Александр Шувалов - Чистодел
— На кого этот герой шустрит, — догадался Влад.
— Именно, — подтвердил Погромщик. — Причем за компанию с отставным генералом службы безопасности. Ладно. — Он махнул рукой. — Даст бог, не пересечемся. Что у нас по делу? — спросил Погромщик и разлил водку по рюмкам.
— Наконец-то! — заявил Влад. — В самое ближайшее время у нас по плану тяжелый физический труд, так что с пьянкой пора завязывать.
— За трезвость! — торжественно произнес Дима.
— За нее, родимую.
Товарищи чокнулись и выпили.
— Тяжелый физический труд, — с заметным отвращением проговорил хозяин дома. — Вообще-то мы с тобой офицеры, хоть и отставные. Не по чину нам как-то.
— Точно, — согласился гость. — И я того же мнения. Инструмент приготовил?
— Спрашиваешь.
— Замечательно. — Влад извлек из нагрудного кармана солнечные очки и решительно надел их. — Работа предстоит серьезная, гонорар — более чем.
— А как насчет премии? — поинтересовался офицер хоть и отставной. — Хотелось бы все-таки…
— Обязательно. Путевка на Белое море и годовая подписка на журнал «Русский перегар».
— Я просто так спросил.
— А я ответил, — сурово отозвался москвич, окидывая подельника орлиным взором. — Все, с этого момента переходим на военное положение. А то что-то вы, юноша, разболтались на гражданке.
— То есть? — заинтересованно спросил Погромщик. — Мы уже, можно сказать, воюем, да?
— Можно сказать.
— Давно пора. — Дмитрий решительно разлил по рюмкам фронтовые сто грамм. — А то тебе лишь бы разговоры разговаривать.
— Это мне-то? — удивился Влад Дорохов, ухватил рюмку за ножку и провозгласил: — Ладно, за удачу.
Глава 36 До свиданья, Москва, до свиданья
— Не пропадай. — Бывший нищий, но чертовски талантливый писатель Сева, а нынче в меру преуспевающий, можно сказать, востребованный целевой аудиторией автор с красивым именем Абигайл, протянул мне руку. — Пиши, звони, присылай сало. Заезжай, если что, буду рад.
— Спасибо за все. — Я пожал жесткую костистую ладонь. — Иди уже.
— А я никуда не тороплюсь. — Сева устроился возле столба напротив входа в вагон и закурил.
Я приткнулся рядом. Так мы и стояли, лениво перебрасываясь словами, пока волоокая грудастая проводница не загнала меня в вагон.
Я прошел по коридору, открыл дверь четвертого купе и шагнул внутрь.
— Добрый вечер.
Двое дядек повернулись и посмотрели на меня. Один с непонятно откуда взявшимся страхом и неприязнью, второй нагловато, как-то изучающе. Третий пассажир понапрасну головой не вертел. Он с самого начала внимательно контролировал вход.
— Добрый, — отозвался крупный полнокровный мужчина средних лет, сидящий слева.
Второй, здоровяк, разместившийся рядом с ним у окна, что-то неразборчиво промычал в ответ. Третий, сидящий напротив него справа, ничего не сказал. Ну и ладно, невелика обида.
Я бросил сумку на свое законное место справа внизу и пошел в тамбур. Там я закурил, прислонился к стене под табличкой с изображением сигареты, жирно перечеркнутой крест-накрест, и уставился в окошко.
Поезд дернулся и, постепенно набирая ход, поплыл вдоль перрона. У самого его края показалась знакомая долговязая фигура. Мой провожатый застыл в позе гончей, разве что переднюю лапу не поджал. Он не отрывал взгляда от состава. Опасался, видно, что в последний момент я выскочу из вагона и отправлюсь в Киев пешком.
На какой-то миг наши взгляды пересеклись. Я улыбнулся и помахал ему ручкой. Сева отвернулся и сплюнул. Я стряхнул пепел в консервную банку, присобаченную к двери, и задумался. Было о чем.
Хотя бы о том, какая интересная в моем купе собралась компания. Сытый папик с ухоженным личиком, прической из серии «бизнес не дремлет» и часами на руке по стоимости не дешевле вагона. Плюс пара ментов, пардон, сотрудников полиции.
Как я догадался, что эти двое служат именно в этой структуре, а не в палеонтологическом музее или в обществе слепых? Элементарно. Во-первых, один из них был в форме. Второй щеголял в потертых джинсах и футболке, но тоже, вне всякого сомнения, принадлежал к славным правоохранительным органам. Потому что вел себя как действующий сотрудник, выглядел соответствующе, и даже попахивало от него крайне специфически. Законом и порядком.
Такое впечатление, что у того мужика вдруг возникли проблемы, и он в большой спешке дал деру из столицы. Охрану себе этот господин подобрал тоже очень наспех. Какие, к черту, бодигарды из наших правоохранителей? Да никакие, еще хреновее, чем из парашютистов.
Да и вагон явно не тот. Если ты чего-то опасаешься, то в плацкарте надо ехать. Там народу чертова пропасть.
Я загасил сигарету, пропустил вперед высокого мужика в ветровке не по погоде и кепке, вошедшего в наш вагон из соседнего, и двинулся следом за ним. В купе я застелил полку бельем, принесенным проводницей, и прилег, не раздеваясь, поверх одеяла.
— Твою мать! — Тот самый папик, лежавший напротив меня, в сердцах швырнул на пол книжку в бумажном переплете. — Чего уставился? — заорал он опять, теперь уже персонально мне.
— Да ничего, — пробормотал я, встал, повесил на шею полотенце и отправился принимать водные процедуры в туалет у нерабочего тамбура.
Тот самый мужик в ветровке стоял у окна напротив последнего купе и любовался пейзажем. Вагон качнуло на стыке.
Я потерял равновесие, чтобы не упасть, слегка его приобнял и сконфуженно проблеял:
— Извините, пожалуйста.
— Ничего, — отозвался тот.
К тому времени как я вернулся в купе, мой важный попутчик уже успел немного собрать в кулак нервы и отключить внутренний Дагестан.
— Прошу меня извинить, — звучно и громко, как с трибуны, проговорил он и приложил руку к сердцу, будто бы в ожидании гимна. — Но вы только послушайте, что они пишут. — Дядечка схватил злополучное печатное издание и, держа его чуть на отлете, как все дальнозоркие люди, с выражением прочел аннотацию: — «Он — драгдиллер и стритрейсер. Она — проститутка и журналистка. Двое прекрасных влюбленных против жестокого мира, полного гнева и насилия». Как такое можно писать?!
— Совершенно с вами согласен, — сказал я и осведомился: — Чаю никто не желает?
Пить захотели все.
Я сходил к проводнице, вернулся с четырьмя стаканами, присел за накрытый стол, не побрезговал бутербродов любезно предложенным мне, выслушал немудреную шутку и тупо схохмил в ответ. Попутчик мой пришел в себя и утих. Его охрана вообще демонстрировала редкое спокойствие. Кстати, совершенно напрасно.
Тот мужик в ветровке и кепке. Я засек его еще при посадке. Он вертелся возле нашего вагона. Без куртки и бейсболки, зато в тех же самых штанах и блекло-синих кроссовках. Потом этот шустряк слегка переоделся, надвинул козырек на нос и решил, что теперь уж его нипочем и никому не узнать.
Но не это главное. Слева под ветровкой у него ствол с глушителем. Абсолютно точно, сам проверил, когда падал и цеплялся за мускулистое тело.
Что мы имеем? Всего-навсего собрата по профессии с оружием и интересом в конкретно моем вагоне. Крепенького, и в меру, полагаю, подготовленного. Он, конечно же, неплохо умеет стрелять, бить с разворотом ногой по голове и кромсать ножом все живое вокруг себя. Ввели этого умельца в операцию явно наспех, да и ее саму…
Стоп! Что-то я в последнее время слишком уж часто сталкиваюсь с этим самым «наспех» и «впопыхах».
Точно. Мужик в великой спешке грузится в поезд в компании пары олухов, бездарно изображающих охрану. Его заклятый враг об этом узнает и быстренько направляет по душу беглеца первого же типа, которого смог найти. Потеха! Вернее, все это было бы смешно, если бы происходило в другом вагоне совершенно иного поезда.
Мужик в кепке, со всей ответственностью заявляю, специалист не из высшей лиги. Лично я на раз-два решил бы вопрос с клиентом еще на вокзале. Но и этот вполне может справиться с заданием. Сработает в вагоне и, кстати, очень скоро.
Через семь минут — я посмотрел на часы — будут Сухиничи, там двадцать три минуты стоянка, потом почти час пятьдесят — перегон до Брянска. Тогда-то все и произойдет.
Народ перекусит, напьется чаю и начнет дремать. Убийца спокойненько заглянет в нужное купе и положит всех четверых пассажиров. В том числе и меня.
Так уж вышло, что персонаж, интересующий его, находится именно в моем купе! Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! И за что мне такое счастье, спрашивается? Своих проблем девать некуда, а тут еще и чужие навалились.
Глава 37 Мы в глаза друг другу глянем, руки жаркие сплетем
Исконно русский вопрос: что делать? Можно, конечно, прямо сейчас встать, пойти в вагон-ресторан, тупо сидеть там до самой границы, пить пиво, любоваться видами из окна. И в обязательном порядке заигрывать с официантками, чтобы наверняка запомнили.
