Владимир Черносвитов - Сейф командира «Флинка»
Наконец он вскрыл предпоследний пакет — из военно-морского ведомства. Машинально записал очередной номер в регистрационный журнал «входящих», глянул в текст и... обмер. Вчитался со всем вниманием. Утер лицо и лоб платком — и снова перечитал. Сунул документ в ящик стола. Вскрыл последний пакет и зарегистрировал в журнале под уже написанным номером...
Домой с работы Федотов всегда ходил пешком. По дороге заходил в магазины и, уже не скромничая, накупал что получше — дома готовил изысканные блюда. Нынче мимоходом прихватил в киоске лишь коробку мармелада. Затем втиснулся в будочку телефона-автомата, набрал номер, вежливо сказал:
— Добрый вечер. Марию Васильевну, пожалуйста.
— У нас такой нет, вы, вероятно, ошиблись номером.
— Да?.. Минуточку! Извините, конечно, но мне слышится — не ошибся: вы ее сосед. Простите, я знаю, что вы не в ладах с нею, но мне крайне необходимо...
— Уверяю вас, вы ошиблись, — холодно перебил ответивший и положил трубку.
Перезванивать Федотов не стал и спокойно зашагал дальше. Спустился по бульвару, свернул на Метростроевскую... Вскоре был уже у себя — в двухкомнатной скромной квартире на третьем этаже старого дома. Дверь в прихожую из меньшей комнаты была распахнута — там у окна сидела в кресле щуплая старушка. Николай Николаевич одарил ее мармеладом, улыбнулся и, сопровождая слова жестами, объяснил, что устал и приляжет у себя. Куракина одобряюще покивала.
В своей комнате он сразу как-то осунулся, обмяк. Привычно переоделся по-домашнему — в шлепанцы и пижаму — и грузно опустился в старое кожаное кресло. Прикрыл глаза в мрачном раздумье.
На столике рядом зазвонил телефон. Николай Николаевич не глядя протянул руку, взял трубку.
— Слушаю.
— База горторга? Можно приехать...
— Можно! Ждем. Это вытрезвитель, — раздраженно прервал Федотов и положил трубку.
Поднялся, прошел в кухню, отпер и оставил незапертой дверь на черную лестницу. Возвращаясь, проверил, плотно ли закрыта дверь в комнату Куракиной.
Вскоре из кухни донесся щелчок запираемого замка и в комнату Федотова без стука вошел одетый под среднего москвича симпатичный мужчина лет тридцати семи. По внешнему виду трудно было предположить, что в кармане у него дипломатический паспорт пресс-атташе одного из солидных посольств.
— Добрый вечер, Майкл.
— Отнюдь не добрый. Садитесь, Фрэд.
— Что стряслось, почему экстренный вызов? Кстати, позвони вы минутой позже — меня бы в посольстве уже не было. Старушка дома?
— Куда она денется! Да вы не бойтесь: старая карга глуха, как колода. Забыли?.. Кофе хотите?
— Пожалуй, выпью.
Федотов всыпал двойную порцию, включил кофеварку. Через плечо спросил гостя:
— Сегодня пятница?
— Пятница.
— Ну конечно, в другой день этого не могло произойти! Мерзкий день!..
— Да что случилось-то?
— Страшная вещь. Сегодня, Фрэд, мы получили из военно-морского ведомства извещение: найден «Флинк»!
Лицо пресс-атташе выразило лишь некоторое недоумение. Федотов нахмурился еще пуще, потом сообразил:
— Впрочем, вы тогда еще в индейцев играли... «Флинк» — это секрет сталинита.
— Так бы сразу и сказали. Сталинит! Да его нынче у нас вспоминают куда чаще, чем самого Сталина!
— Он так был назван не в честь Сталина, а по своему прямому значению. Вам известно, в чем ценность сталинита?..
— Признаться, не очень, это же не моя сфера.
— Надо знать. Для должной оценки ситуации хотя бы. Сталинит — редкий минерал, природные запасы которого крайне ограничены. Единственное в мире месторождение его, имеющее промышленное значение, — в Советском Союзе. Сталинит является совершенно изумительной присадкой при выплавке особых сталей. Талантливые Кошкин и Кучеренко сконструировали, конечно, замечательную «тридцатьчетверку», но превосходство боевой машины определяют не только ее тактико-технические решения. Броня — тоже решающий фактор. Броня!
Сталеплавильные заводы Круппа, Крезо славились на весь мир, в годы войны наши блюминги катали броневой лист не хуже уральских, а броня значительно уступала советской! Почему? Да потому, что у Советов имелся сталинит, а у нас его не было! Мы вводили в сплав другие присадки, но — увы... А на пороге серийного производства уже стояла реактивная авиация и другие новинки вооружения — сталинит был нужен всем позарез!
Захватив советскую Прибалтику, мы узнали, что накануне войны там настойчиво искал что-то ленинградский геолог Михеев. Что?.. Абвер дал задание нашей агентуре выяснить это. Но в блокадном Ленинграде прояснить что-либо стало чертовски трудно, а тут еще Михеевых в России — как Шмидтов в Германии!.. Удалось узнать только, что какой-то из Михеевых был одержим поиском сталинита и пропал без вести. Тот это Михеев или не тот? Нашел он сталинит или не нашел? Где документация его поисков? Черт его знает!..
Однако сталинит, да еще в Прибалтике, где рейх мог бы его немедленно реализовать, — проблема наиважнейшая! Дело было взято абвером на оперативный учет. Время шло, но туман не рассеивался. Альберт Шпеер лично распорядился «не ждать милостей от абвера», а направить в Прибалтику лучших геологов Германии, чтобы те сами немедленно нашли сталинит. Вот даже как!
— И те не нашли?
— Даже фюрер посмеялся над бредовой затеей своего друга. Министр вооружения и военной промышленности Шпеер прежде и архитектором-то был хреновеньким, а уж в поисковой геологии и вовсе ничего не смыслил. Без документов Михеева такой поиск стал бы ловлей золотой рыбки в мутном озере.
Однако абверовцам удалось узнать, что русские готовят к тайному походу трофейный «Флинк». Куда? К кому? Зачем?.. Наши военные базы, порты и вообще берега Скандинавии исключались — к ним на надводном слабеньком «Флинке» даже советским фанатикам-морякам было не подступиться, Значит, южное побережье Прибалтики. А туда чего?.. Десант? Чепуха, самолетом и быстрее, и проще, и надежнее. А уж не в связи ли со сталинитом готовится этот тайный рейс?!
Задание диверсионной группе было дано широкое. Разумеется, прежде всего высветить, за чем идет «Флинк». И если за сталинитом, то любыми средствами завладеть документами Михеева! А если с другой целью, то сорвать операцию. Обычно исполнителю ставится конкретная задача. Тут же командиру давался полный карт-бланш — право все решать и действовать по своему усмотрению! Двух своих помощников я потерял почти сразу. Но вдвоем с последним все-таки внедрился в экипаж «Флинка»... Трудно, вы говорите?.. — Федотов повел носом, выключил кофеварку. Зло и чуть надменно усмехнулся: — «Трудно» — не то слово, Фрэд. Почти невозможно! Но я преодолел это «почти» и вышел на задание!
— И блестяще выполнили его! — подхватил атташе. — Да-да, я вспомнил! В разведшколе эта операция преподавалась нам как образец смелой, тонкой разработки и высокопрофессионального исполнения. Правда, операция осталась незавершенной...
— Ну, это уже не по моей вине. Это флотские наши...
— Нам так и объяснили. Командир «Флинка» все же обхитрил их и прямо из рук ушел вместе с кораблем... на дно! Да еще невесть где.
— Именно так. Я все подготовил, разжевал и в рот положил... Да, не учли советского фанатизма.
Разливая кофе по чашечкам, Федотов горько подосадовал:
— Сколько лет этот чертов «Флинк» лежал на дне никому не известный и вот — на ж тебе! — нашелся, проклятый! Теперь, конечно, его обследуют, первым делом поднимут корабельные документы и... Представляете, Фрэд, что меня ждет?
— Н-да, не позавидуешь... Но, простите, Майкл, откуда у вас уверенность, что на «Флинке» документы именно сталинита? Ведь тогда вы этого так и не узнали.
— Это узналось потом. Потому на моряков, упустивших «Флинк», и обрушился шквал негодования командования. Сгоряча и мне чуть не всыпали!.. В гестапо ведь были и аналитики. Исследовав и сопоставив агентурные, официальные, разведывательные — все имевшиеся прямые и косвенные данные, они дали категорическое заключение: «Флинк» ходил за секретом сталинита! Тогда с наших мариманов-ротозеев и полетели пух и перья. А меня даже наградили и как Федотова вернули в СССР.
— Ясно... Да, чертовски плохо получилось! Командир «Флинка», конечно, красочно живописал ваше истинное лицо — лицо губителя его чрезвычайной экспедиции, а это вам теперь смертный приговор. Скверно получилось!
— Чего уж хуже! Прошу... — подал гостю чашку.
— Спасибо... Послушайте, Майкл, а может быть, все это не так уж страшно? Ведь сколько лет прошло — бумаги все уже раскисли, записи расплылись... А?
Николай Николаевич покачал головой:
— Сомнительно. Все геологи, изыскатели, моряки записи свои делают всегда только графитовыми карандашами — специально, чтобы не расплылись в случае чего. И бумагу им давали специальную, водостойкую. Правда, ее всем вечно не хватало, но где гарантия, что именно командиру «Флинка» ее не досталось? Нет, Фрэд, на это рассчитывать архиглупо.
