Чингиз Абдуллаев - Клан новых амазонок
– Дети у него уже взрослые.
– Да. Дочка и сын. Дочери уже, наверное, за двадцать, да и сын должен быть большим. Пашков просто обожал свою дочь, она так была похожа на него. Когда она родилась, он носил ее на руках, показывал всем и гордился, как они похожи. Честно говоря, я очень удивилась, когда узнала, что он женился во второй раз.
– Мужчине в его возрасте трудно одному, – заметил Дронго.
– Да, вы правы. Но все равно странно. Мне всегда было интересно увидеть его вторую жену, сравнить ее с Аллочкой… Хотя, наверное, это неправильно. И ей было бы неприятно такое сравнение.
– Она – красивая молодая женщина. И достаточно разумная, – сказал Дронго.
– Сейчас ей будет особенно трудно, – горестно произнесла Софья Леонидовна, – по себе знаю. Первый год особенно тяжелый.
Дронго поднялся и пошел к выходу. Хозяйка тоже встала, чтобы его проводить, и он, поцеловав ей руку на прощание, добавал:
– Удачи вам, и счастья вашим внукам.
– До свидания, – улыбнулась Софья Леонидовна.
Дронго спустился вниз и достал телефон.
– Аршак Бабаян. Финансист из компании Пашкова, – сообщил он Вейдеманису. – Постарайтесь срочно найти его. Он работал в компании примерно три или четыре года назад.
Глава 15
Вернувшись домой, Дронго позвонил Шаповалову.
– Как успехи? – поинтересовался генерал.
– Прошло только два дня. Но есть некоторые зацепки, – сообщил Дронго. – Я собирался уточнить у вас один факт. Это правда, что вы тоже собирались поехать в коттедж тринадцатого января?
– Да, – ответил после секундного замешательства Шаповалов, – не вижу смысла скрывать. Я тоже должен был туда поехать. Меня пригласили.
– Кто еще?
– Заместитель министра иностранных дел, руководитель «Росвооружения», французский посол. Я знаю всех, кто должен был там присутствовать.
– Почему вы сразу мне об этом не сказали?
– Зачем? Чтобы отвлечь вас от расследования громкими титулами возможных гостей? Ни один из нас туда не доехал, значит, говорить просто не о чем.
– Вы знали, что Пашков планирует получить контракт на новые поставки?
– Догадывался. Специально не интересовался, но понимал, что такую компанию собирают не просто так. Пашкову очень нужен был этот контракт, он планировал разместить часть акций своей компании на Лондонской бирже, а это значительно подняло бы их цену.
– А Харазов и Турелин помогали ему, каждый блюдя при этом свои собственные интересы.
– Не совсем понимаю, чем вы недовольны. Так делаются дела повсюду. В американском конгрессе даже есть официальные лоббисты, которые получают деньги за защиту интересов крупных компаний.
– Но там не убивают президентов компаний во время празднования Нового года.
– Это был несчастный случай, – устало произнес генерал. – Следователь сообщил, что они нашли пуговицу и скоро смогут выяснить, кому она принадлежала. Думаю, мы найдем преступника уже через несколько дней. Сейчас просто интересно, кто это сделает раньше: вы, со своим уникальным опытом аналитика, или следователь Тихомолов со своим аппаратом.
– Забавное соревнование, – ровным голосом произнес Дронго.
– Не обижайтесь, – попросил Шаповалов. – О вашем привлечении мне сказали на самом верху. Там все намешано в одну кучу. И этот контракт, и посол, и дипломаты… Нельзя, чтобы вокруг этого контракта вились какие-то сомнения или слухи. Нужно как можно быстрее завершить расследование. Это государственный интерес, вы меня понимаете?
– Пытаюсь, – ответил Дронго. – Спасибо за информацию. – Он попрощался и положил трубку.
– Мы нашли Аршака Бабаяна, – сообщил Вейдеманис, стоявший рядом. – Он сейчас работает в Сбербанке. Если хочешь, могу поехать к нему и переговорить. Ты, наверное, измотался за эти два дня. А вместо «спасибо» тебя еще и подстегивают…
– Ничего, – ответил Дронго, – все равно нужно завершать это расследование. Поехали к Бабаяну, посмотрим, что он нам расскажет.
Аршак Бабаян работал в центральном аппарате Сбербанка, куда перешел в прошлом году. Это был высокий, похожий на жердь мужчина лет сорока, с характерно большим носом, печальными, немного опущенными глазами, черноволосый, подвижный, быстрый. Когда напарники приехали и попросили его выйти, он почти сразу выбежал к ним в зал, где принимали клиентов.
– Добрый день, господа, – быстро начал Бабаян, – я вас слушаю. Только не совсем понимаю, почему вы сюда приехали. Я уже полтора года не работаю в компании Всеволода Георгиевича, хотя, конечно, слышал об этом ужасном убийстве.
– У нас к вам совсем другие вопросы, – пояснил Дронго. – Вы ведь работали в финансовом отделе компании?
– Да, работал. Три года.
– И после смерти Леонтовича вы привозили документы и бумаги его жене на подпись. Вспомнили?
Бабаян кивнул и смущенно кашлянул в ладонь.
– Конечно, помню. Софья Леонидовна Леонтович. Я оформлял все документы и доверенности по поручению Всеволода Георгиевича и вдовы покойного. Там все было законно.
– Через нотариальную контору?
– Разумеется. И все доверенности, и все документы. Мы были не только в нотариальной конторе. Она отдавала в доверительное управление свой пакет акций господину Пашкову, получая конкретное пожизненное вознаграждение и очень крупную сумму после продажи привилегированных акций, которыми владел Леонтович, как один из основателей компании.
– У вас прекрасная память, – похвалил его Дронго. – И вы помните, сколько она получила?
– Конечно, помню. Я же сам все оформлял, – гордо ответил Бабаян. – Два миллиона девятьсот тридцать восемь тысяч долларов. Это с вычетами налогов и регистрационного сбора. В общем, около трех миллионов долларов.
– А за акции, переданные в доверительное пользование Пашкову?
– Пятьдесят тысяч рублей ежемесячно. Тогда настояли, чтобы сумма была в рублях. То есть примерно шестьсот тысяч рублей в год, или около двадцать пяти тысяч долларов по тогдашнему курсу.
– Сейчас эта сумма существенно уменьшилась…
– Да. Примерно восемнадцать тысяч долларов. Но на двадцать пять лет. Помножьте на двадцать пять, и это будет уже больше полмиллиона долларов. Тоже неплохие деньги для одинокой вдовы. У нее осталась дочь, которая замужем за старшим менеджером голландской компании, тоже не самым бедным человеком.
– Новая супруга Пашкова знала об этих выплатах?
– Конечно, знала. Он при мне говорил ей об этом. И все выплаты проводились через наши бухгалтерские книги. У нас был идеальный учет. И мы предложили вдове Леонтовича очень неплохие условия.
– Вы все подсчитали, – согласился Дронго. – В таком случае, может, скажете, сколько сейчас стоят привилегированные акции Леонтовича с учетом сегодняшних цен?
– Это было пять лет назад, – напомнил Бабаян.
– Я понимаю. Но сколько? Можете назвать конкретную сумму?
– Двадцать или двадцать два миллиона долларов, – сообщил Бабаян. – Но сумма значительно выросла за последние годы.
– Будем считать, что половина суммы – это выросшая цена. Следовательно, тогда вдова Леонтовича могла получить как минимум десять миллионов.
– Десять – много, около восьми. Но она согласилась на три. Там нет никаких ограничений. Она могла отдать их вообще бесплатно.
– Бесплатно неудобно, могли возникнуть ненужные вопросы. А заплатить три вместо десяти очень удобно… Теперь второй вопрос. Если бы соглашение заключали сегодня, сколько бы она получала денег в месяц?
– Я не знаю точных котировок акций на сегодняшний день, – задумавшись, признался Бабаян.
– Давайте на вчерашний или позавчерашний день, – попросил Дронго, – это не так принципиально.
– Примерно семь тысяч рублей за акцию, – негромко подсчитывал Бабаян. – Я думаю, что вдова могла бы получать ежемесячно примерно сто пятьдесят – сто семьдесят тысяч рублей.
– А вы дали ей в три-четыре раза меньше.
– Это не я дал, – обиделся Бабаян. – Они заключили соглашение. И вы напрасно так беспокоитесь. Она была очень довольна. Даже сделала мне дорогой подарок – купила за тысячу долларов вот эти часы. Почему вы считаете, что ее кто-то пытался обмануть? Ей с неба свалились три миллиона долларов. И столько лет она получает деньги… Разве это плохо?
– Она получает гораздо меньше, чем заслуживает, – заметил Дронго.
– Это рыночная экономика, – возразил Бабаян. – Здесь нет такого понятия, как «заслуживает». Вещь стоит ровно столько, за сколько ее хотят продать или купить. Добровольное соглашение сторон. Ведь что такое акции? Ничего. Обычная бумага, а иногда даже и бумаги не бывает – просто электронная версия. Но она продается и покупается. Есть соглашение сторон, значит, она будет стоить столько, сколько должна. Вы же наверняка знаете, что доллар – обычная, ничем не обеспеченная зеленая бумажка. Но ее принимают во всем мире. Важно, как ее оценивают покупатели и сколько она стоит на данный момент по отношению к другим валютам. Все это условности, но так устроена рыночная экономика.
