Вадим Кожевников - Щит и меч. Книга вторая
На каждого человека воздействует великое множество разнообразнейших раздражителей. Они атакуют его чувства, его память, подстегивают мышление даже тогда, когда он пребывает в состоянии относительного покоя.
Александр Белов не должен был оставлять без внимания ни один, даже самый мельчайший раздражитель. Специфика его деятельности была такова, что каждый незамеченный импульс мог стать упущенным сигналом грозящей опасности. Поэтому неусыпная, обостренная чувствительность, восприимчивость, нервная напряженность, собранность были его нормальным рабочим состоянием.
С ходом времени выявляя и привлекая к своей работе все новых людей, способных на длительный подвиг, Белов неведомо для них по закону конспирации сцеплял их всех в единую цепочку, каждое звено которой было замкнуто старшим.
Иными словами, он создал организацию внутри абвера. Организацию, несущую службу советской разведки в сердцевине разведки вермахта. И все соратники Белова обязательно должны были, так же как и он, быть исполнительными и дисциплинированными службистами абвера. За этой стороной их деятельности Белов наблюдал столь же неукоснительно и зорко, как и за тем, чтобы, пользуясь доверием противника, они оправдывали высокое доверие отчизны и выполняли задания нашей разведки наиболее плодотворно и четко.
Поэтому, инструктируя своих товарищей по борьбе в тылу врага, Белов давал рекомендации, казалось бы, во взаимоисключающих друг друга направлениях: как лучше выполнять службу в абвере, строго следуя тому духу и правилам, какие здесь считались образцовыми для агента, и как лучше разрушать, разоблачать все то, для чего был предназначен абвер. И не раз Белов грозно отчитывал своего сотрудника за то, что тот недостаточно старательно служит немцам. И обучал этой службе так, как, скажем, обучал своих подчиненных Штейнглиц, маститый знаток всех тонкостей тайной службы германской разведки.
Инструктируя своих подчиненных, Белов рассуждал примерно так: "Ты получил от врага оружие в свои руки. Ладно. Но не для того, чтобы от врага отбиться, — чтобы выиграть бой. Для этого надо сперва в совершенстве изучить оружие врага, затем научиться владеть им лучше, чем владеет он сам. Настоящий советский разведчик — это то же, что снайпер в засаде. Достиг рубежа, замаскировался — замри и жди, терпеливо высматривай достойную твоей пули цель. Выбрал, нажал спусковой крючок, врага выбил, но и себя выдал выстрелом. Меняй огневую позицию, маневрируй, не стесняйся, петляй, как заяц. Ты задачу выполнил — береги свою жизнь для следующей задачи".
Традиционная конспиративная цепочка, где каждое звено — организационно замкнутое кольцо и в каждом кольце только одному ведом другой из следующего звена, в советской разведке служит, помимо всего прочего, тем же, чем служит для альпинистов связывающая их веревка, с помощью которой товарищ помогает товарищу или спасает его, если тот повиснет над бездной.
Говорят, есть конструкторы, которые отличаются способностью мысленно представлять себе, в каком взаимодействии находятся все многочисленные детали механизма при любом рабочем положении.
Такой способностью обязательно должен обладать советский разведчик, руководящий цепочкой людей; каждый из них работает в специфических условиях, но их общие усилия сливаются в одно русло, по которому идет информация, подобно подземному роднику, пробивающему себе путь на поверхность.
Разведчик всегда должен знать, каково состояние дел его соратников по работе, что благоприятствует одним, что угрожает другим и когда надо эвакуировать третьих, тех, над которыми нависла неотвратимая опасность.
А так как он принадлежит себе только на малые доли своего жизненного времени и интенсивность его собственного рабочего дела необычайна по напряженности, универсализму, разносторонности, то чуткость и интуиция столь же необходимы ему, как ученому, занятому поисками решения важной научной проблемы. Свое воображение разведчик должен держать на короткой и прочной привязи к фактам, дисциплинировать его фактами, проверять фактами. Он — исследователь.
Но, чтобы выбрать главное направление в своей исследовательской работе, разведчик должен обладать политическим талантом, коммунистической убежденностью, которая, помимо зоркости, дарует человеку дальновидность — умение в сегодняшнем прозревать будущее.
У Иоганна Вайса были теперь все основания расценивать свое положение в абвере как солидное, прочное, а созданную им внутри абвера организацию — исключительно надежной. Он подготовил кандидатуры, которым мог хоть сейчас без колебания доверить руководство этой организацией. И теперь только ожидал соответствующих на то указаний Центра, чтобы, передав работу в "штабе Вали" в верные руки, начать новое восхождение к новым тайнохранилищам германских секретных служб.
После встречи с Вайсом Генрих Шварцкопф, должно быть терзаясь запоздалым раскаянием — ведь, в сущности, он бросил своего приятеля в Лицманштадте на произвол судьбы, — проявлял к нему столь пламенную привязанность, что она даже стала обременять Иоганна. Генрих требовал, чтобы все свое свободное время Иоганн проводил только с ним.
Конечно, дружба с берлинским сотрудником СД, племянником гестаповского теперь уже оберфюрера СС Вилли Шварцкопфа, возвышала Вайса над его сослуживцами по абверу и могла стать мостиком для перехода к иной сфере деятельности, но в этой дружбе таилась и некоторая опасность, преодолеть которую Вайс не мог, хотя и пытался.
Дело в том, что Генрих действительно стал другим.
Заносчивость и высокомерие его легко объяснялись молниеносным продвижением по службе и правом власти над людьми, а грубость и хамство с подчиненными — принятой манерой обращения внутри служб СД, и все это Вайс мог с самообладанием и тактом отвращать от себя, не роняя своего достоинства, но пьянство Генриха было невыносимо. Напиваясь, Генрих становился распущено и опасно откровенным, не считаясь зачастую с присутствием посторонних.
Он оказался широко осведомлен об интимных сторонах жизни правителей Третьей империи, и, когда они бывали вдвоем, Вайс с интересом слушал его и даже поощрял своим искренним удивлением провинциала. "Ведь это известно всему Берлину", — говорил Генрих.
Он с иронической усмешкой рассказывал Иоганну, что Гитлер страдает истерическими припадками. Исступленно рыдая, он катается по полу и восклицает: "Я так одинок!. . Я обречен на вечное одиночество. Но все великие люди одиноки. Наполеон тоже был одинок... И Фридрих Великий... И Иисус... "
До встречи Гитлера с Евой Браун партия пыталась женить его на богатой родственнице композитора Вагнера, а потом на вдове фабриканта роялей госпоже Бехштейн, чтобы их состояние пополнило пустующую партийную кассу. Но фюрер наедине с этими дамами держал себя безнадежно непредприимчиво или же произносил перед ними политические зажигательные речи.
Многодетная мать — госпожа Магда Геббельс пользуется особым расположением фюрера, но, к огорчению ее супруга, отношения у нее с ним чисто платонические. Она готовит для фюрера сладкие блюда, а он ласков с ней, гладит ее, как кошку, — к большему он и не стремится. Но даже это вызвало у Геринга завистливую ненависть к Геббельсу, и тот, зная о приверженности Геринга к наркотикам, с помощью своих тайных агентов в изобилии снабжает его наркотическими средствами. Но у Геринга мощный организм, он заправляется наркотиками, как танк горючим.
Гиммлер тех, кто пытался приблизиться без его ведома к Гитлеру, раньше устранял просто: тело жертвы заталкивали в бочку, заливали цементом и бросали на дно одного из озер в окрестностях Берлина.
Между Геббельсом и Розенбергом тоже идет борьба за место поближе к фюреру. Геббельс распространил материалы о том, что будто бы Розенберг между 1917-м и 1919 годами служил во французском разведывательном "втором бюро", действовавшем против немцев. Розенберг в свою очередь разыскал свидетелей. которые улучили Геббельса во лжи. Изображая из себя страдальца, Геббельс распространял слух, будто во время первой мировой войны при оккупации французами Рейнской области он был выпорот оккупантами. С помощью подставных лиц Розенберг разоблачил ложь Геббельса.
Когда-то Гитлер был влюблен в свою племянницу Гели, но, оказавшись неполноценным, потерпев фиаско в роли любовника, отравил ее. И теперь понуждает Еву Браун надевать одежду покойной.
На вилле Гитлера в Берхтесгадене есть кукла в натуральную человеческую величину с чертами Гели — эту куклу виртуозно сделал венский мастер, и с ней фюрер находит отдохновение, когда Ева отсутствует.
Что касается самой Евы Браун, то это — весьма робкое и глупое существо.
Работала она ассистенткой личного фотографа Гитлера, который, получив монополию на распространение фотографий фюрера, стал миллионером. Ева как-то, рыдая, жаловалась своей сестре, что обрекла себя на роль весталки.
