Ушли клоуны, пришли слезы… - Зиммель Йоханнес Марио
— Повторяю: отошли своих людей!
— Послушай, у нас четко рассчитанная по времени программа. Не можем мы…
— Я тебя очень прошу!
Японец посмотрел на Барски с явным недоумением, затем пожал плечами и привычно улыбнулся. Повернувшись к сотрудникам, громко произнес:
— Мне очень жаль, господа, однако вынужден просить вас оставить лабораторию. Всех. Немедленно!
Послышался недовольный ропот.
— Всего на пятнадцать минут, — сказал Барски. — Пожалуйста!
Люди в зеленом оставили лабораторию. Стало тихо. Только вентиляторы напевали свою песню.
— Слушай! — запальчиво произнес японец. — Сколько работы пойдет насмарку из-за того, что опыты прерваны, тебе все равно, да?
— Я к тебе не с пустяками пришел, — сказал Барски. Подойдя вплотную, он едва ли не шепотом сообщил: — Сегодня ночью в Гамбурге убили человека. Его звали Антонио Кавалетти.
— И что же?
— Но ты ведь сам сказал нам, Так.
— Что я вам сказал? Что? Что? Что?
— Что кто-то взломал двери и проник в клинику твоего брата Киоси в Ницце. Что из сейфа похищены документы с результатами исследований. Что исчез один из охранников, который разыскивается полицией; его-то и подозревают в совершении преступления. И что твой брат Киоси взял его на службу с рекомендательным письмом фирмы «Генезис два» из Монако.
Сасаки растерянно улыбнулся.
— Это случилось в прошлом году в декабре. И по этой причине ты врываешься сюда и мешаешь нам работать?
— Боже мой, пойми: у твоего брата своя клиника, но ставит он опыты того же плана, что и мы. И они в такой же степени интересны для третьих лиц, как и наши! У него похитили документы из сейфа. У нас убили профессора Гельхорна со всем его семейством.
— Какая между этими событиями связь?
— Самая непосредственная!
— То есть?
— Антонио Кавалетти, которого убили в Гамбурге, тоже из «Генезис два». А сама фирма «Генезис два» со всеми ее сотрудниками несколько недель назад словно сквозь землю провалилась.
Сасаки освободил руки из пластиковых краг.
— Послушай, Ян, мне не нравится твой тон. Ты изобретаешь взаимосвязи, не имея для этого ни оснований, ни доказательств, — лицо Сасаки раскраснелось. — Да еще в присутствии дамы. Кстати, кто она?
— Норма Десмонд, журналистка.
— Вы, вы… — японец едва не задохнулся от возмущения. — И Барски вас сюда пригласил?
— Иначе ее бы здесь не было, — грубовато ответил за нее Барски.
— Рад познакомиться с вами, фрау Десмонд, — Сасаки отдал поклон сидя. А потом повернулся к Барски: — Ты отлично знаешь, что вход сюда строжайше воспрещен, если только…
Барски снова понизил голос:
— Как поживает твой брат, Так? Жив он? Скрывается от шантажистов? Или взлетел на воздух вместе с клиникой?
— С меня довольно, Барски!
— С меня тоже, Так! С меня тоже! Твое поведение просто смехотворно!
— А как ведешь себя ты? Какой вывод ты делаешь из того, что и здесь, и в клинике моего брата появились люди из «Генезис два»? Что я к этому причастен? Что я участвовал в убийстве профессора Гельхорна?
— Не ори!
— Это у тебя нервы как канаты! Я что, должен спокойно выслушивать твои обвинения? И даже не реагировать?
— Я тебя ни в чем не обвиняю!
Внутри куба из акрилового стекла замигала красная лампочка.
Сасаки выругался по-японски.
— Нет, ты видишь, что стряслось! Вся работа — псу под хвост! Три недели мы работали, не разгибаясь и не спуская глаз с этой штуки. Три недели! Теперь можно начинать сначала… — Он встал. — Беги в полицию, донеси на меня! Я — убийца Гельхорна! Я всех убил! Я…
— Так!
— Что?
— Заткнись!
— Нет, терпение мое лопнуло! Выметайся отсюда! Да поживее!
— Твой брат Киоси в Ницце?
— Представления не имею.
— Когда ты в последний раз говорил с ним по телефону?
— Откуда я знаю? Недели две-три назад? А это тебе зачем?
— Я должен с ним поговорить. Немедленно.
— Тогда позвони ему! Или слетай в Ниццу, чего проще!
— Не сомневайся, слетаю. Еще как слетаю!
— Вы не объясните мне, что с Яном, фрау Десмонд? — обратился японец к Норме в некотором испуге.
— Ничего она объяснить не сможет, — отрезал Барски. — Разве что расскажет, что сегодня утром оказалась на волосок от смерти. В нее стреляли! И то, что она стоит здесь перед тобой, — чудо!
— В вас… стреляли?
Норма кивнула.
— Боже мой… Я… я тут с восьми утра… Я еще ничего не слышал… Это страшно.
— Человека, который стрелял в нее и которого самого убили, звали Антонио Кавалетти — из «Генезис два», — сказал Барски. — Теперь ты в шоке, да?
— Конечно в шоке. — Вид у японца был потерянный.
Барски тронул Норму за руку.
— Прошу вас, фрау Десмонд, пойдемте!
И они направились к выходу из лаборатории. У порога Норма еще раз оглянулась. Сасаки сидел, согнувшись, на табурете и что-то бормотал. За акриловым стеклом по-прежнему тревожно помигивала красная лампочка.
25
Они стояли в коридоре между двенадцатой лабораторией и шлюзом безопасности. Барски подошел к умывальнику с хромированной и изогнутой трубкой, напоминавшей зонтик в миниатюре. Он приблизил ладонь к обращенному вниз концу трубки. Полилась вода. Убрал — из трубки не пролилось ни капли. Снова приблизил — опять полилась вода.
— Сенсор, — сказал Барски. — Таким образом мне незачем прикасаться к крану. Я не притрагиваюсь ни к одному предмету, на котором, возможно, есть пылинки вредного для здоровья вещества. Это же относится и к двери в шлюз.
Он продемонстрировал: стоило ему приблизить ладонь к ручке двери, та открывалась. И сразу же закрывалась, когда он руку отдергивал.
— Тоже сенсор. Таким образом…
— Да, — сказала Норма. — Понимаю. Вы озабочены. Очень озабочены. Доктор Сасаки вел себя в высшей степени странно. Вы считаете, ему известно больше, чем он признает?
Барски промолчал, продолжая играть с краном.
— Доктор Барски!
— Не знаю. — Он тоскливо поглядел на Норму. — Неужели его и впрямь можно заподозрить в том, что он имеет отношение к преступлению? Мне вдруг пришло в голову: заподозрить можно любого из нас. Сондерсен, конечно, всех нас подозревает. Мне необходимо как можно скорее повидаться с братом Така в Ницце.
— Меня с собой возьмете?
Усталые глаза Барски засветились от радости. Норма заметила это. Радость, подумала она, есть ли она еще? О да, конечно, иногда. И вслед за ней приходит горе.
— Что это за клиника такая?
— Все, над чем работает брат Така Киоси в Ницце, относится к тем вещам, о которых Уотсон сказал в свое время: «И в политическом, и в моральном аспекте во всем мире произойдет черт знает что, когда за это дело примутся всерьез».
— Когда мы летим? Откуда? И куда именно? Я должна поставить в известность Сондерсена.
— Вылетаем из Дюссельдорфа. Билеты я закажу. Завтра утром, первым рейсом… Клиника Киоси находится в Ницце в районе авеню Белланда. Я ему сейчас же позвоню и скажу, что мы вылетаем.
— А я поеду в редакцию. Пора писать репортаж в завтрашний номер. С переездом в клинику сегодня ничего не выйдет. Господин Вестен тоже улетает завтра. Хочу поужинать с ним на прощанье. Приглашаю вас.
— Благодарю. Я пока останусь в клинике, подготовлю комнату для вас, чтобы вы уже сегодня смогли переночевать здесь.
— Спасибо. После редакции я загляну домой. Если мы летим завтра, надо уложить чемодан.
— Я за вами заеду.
— Нет необходимости. Я ведь под прикрытием.
— Все равно я вас провожу. Я вас одну не отпущу.
— Какой вы, оказывается, милый, — тихо проговорила она.
— Это вы милая, — еще тише ответил Барски.
— Ну, мне пора, — заторопилась Норма. — Чемодан уложу после ужина, раньше все равно не выйдет. Сумеете приехать в «Атлантик» к половине восьмого?
— Безусловно.
— До встречи, — сказала она и пошла к двери шлюза, которая открылась, как только она поднесла ладони к ручке. Дверь за ней захлопнулась. Она оказалась как бы в «предбаннике» кабины для переодевания, здесь она сняла защитный костюм, перчатки и повязку с лица, бросила их в пустой контейнер. Затем подошла к одному из чанов, тщательно помылась. Барски объяснил ей, что в чанах находится дезактивирующая жидкость.
