Александр Шувалов - Чистодел
— Половину сейчас. — От радости Лахнов вдруг вспомнил даже те иностранные слова, которые не удосужился выучить, и бойко затарахтел на заморском языке: — Остальное по окончании работы. Когда сделаете?
— Завтра в это же время, — уверенно ответил здоровяк, сгреб купюры и ласково вытолкал сладкого белого лоха за ворота.
— А квитанцию? — запоздало пропищал тот.
— Здесь принято верить на слово, — прозвучало в ответ.
На следующий день советский разведчик едва не стесал руки до локтей, колотясь в те самые ворота. Наконец створка приоткрылась.
— Чего тебе, беленький? — неприветливо изрек совсем другой тип той же масти, тощий, весь в прыщах, постоянно дергающийся.
— Моя машина… — пролепетал Лахнов. — Я вчера пригонял сюда «Плимут».
Длинная черная рука высунулась из ворот. Никелированный пистолет артиллерийского калибра уперся несчастному прямиком в лоб.
— Вали отсюда!
Коля отвалил, искренне скорбя по пропавшему казенному автотранспорту, загубленной карьере и личному термосу объемом в литр, оставленному в бардачке служебной машины. Ему было невыразимо жалко всего и сразу.
Черный как антрацит пузатый детектив вполуха выслушал плач, стоны и робкое рычание потерпевшего, сделал какие-то заметки в блокноте, несколько раз переспросил то, что сразу не понял. Нельзя сказать, что в академии плохо преподавали языки. Многие выпускники достаточно бегло изъяснялись на разных наречиях.
Просто ушлый слушатель Лахнов не особо зацикливался на такой ерунде, как учеба. По совету старших и мудрых товарищей он много времени и сил отдавал партийной и общественной работе, демонстрировал кому надо активную жизненную позицию и непоколебимую верность идеалам. Потому он и попал по выпуску в Штаты, а всякие там умники да отличники отправились оттачивать произношение в Усть-Каменогорск и Уссурийск.
Афродетектива почему-то совершенно не испугала перспектива ухудшения или даже полного разрыва отношений между Советским Союзом и Бронксом. Его голос удивительным образом напоминал Коле бас вчерашнего здоровяка.
— Если все было так, как вы говорите, сэр, то у вас на руках должна быть квитанция, — заявил он и пояснил на полном серьезе: — Пренебрежение финансовой отчетностью — тяжкое федеральное преступление. Если вы сознательно нарушили…
— Требую советского консула, — пропищал, теряя сознание от страха, разнесчастный шпион. — Это наглая провокация!
— Идите с миром, сэр — посоветовал детектив, захлопывая блокнот. — Полиция Нью-Йорка претензий к вам пока не имеет.
Капитан ушел как обгаженный. Чернокожий детектив хмыкнул и сделал зарубку в памяти насчет того, что нынче же вечером непременно стоит заглянуть в автосервис, крышуемый им, и стрясти с кузена Джока законную долю с тех пятисот баксов. Потому как курочка по зернышку, а овсы с каждым днем все дороже и дороже. Капитализм у нас, однако.
Служебное расследование было скорым, раскаяние — искренним, а кара — смехотворно мягкой. Капитан Лахнов был приговорен к возвращению в пределы Отчизны для дальнейшего прохождения службы, всего-навсего. Это только у писателя Резуна, того самого, который якобы Суворов, советских шпионов пачками расстреливают и отправляют на соляные копи в Сибирь за любую малейшую провинность. Более того, начальники намекнули штрафнику, что в свете нового мышления и всего остального возвращение на передовые рубежи вполне даже возможно.
«Считай, что попал в штрафной батальон, — сказал ему знакомый кадровик в Москве. — Искупишь вину, вернем».
Но это была самая настоящая брехня. На прежнюю работу за рубеж капитан Коля так и не вернулся. Да и не он один.
Если какой-то персонаж по той или иной причине вдруг оказывался вне системы, то его обратно в нее не пускали. Это правило касалось даже тех людей, которых начальники отсылали куда-нибудь тихонько отсидеться, буквально на пару месяцев, пока вакансия не освободится. На то она и система. Оттуда — запросто, назад — хрена лысого.
Глава 35 Застольный треп и планов громадье
— Забавно, — сказал Влад и покачал головой. — А откуда ты все это знаешь?
— Подробности письмом, — ответил Погромщик, тут же освежился холодным компотом и заявил: — Слушай, что дальше было.
— Продолжайте, поручик. — Влад приложил ладони к ушам.
— Проторчал этот красавец на Дальнем Востоке года четыре. — Погромщик неторопливо раскурил сигарету и продолжил: — А потом держава накрылась. Сам знаешь, чем именно.
— Угу.
— Вот тут-то он и подсуетился. Не успела Украина отвалиться от Союза, как этот фрукт ломанулся в аэропорт и первым же рейсом улетел в Киев. Там он распелся как соловей. Мол, клятые москали, гребаные коммуняки, ненька Украина, короче, слава героям. Николай стал Мыколой по фамилии Лахно, получил досрочно подполковника, должность и кабинет на Рыбальском полуострове[5] с видом на часовню. — Тут Погромщик нахмурился. — Нет, вру, ее уже потом построили.
— Карьерист, однако, — заметил Влад. — Даже завидно.
— Это еще что, — с усмешкой проговорил Погромщик. — Один мужик с богатырскими усами сподобился за год из сержантов пожарной охраны вырасти аж до генерал-майора. А некий деятель в звании капитана первого ранга с поддельным дипломом высшей школы КГБ так вообще какое-то время руководил агентурным отделом ГУР.
— Круто.
— Можно подумать, у вас в России иначе было.
— Те же помидоры, только вид сбоку, — заметил Влад. — Даже смешнее. У нас, если хочешь знать, лаборанты тогда министрами становились.
— Ну да.
— И долго он там сидел с видом на эту, как ее?..
— Часовню. Ее у нас все каплычкой называют, — пояснил Дима. — Недолго, но красиво. Он быстренько разобрался, чья задница перспективнее, и начал ее вылизывать. Через пару лет ушел с повышением на Воздухофлотский.
— А что у вас там?
— Генеральный штаб, деревня.
— Умеют же люди служить, — с искренней завистью проговорил Влад, вершиной воинской карьеры которого осталось скромное майорское звание.
— И не говори, — поддакнул Погромщик, тот еще карьерист, ушедший на покой в том же чине.
— А что было дальше?
— Ничего. — Дима подлил себе кофейку и глянул на иноземного гостя.
Тот провел ладонью по горлу. Дескать, не могу больше, наелся и напился до отвала.
— Просидел полтора года в кабинете на шестерых, а потом его выкатили на пенсию, — продолжил Погромщик и пояснил с суровым армейским юмором, на чем конкретно произошло это самое выкатывание.
— Странно. — Влад поднял бровь. — С такими-то талантами и мимо генеральских лампасов.
— Нет тут ничего странного, — пояснил неразумному гостю хозяин. — Просто выяснилось, что работать он не умеет и не хочет. А лизунов там и без него хватало.
— Сейчас зарыдаю, — сказал московский гость и щелчком согнал с руки какую-то надоедливую мошку. — А все-таки откуда ты все это знаешь?
— Откуда-откуда, — проворчал киевлянин. — Этот Лахно и его шефы заканчивали то же самое училище, что и я, приблизительно в одно время. И потом, у нас тут как ни шифруйся, один черт, всем все известно. Национальная специфика, — пояснил он. — Мы же тут все друг другу если не сваты и зятья, то обязательно кумовья.
— Иди ты!..
— Честное благородное.
— Ладно. — Влад вытер взмокший лоб и стал серьезным, как народный избранник на трибуне. — Хрен с ним, с этим Лахновым или Лахно.
— Согласен. — Погромщик буквально капнул в рюмку гостю, потом себе, отсалютовал посудиной приятелю, сидящему напротив, и проглотил водку. — Только тут смотри какое дело…
— Что?.. — Влад тоже выпил и даже не поморщился.
Водочка на Украине вкусная, век бы пил.
— Я ему сначала вежливо отказал, потом вынужден был употребить замечательное русское слово из трех букв. Означает оно «нет», но пишется и звучит совсем иначе. Очень популярно на бескрайних просторах бывшего СССР и даже за его пределами. Он как бы уразумел и отчалил. А буквально через час мне позвонил бывший однокашник…
— Еще один.
— Ага. Не могу я без них, — сказал Погромщик, достал из глубокого блюда яблоко и отрезал кусочек. — Бывший генерал СБУ. Дескать, чего это ты, Димон, хороших людей обижаешь? «Это кто у нас такой хороший?» — спрашиваю я. А он мне: «Как это кто? Мыкола у нас хороший, даже очень. Помирился бы ты с ним».
— А ты ему?
— А я ему: «А не пойти бы вам обоим по известному адресу?» Он рассердился и грозно на меня зарычал. В конце концов мы сошлись на том, что я Мыколе не помогаю, но и против него не работаю. Он у меня под ногами тоже не путается.
— И что теперь?
— Да ну их всех и сразу, — совершенно спокойно ответил всеобщий бывший однокашник. — В данном случае интересно другое.
