Лев Овалов - Медная пуговица
— Пока это только список, — заметил я. — К нему нет ключа.
— Но ведь к тебе кого-то пришлют? — возразил Железнов. — Не может быть, чтобы мы не достигли цели!
— А может быть, это псевдонимы? Может быть, этот список написан для отвода глаз?
— Правильно, все может быть! — Железнов засмеялся. — Однако Блейк поплатился за него жизнью. Теперь, когда мы имеем хоть что-то, мы обязаны взяться за работу, теперь есть над чем подумать, и мы обязаны решить эту задачу…
Ту короткую летнюю ночь мне не забыть…
За окном было темно, только в фиолетово-черном небе слабо мерцали редкие звезды. А у нас в комнате горел свет. Мы вспоминали Родину, говорили о нашей жизни, обдумывали свою работу, строили планы…
Мечтательное наше настроение нарушил какой-то шелест, донесшийся до нас с улицы, точно мостовую скребли огромной щеткой.
Мы выглянули в окно. Рассветало. Эсэсовцы с пистолетами в руках вели толпу женщин, подростков и стариков. Толпа была какая-то удивительно серая, безликая, призрачная; эсэсовцы в своих черных мундирах напоминали только что сработанных глянцевых оловянных солдатиков.
Куда они вели этих людей?…
Мы смущенно посмотрели друг на друга…
Наступил новый день, и у каждого из нас были свои обязанности.
— Ну, я пойду, — сказал Железнов и вышел из кабинета.
…Через день Железнов сказал:
— Видел Пронина. Доложил о твоей встрече с Тейлором. Просил передать ему копию списка. Говорят, это будет большой выигрыш, если удастся расшифровать…
А еще через день Марта сказала, что меня спрашивает какой-то человек.
Я с таким нетерпением ждал появления какого-нибудь незнакомца, что сразу поспешил к нему навстречу.
Мы вопросительно поглядели друг на друга.
— Господин Берзинь? — обратился ко мне посетитель.
— Он самый… — Я вежливо наклонил голову. — С кем имею честь?
Посетитель посмотрел на меня рыжими и липкими глазами.
— Арнольд Озолс, к вашим услугам.
— Раздевайтесь, — пригласил я его. — Прошу в кабинет.
Мы прошли в кабинет.
Озолс неторопливо опустился в кресло, минуту помедлил, сунул руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда почтовую открытку, на которой были изображены незабудки, посмотрел на рисунок, посмотрел на меня, еще раз посмотрел на цветы, положил открытку на стол и прикрыл ее ладонью.
Разговора Озолс не начинал.
— Чему обязан? — церемонно сказал я.
— Скажите, у вас есть лошади? — неожиданно спросил он. — Выездные лошади?
— Нет, — сказал я. — У меня нет лошадей.
— А верховая лошадь?
— Нет-нет, — сказал я. — У меня машина.
— Может быть, у вас есть корова? — спросил Озолс.
— Нет, — сказал я. — И коровы у меня нет.
— Это плохо, — сказал Озолс. — Всегда лучше пить молоко от своей коровы.
— Я согласен с вами, — сказал я. — Но как-то, знаете, не обзавелся.
Озолс опять посмотрел на незабудки и перевел взгляд на меня.
— А свиней вы не держите?
— Не держу, — сказал я.
— Это тоже плохо, — сказал он. — В каждом доме бывают отходы, домашняя ветчина вкуснее.
— Хорошо, если вы считаете необходимым, — сказал я, — я постараюсь обзавестись поросенком.
— А собаки у вас нет? — спросил Озолс. — Вы не охотник?
— Пожалуй что охотник, — сказал я. — Но собаки у меня нет.
— Очень жаль, — сказал Озолс. — И кошки нет?
— Я не совсем вас понимаю, — ответил я ему тогда на вопрос о кошке. — Я не помню, какое количество животных описано Бремом, но смею вас заверить, что ни одного из них, к моему великому огорчению, у меня нет.
— Дело в том, что я ветеринарный врач, — с достоинством ответил Озолс. — Мне сообщили, что у вас заболело какое-то домашнее животное.
Он опять взял в руки свою открытку, с сожалением посмотрел на незабудки и задумчиво покачал головой.
— Очень жаль, по-видимому, произошло недоразумение, не смею вас больше задерживать…
И вдруг меня осенило! Я вспомнил, что где-то уже видел такую открытку с незабудками… Да ведь я видел ее у себя! В гостиной у Блейка валялось несколько альбомов для открыток… Я еще подивился, зачем этот эстет держал у себя такие мещанские альбомы с почтовыми карточками… В одном из них я видел точно такие же незабудки!
И тут я вспомнил, что много месяцев назад ко мне приходил заведующий каким-то дровяным складом и тоже все время вертел в руках перед моими глазами какую-то почтовую открытку…
— Одну минуту, господин Озолс! — воскликнул я и пошел в гостиную…
Я схватил альбом, перелистал, нашел открытку с незабудками и поспешил обратно в кабинет.
— Посмотрите, господин Озолс, — сказал я. — Какое удивительное совпадение: у меня такая же открытка, как у вас!
Озолс взял мою открытку, сличил со своей, затем выпрямился в кресле и с каменным лицом посмотрел на меня.
— Я не понимаю, господин Берзинь, для чего вам нужна была эта комедия? — с достоинством спросил он. — У других тоже есть нервы.
— Извините меня, Озолс, — непринужденно ответил я. — Но сперва у меня возникли сомнения…
— Какие же могут быть сомнения? Посмотрите сами.
Он подал мне обе открытки — не могло возникнуть сомнений в их идентичности.
— В последнее время столько неожиданностей… — Я виновато посмотрел в рыжие глаза Озолса. — Так что некоторая предосторожность…
— Какие неожиданности могут быть между нами! — Ироническая улыбка чуть тронула губы моего посетителя, он слегка вздохнул и выжидательно на меня посмотрел. — Я слушаю вас, господин Берзинь.
— Вам кто передал, что нужно явиться ко мне? — деловито спросил я, как бы проверяя своего посетителя.
Озолс приветливо улыбнулся:
— Один мой старый друг из-за океана. Ведь я…
В этом разговоре все следовало угадывать с одного слова.
— Ведь вы…
— Да, я провел там около восьми лет.
— Вы там работали…
— Тоже ветеринарным врачом… — Озолс самодовольно улыбнулся. — Но мне не один раз приходилось участвовать в подавлении забастовок сельскохозяйственных рабочих…
— И вы по-прежнему поддерживаете связи?
— К сожалению, нет. — Озолс опять улыбнулся. После того как я показал ему свою открытку, он превратился в воплощенную любезность: как-никак я являлся его начальником. — По возвращении в Латвию я все их растерял.
Я тоже вежливо ему улыбнулся:
— Но мы их восстановили…
Озолс утвердительно кивнул:
— Да, вы сумели найти меня.
— А что вы делаете сейчас?
— Как «что»? — удивился Озолс. — Лечу окрестных коров и собак.
— Нет, не в том смысле.
— А что же я могу сейчас делать? — еще больше удивился Озолс и неожиданно обнаружил проблески какого-то остроумия. — Мы будем ждать мирных весенних дней, когда опять возникнет нужда в агрономах и ветеринарах.
И правда, чем мог быть полезен такой Озолс капиталистической разведке? Мне совсем неясна была его роль. Сообщать, какие военные части движутся мимо его дома? Трудно было допустить, что такой шпион стоит целой армии…
Однако надо было как-то оправдать посещение Озолса, и не только для себя, но и для него.
— Видите ли, вы мне понадобились… — Я не знал, что ему сказать. — Наша служба проводит, так сказать, что-то вроде переучета. Кое-кто у нас выбыл, мы, так сказать, перестраиваем свои планы…
Озолс внимательно слушал.
— Поэтому хочется еще раз подумать, чем вы можете быть полезны.
Озолс молчал.
— Я обращаюсь к вам, господин Озолс, — повторил я. — Подумайте, чем вы можете быть полезны?
Озолс заерзал в своем кресле.
— Вряд ли я смогу быть вам полезен в чем-либо другом, кроме того, что уже было запланировано, — промолвил он с некоторой тревогой в голосе. — Ни стрелять, ни участвовать в каких-либо авантюрах… — Он покачал головой. — Нет, господин Берзинь, я узкий специалист, и вне своей специальности мне не хотелось бы участвовать ни в каких планах.
Я задумчиво протянул:
— А мы запланировали для вас…
— Сибирскую язву, господин Берзинь, — напомнил мне мой посетитель тоном, ясно говорившим, что мне нечего делать вид, будто я этого не помню. — При получении соответствующего указания я и двое моих коллег, которых вы знаете не хуже меня, сможем вызвать эпидемию сибирской язвы у домашнего скота во всей Прибалтике, а в случае необходимости с помощью кисточек для бритья перенесем ее и на людей…
Да, пожалуй, такой шпион стоил армии!
— Да-да, Озолс, я помню об этом задании, — сказал я, с интересом разглядывая своего невзрачного собеседника, который вдруг предстал передо мной совсем в ином качестве. — Но я предполагал, что вы и до этого сможете оказать кое-какие услуги.
— Нет, господин Берзинь, — решительно отозвался Озолс, не спрашивая даже, что я хотел ему предложить. — Я не умею ни убивать, ни похищать, и не хотел бы за это браться.
