Андрей Троицкий - Шпион особого назначения
В этом квартале жизнь не останавливается ни днем, ни ночью. В любое время суток народу здесь больше, чем приезжих на центральном вокзале. Полно туристов с тугими кошельками, пялящих глаза на уличных девок, светятся неоновые вывески мюзиклов, открыты двери секс-шопов, стриптизов, баров и дискотек. По соседству селятся в основном проститутки с высоким достатком, имеющие состоятельных постоянных клиентов.
Буряк хорошо знал этот район, иной раз, получив заказ в каком-нибудь фото агентстве или журнале для мужчин, он находил себе моделей в здешних злачных местах. Пройдя по улице Ребербан, он свернул в переулок, нашел дом номер четыре, поднялся на второй этаж. Буряк пригладил ладонью длинные с проседью волосы, поправил очки на носу и нажал кнопку звонка.
Дверь открыла жгучая коротко стриженая брюнетка лет тридцати пяти в прозрачной блузке, глубоко открывающей грудь. Узкую полоску ткани на бедрах едва ли можно было назвать юбкой. Хозяйка даже не спросила, кто пришел, видимо, ждала клиента. Не проронив ни слова, Буряк толкнул дверь, перешагнул порог. Женщина округлила глаза и спиной попятилась в прихожую. Буряк закрыл дверь, повернул ключ.
– Меня зовут Гюнтер, – Буряк расстегнул пуговицы плаща. – А ты Марта, правильно? Есть важный разговор.
– Вы из полиции?
– Я адвокат, если тебе от этого легче, – ответил Буряк. – Где удобно поговорить?
– Что вам нужно?
Не дав ответа, Буряк прошел в комнату, посередине которой стояла большая круглая кровать, застеленная бордовым покрывалом, на потолке было закреплено таких же размеров и формы начищенное до блеска зеркало. Пол комнаты застелен белоснежным синтетическим ковром с высоким ворсом. Буряк присел на край кровати, бросил сумку на пол и, задрав голову кверху, посмотрел на свое отражение в зеркале. Женщина осталась стоять у двери. Гость вытащил сигарету и прикурил, затем достал из кармана фотографию Яночки, показал снимок хозяйке.
– Узнала? Этот тип недавно появился в городе и заходил к тебе, – сказал Буряк. – Твой старый друг. Я угадал?
– Что вам нужно? – повторила женщина.
– Я хочу дать тебе заработать. Скажем, тысяча марок тебя заинтересует? Мне нужно знать, когда он обещал зайти в следующий раз. Сегодня? Завтра?
Женщина, сжав губы, молчала. Буряк полез в карман, расстегнул бумажник, отсчитав тысячу марок, бросил деньги на подушку.
– Он обещал зайти через два дня, – сказала женщина. – Что я должна сделать?
– Ничего особенного.
Буряк поднял сумку, расстегнул «молнию», вытащил журнал, запечатанный в пластиковый пакет.
– Когда к тебе придет Яночка, дай ему полистать этот журнал. А сама в это время покрутись на кухне. Он ведь интересуется такими изданиями? Но не вздумай распечатать пакет и посмотреть картинки. В этот вечер Яночка не захочет лечь с тобой в кровать. Он почувствует недомогание и, скорее всего, отправится домой. Пройдет один час, только после этого надень резиновые перчатки, выброси журнал в пакет с мусором. Договорились? Марта поняла, что в этом фокусе с журналом есть какой-то недобрый, даже зловещий подвох. Она покосилась на деньги, лежащие на подушке, и отрицательно помотала головой. Буряк бросил окурок на белый ковер и раздавил его каблуком.
Он поднялся, подошел к женщине и, коротко размахнувшись, влепил ей пощечину. Марта вскрикнула, на глазах выступили слезы. Буряк вцепился ей в руку, сильно сжал запястье, левой рукой вытащил из кармана выкидной нож. Щелкнула пружина, лезвие блеснуло в свете лампы.
– Ты сделаешь то, что тебе говорят, – прошептал Буряк. – Иначе плохо кончишь. Я лично достану тебя хоть из-под земли. И вот этой рукой порежу морду. Когда выпишешься из больницы, съедешь с этой квартиры, потому что нечем будет платить за нее. Станешь работать в районе порта, на улице. За десять марок отсасывать в подворотнях у пьяных моряков. Потому что ни днем, ни на трезвую голову, на тебя никто не позарится. Поняла?
Женщина заплакала. Покраснели глаза, опустились уголки губ, потускнул макияж. На лбу и щеках проявились морщины. За одну минуту лицо Марты осунулось и постарело сразу на десять лет.
– И еще одна вещь, – продолжил Буряк. – У тебя есть сын. Он живет на родине, в Кракове, у твоих родителей. Хороший такой мальчик, шустрый. В школу ходит, мамочке письма пишет и катается на велосипеде. Жаль, если вдруг с ним что-то случиться. Например, под машину попадет. Поняла?
Буряк с силой тряхнул Марту за руку. Женщина кивнула головой. Слезы катились по щекам, оставляя за собой темные полосы. Буряк убрал нож, вытащил из кармана и вложил в вырез блузки бумажку с номером телефона.
– Когда Яночка придет к тебе, выйдешь в соседнюю комнату и позвонишь по этому телефону. Спросишь Гюнтера. Скажи только пару слов: он здесь.
Буряк отпустил руку женщины, вернулся к кровати, захватил сумку и ушел не прощаясь.
Глава третья
Прага, Центральный вокзал. 10 октября.
Утром Колчин проводил Донцова на вокзал. Поезд подали на перрон за четверть часа до отправления, Донцов сам нес чемоданчик, держа его в здоровой левой руке. Правая рука была забинтована по локоть, но повязка не видна под рукавом плаща. Он неплохо выглядел. Неплохо, для человека, три дня назад получившего пулевое ранение.
– Как самочувствие? спросил Колчин.
– Об этом не думай, – Донцов поставил чемодан и прикурил сигарету. – На мне такие царапины зарастают быстрее, чем на собаке.
– Может быть, скоро увидимся. Удачи тебе.
– Тебе удача тоже не помешает, – ответил Донцов.
Донцов бросил окурок под колеса, поднял чемодан и вошел в поезд. В купе на шесть сидячих мест он оказался единственным пассажиром. Заняв место у окна, Донцов открыл чемодан, вытащил сегодняшнюю газету. Но чтение не пошло. Странно, но Донцов немного волновался, будто документы были не в порядке. Через пять минут состав дернулся, стал плавно набирать ход. Кончилась платформа, потянулись привокзальные постройки, склады, трансформаторные будки, бесконечные заборы.
Позевывая, Донцов смотрел через стекло на унылый осенний пейзаж и думал о том, что порнографический журнал «Шери» не сегодня, так завтра попадет в руки Яночки. Этого здорового накаченного амбала удастся убрать с дороги, даже не применяя к нему мер физического воздействия. Донцов вспомнил бывшего русского разведчика, известного под псевдонимом Пасечник. Во время своего пребывания в Италии этот человек растратил казенные деньги, которые должен был передать нелегальному резиденту.
Пасечник закрутил короткий бурный романчик с певицей из ночного кабаре и опомнился, когда в карманах уже гуляли сквозняки. Он испугался ответственности и не придумал ничего лучшего, как сперепугу переметнуться на сторону врагов. Последний раз Пасечника видели в тот момент, когда он заходил в американское посольство. Позже выяснилось, что ту ночную певичку из кабаре сами американцы и подложили Пасечнику. Женщина была лишь инструментом перевербовки нашего агента. Но сути дела эти нюансы не меняли. Бог с ними с растраченными деньгами и с побегом этого ущербного человека.
Важно другое: за покровительство одной из западных спецслужб он заплатил слишком высокую цену: разболтал то, о чем должен был молчать даже в день страшного суда, сдал агентов нелегалов. Пасечник некоторое время жил сначала в Италии, затем в Западной Германии и добраться до него там представлялось делом крайне сложным. Наружное наблюдение, охрана в доме, сложная система сигнализации и так далее.
Пасечника погубила его страсть к чтению. Еще в Москве, получая скромную зарплату, он отказывал себе во всем, экономил на спичках и ухитрился собрать большую библиотеку. В Германии, где у Пасечника завелись деньги, он снова занялся собирательством книг. На этот раз его интересовал не литературный ширпотреб, а библиографические раритеты. Пасечник мечтал заполучить редкое издание «Дон Кихота» начала века в кожаном переплете, иллюстрированное гравюрами одного безвременно забытого французского художника. Заказал эту книгу у знакомого букиниста. Через три недели букинист выполнил заказ, Пасечник в сопровождении своих «сиделок» отправился в лавку, получил книгу. Принес ее домой, заперся в кабинете, стал разглядывать иллюстрации, слюнявя указательный палец. А под вечер вдруг почувствовал себя плохо. Страницы книги были обработаны синтетическим ядом, не имеющим вкуса, запахи и цвета, который всасывается в тело через поры кожи и через слизистую оболочку губ и языка. Приглашенный врач не смог определить причину и характер недуга. Пасечника поместили в больницу.
Еще через неделю мучительных страданий он скончался от неизвестной болезни, приведшей к остановке сердца. Только через четыре дня после его смерти эксперты химики из контрразведки добрались до раритетной книги, угадали в ней причину болезни Пасечника. Фолиант долго, но безуспешно исследовали в специальной лаборатории. Догадки, не подтвержденные экспертами анализами, так и остались на уровне догадок. Химикам не удалось идентифицировать ни яд, которым были пропитали страницы, ни его состав, ни механизм действия. Яд являлся неустойчивым соединением и полностью терял свои свойства через двое суток после того, как вступал в контакт с воздушной средой.
