразделении, - сказал он. – Но, в принципе, это вопрос решаемый. Честно говоря, я думаю о создании группы. Дело в том, Максим, что у нас, я имею в виду свое подразде-ление, одиночек нет. Все операции проводятся в составе групп из че-тырех-пяти человек.
- А Дантист? – спросил Макс.
- Дантист был в отпуске. Группа, в которой он работал, распалась. Теперь надо создавать новую.
В аэропорту Хитроу Дантист не стал брать машину на прокат, по-ехал на такси.
В это время года, середина июля, даже хмурый Лондон выглядел ярко и празднично. Солнце щедро поливало улицы, радужно отража-лось в окнах домов и огромных стеклах двухэтажных автобусов. Даже некоторые прохожие, невзирая на многовековые пуританские тради-ции, оживленно разговаривали и улыбались.
С водителем Дантисту повезло: выслушав адрес, он молча кивнул и за всю дорогу не проронил не слова, верно определив, что пассажир к разговорам на вечные темы, то есть о погоде и внешней политике не расположен.
Вдоль кладбищенского забора стоял ряд серых двухэтажных зда-ний, все первые этажи которых были заняты магазинчиками, торгую-щими свечами, оловянными и гипсовыми распятиями, венками и про-чей ритуальной атрибутикой. Попросив водителя остановить машину возле одного из таких магазинов, Дантист вышел и отпустил такси, по-том зашел в магазин.
В глубине помещения, за прилавком, сидела дородная женщина не первой молодости и вязала, спицы мелькали в ее руках.
- Здравствуйте миссис Паркер, - поздоровался Дантист. Женщина оторвалась от своего занятия и приветливо улыбнулась, вставая и подходя к нему, лицо ее было круглым, румяным и добрым.
- А, сэр Алекс! Доброго вам здоровья.
Дантист улыбнулся одними губами и сказал:
– Вот я и снова у вас. И мне как всегда: три восковых свечи и букет белых лилий.
Женщина положила на прилавок три тонких и длинных восковых цилиндрика и ушла в соседнюю комнату за цветами. Дантист осмот-релся. Здесь ничего не менялось уже более трех лет – те же шторы на окнах, серые, с черными траурными лентами, то же бронзовое распя-тие в углу, подсвеченное двумя старинными канделябрами с дюжиной свеч на каждом, тот же специфический запах скорби и памяти, та же тишина…
Миссис Паркер вернулась, неся в руках букет белых лилий.
- Извините, сэр Алекс, сегодня цветы и свечи обойдутся вам на полтора фунта дороже, - произнесла она извиняющимся тоном. - Це-ны выросли со дня вашего последнего визита. Сами понимаете - ин-фляция…
- Ничего, - успокоил ее Дантист, доставая деньги. – Полтора фунта меня не разорит, а инфляция – процесс от нас не зависящий. Как здо-ровье сэра Томаса? Не подыскал ли еще себе замену?
- Ну что вы, сэр Алекс! О какой замене вы говорите? Томас, он же без своей работы и дня не проживет. Не может он без своих покойни-ков, никак не может. Ему на кладбище веселее, чем в гостях. Мы на рождество, сразу после вашего последнего приезда, к дочери в Париж ездили. Погостить толком не удалось. Этот старый трудоголик на тре-тий день домой запросился. Только неделю-то всего и погостили у до-чери. Я хоть с внучками понянчилась…
- Значит старый добрый Томас на боевом посту?
- А где ж ему быть?
Дантист расплатился за покупку, вышел из магазина и войдя в кладбищенские ворота по боковой аллее направился вглубь кладби-ща. Увидав его издали, сторож Томас Паркер, расплылся в улыбке и приветственно помахал рукой.
- Фотографию я приделал, как вы просили, сэр Алекс, - сообщил он после того, как они поздоровались, крепко пожав друг другу руки. – А еще отремонтировал проводку, поменял выключатель и поставил бо-лее мощный светильник. Теперь там светло как днем.
- Спасибо, сэр Томас, - поблагодарил Дантист. – Вы лучший клад-бищенский сторож, которого я когда-либо встречал.
- Да, бросьте… Просто я стараюсь хорошо делать свою работу. Ну…, не буду вам мешать…
Дантист открыл дверь склепа, внутри было сухо и темно. Он не стал включать электричество, поставил свечи на мраморную столеш-ницу в специальные гнезда и зажег нитяные фитили. Огонь свечей ос-ветил три ячейки в стене, На крайней справа была фотография жен-щины, такая же, что стояла в его московской квартире на каминной полке. Над фотографией надпись: Бажена Яржебинска. Под ней – да-та рождения и дата смерти. Дантист подошел к ячейке и провел рукой по фотографии.
- Вот и я, Винтик. Сколько меня здесь не было?.. Больше половины года, почти семь месяцев. Я расскажу тебе, что произошло за это время… Я снова один. Ольга ушла, а я не стал ее удерживать… Ее любовь ко мне не смогла победить мою любовь к тебе. Кое-кто уверя-ет, что любить можно несколько раз. Я им не верю. Но, может быть, они не врут и даже не ошибаются? Может быть, они просто другие? Или я другой? А, может быть, они просто не знают, что это такое - лю-бовь? Может, они называют любовью что-то другое? Привязанность, привычку… Многие из них не знают, каково жить без человека, без ко-торого жить невозможно?.. Ночи без сна. Много, очень много ночей без сна… Сигареты… Кофе… Влажные простыни… Мысли… Воспо-минания… Снова кофе… Снова сигареты… Снова воспоминания… И опять – кофе, сигареты, воспоминания. Так без конца… Какие еще но-вости? Я снова работаю, снова занимаюсь тем, что я умею делать хо-рошо – охраняю мир от маньяков и преступников. Иногда спасаю его от войны. Кстати, я только что в очередной раз спас мир. Работа за-ставляет меня отвлечься от воспоминаний. И еще… она предоставля-ет мне шанс увидеться с тобой раньше, чем наступит естественная смерть. Маньяки и преступники – народ опасный, могут убить. Нет, нет, не думай, милая, что я специально подставляю свое тело под пу-лю или нож! Но… Больше всего на свете я хочу быть снова с тобой, Винтик. А вместе мы можем оказаться только там…
Дантист присел на скамейку для молитв и, прислонившись спиной к шершавому камню, закрыл глаза. Черты его лица расслабились, и оно стало каким-то детским, добрым и наивно-грустным. Губы тронула легкая улыбка. Он уснул. Наверное, во сне он видел ее, свою люби-мую Бажену, Винтика, как он ее называл.
Когда Дантист проснулся, свечи догорели, лишь фитилек одной свечки, той, которая стояла справа, напротив ячейки с прахом Баже-ны, нервно вспыхивал в лужице расплавленного воска.
Дантист сладко потянулся и поднялся с жесткой скамьи.
- Как мне хорошо спится рядом с тобой, Винтик, - сказал он женщи-не на портрете. – Ты охраняешь мой сон. Я сплю беспечно, как ребе-нок. Если мы не встретимся с тобой до того времени, как я состарюсь и уйду в отставку, я обязательно переберусь сюда, на окраину Лондо-на и буду жить рядом с тобой, дожидаясь своего часа. Я буду рабо-тать кладбищенским сторожем вместе с Томасом. Или вместо него, если к тому времени он уже присоединится к вашему сообществу. – Дантист щелкнул зажигалкой, чтобы посмотреть на часы, потому что фитилек свечи потух и склеп погрузился в темноту. – Ну, мне пора, Винтик, меня ждут живые. Не скучай, я скоро снова навещу тебя…
Макс после встречи с полковником Черемных ехал домой не спеша. Торопиться было некуда, никто не жал его в пустой холостяцкой квар-тире. Можно было, конечно, сходить куда-нибудь, в бар или ночной клуб, но идти никуда не хотелось. И домой не хотелось…
Зиновий Андреевич отпустил его в отгул до понедельника. А сего-дня был еще только четверг, впереди трое суток ничегонеделанья. Трое суток, вечер и еще одна ночь – уйма времени. Макс прикидывал в уме, как он будет убивать это время, выискивал или придумывал де-ла и занятия.
«Нужно пропылесосить ковровое покрытие и протереть везде пыль. Стоп! Какое покрытие и какую пыль? Я делал это четыре дня назад, и после этого в квартире, считай, не был. И окна были закрыты, так что пыли взяться вроде бы неоткуда. Ну ладно, еще раз протереть пыль не помешает. Продуктов – полон холодильник… Белье грязное сдать в прачечную, это да, это надо сделать. Что еще?.. Сходить в парик-махерскую, поправить прическу. В баньку можно…»
Слева послышался звук обгоняющего его мотоцикла. Макс повер-нул голову и столкнулся взглядом со знакомыми раскосыми глазами. Пелагея! Она ехала на задней половине седла спортивного «Джедая», обхватив за талию бородатого и длинноволосого байкера, одетого, как и все байкеры, в черную кожу с огромным количеством металлических замочков, бляшек и заклепок, с красной банданой на голове. Сама Пелагея была одета подстать своему моторизованному кавалеру – в кожаную косуху и узкие кожаные штаны. Черные, как вороново крыло, волосы развевались на ветру. Щеки девушки горели румянцем, а гла-за - азартом скорости и авантюризма.
