Росс Макдональд - Беда преследует меня

— Конечно, должен признать этот недостаток. Может быть, по этой-то причине армия и не взяла код на вооружение. Кроме того, у меня не было большого чина, я не был даже лейтенантом. Но имейте в виду, что этот код гораздо лучше можно использовать в вещании, когда часы синхронизированы до одной пятой секунды. Это дает по пятьсот смысловых нагрузок на каждые сто секунд, если в качестве единицы вы будете использовать пятую часть секунды.

— Но и в этом случае вы ограничены пятьюстами смысловыми значениями. И если послание включает все пятьсот значений, то придется использовать все сто секунд, чтобы передать сообщение.

— Это тоже правильно. Передача медленная. Но я рассчитывал, что такой код можно использовать только для специальных целей.

— А не сможет ли вражеский специалист по раскрытию шифров быстро найти ключ к ограниченному списку предусмотренных вами значений?

— Вот здесь вы не правы, молодой человек. Если он не будет обладать какой-то феноменальной способностью оценивать временные отрезки, а я о таких не слышал, то враг даже и не узнает, что слушает закодированное послание. В этом и вся прелесть. Такой шифр можно использовать в партизанской войне агентам, заброшенным за линию фронта на вражескую территорию. Но предположим, что разгадывающий шифры специалист обладает феноменальным слухом, похожим на хронометр, или еще как-то догадался о коде и начал измерять временные отрезки тиканий. Все равно вы сможете его провести.

— Хотите сказать, что через определенные промежутки времени можно менять смысловые значения?

— А почему бы и нет, — отозвался он с торжествующим видом. — Их можно менять хоть каждый день. Скажите, не заинтересуется ли этим военно-морской флот? Я все еще думаю, что код можно использовать.

— Может быть. Я не уполномочен говорить от имени военно-морского флота. Но готов сказать, как к этому отнесутся в управлении кодов военно-морского флота, если вы придете к ним со своим предложением. Они скажут, что применение его небезопасно, потому что, во-первых, вы сами знаете об этом коде, а во-вторых, знают и другие люди. Например, я. Коды на флоте разрабатываются военными офицерами и небольшой группой тщательно отобранных гражданских лиц, и с них не спускают глаз.

— Бог ты мой, никогда бы этого не подумал. — Победоносное выражение исчезло из его глаз так же, как гаснут лампочки при повороте выключателя. — Я все время только и делаю, что всюду болтаю об этом. Послушайте! Может быть, они уже пользуются моим кодом, а я просто об этом ничего не знаю?

— Возможно, и пользуются. Откуда мне это знать.

Я оставил его, предоставив возможность самому делать выводы из сказанного. Но из разговора с ним я почерпнул одну мысль, которую стоило развить дальше. Сью Шолто работала на радиостанции. Но ее тленное тело и проблемы, вызванные ее смертью, остались на Гавайских островах, а я находился в поезде, идущем по штату Аризона. Совсем недавно появился еще один труп, и в связи с этим мне было о чем поразмыслить. Почему погиб Хэтчер? Ведь можно предположить, что это не было несчастным случаем. И какие отношения, если они действительно имели место, связывали Хэтчера и Андерсона? Хотя у меня и не было ни малейшего представления о том, что я сделаю или скажу, если увижу его, я все же устроил своего рода засаду, сидя в вагоне-ресторане и ожидая, когда Андерсон пройдет по обеденному залу.

Я просидел так очень долго, в течение всего времени, отведенного для завтрака. Увидел майора Райта, который важно вышагивал на своих коротеньких ножках. Потом Риту Тессингер, выглядевшую свеженькой, но беспокойной. Ее маму с выражением удовлетворенности на лице от приятной усталости. Старую даму из Гранд-Рэпидз, затянутую в цветной шелк, как в панцирь, оберегающий ее комфорт, опасность для которого бегающие старческие глаза находили повсюду. И, наконец, Мэри, очень молодую, красивую и обманчиво девственную. Я сказал ей о первых двух дамах и пропустил третью.

— Сегодня ты рано поднялся, — заметила она.

— Прошлую ночь я хорошо выспался.

— И я тоже. Я заснула, как только голова коснулась подушки.

— Я уже позавтракал. Тебя подождать здесь?

— Сделай одолжение.

Она пошла дальше, покачивая бедрами, ненавязчиво напоминая мне кое о чем. Ее фигурка в сером фланелевом платье снова приобрела загадочность, и во мне опять начало пробуждаться желание.

Такое настроение нарушило появление мисс Гриин, которая пришла одна, одетая в зеленое, цвета молодой травы на Пасху, платье и в туфлях того же цвета. Я заметил, что она добавила к своей походной ювелирной амуниции желтовато-зеленые серьги. Вид у нее был болезненный.

— Доброе утро, — приветствовал я. — Вы не видели мистера Андерсона сегодня утром?

— Разве вы не знаете? Мистер Андерсон сошел с поезда.

— Но он говорил мне, что поедет до самого Лос-Анджелеса.

— Да, собирался. Но у него был междугородный разговор с одним из нефтяных месторождений, и ему посоветовали задержаться на пару дней в Нью-Мексико. Поэтому вчера ночью, а может быть, сегодня рано утром он вышел на станции Гэллуп. Он сказал мне, что едет в Альбукерк.

— Жаль, что я не знал об этом. Хотелось попрощаться с ним. Он не оставил вам своего адреса в Калифорнии?

— Нет. Сказал, что все время находится в дороге. Но, впрочем, он записал мой адрес. — Она хрипло хохотнула. — Ладно, пойду посмотрю, что там у них на завтрак. Еще увидимся.

Я почувствовал себя обманутым и все же в какой-то степени оправданным в своих глазах. Возможно, вопросы, которые даже мне в то время казались глупыми, напугали его и заставили сойти с поезда. Если мне удастся заручиться поддержкой отделения ФБР в Лос-Анджелесе, то его можно будет разыскать и снова задать те же вопросы.

Я вернулся в вагон и спросил проводника, взял ли Андерсон с собой багаж.

— Нет, сэр. Он попросил мисс Гриин передать мне, чтобы я сдал его вещи в багажный вагон. Она сказала мне, что через пару дней он приедет в Лос-Анджелес и тогда заберет их. У мистера Гордона был всего один чемодан, и, мне кажется, он взял его с собой.

— Гордон тоже сошел?

— Да, сэр. Меня, признаться, это вполне устраивает.

— Они сошли вместе?

— Не знаю, мистер Дрейк. Но они вышли на станции Гэллуп. И ни один из них не сказал мне ни слова.

Я подумал о трех вариантах помимо того, который уже возникал в моем воображении. Гордон выслеживал Андерсона. Или Андерсон следил за Гордоном. Или же один из них убил другого и был вынужден снять с поезда куль с телом. Реальные мелодрамы и насилие подготовили мое сознание к тому, чтобы не делать резких ходов в мелодраматических и насильственных ситуациях. Мелодраматизм возникшей ситуации усилился, когда я навел справки и выяснил, что никто не видел, как сходили с поезда Гордон и Андерсон.

Мисс Гриин и Мэри вернулись с завтрака вместе, и я спросил мисс Гриин, договорился ли мистер Андерсон заранее, как поступить с его багажом.

— Он оставил для меня записку. Я нашла ее под подушкой, когда проснулась утром. Точнее, не просто записку, а очень приятное письмо.

— Вы уверены, что он сам написал его?

— Конечно. Кто еще стал бы писать мне записку?

— Знаком ли вам его почерк?

— Не уверена. Думаю, что нет. Но убеждена, что это написал он. Он сообщил, что едет в Альбукерк, и просил направить его вещи в Лос-Анджелес.

— Говорил ли он раньше, что собирается сойти с поезда?

— Нет. Я удивилась, когда получила от него записку.

— А где она теперь?

— Записка? Минуточку. — Она пошла в свое купе и начала ее искать. Но вернулась с пустыми руками.

— Записка пропала. Не понимаю. Я держала ее в руках всего час назад.

Чрезмерно накрашенное стареющее лицо скрывало ее мысли. Мне трудно было понять, лжет она или говорит правду. Все, что она говорила или делала, казалось искусственным, было несколько смещено по оси нормального человеческого поведения. У нее постоянно дрожали руки, как будто ее нервная система претерпела небольшое, но непоправимое нарушение. Оживленный труп, некоторые ткани которого уже разложились, наверное, двигался бы и говорил так, как это делала она, и у него, вероятно, был бы такой же вкус к одежде.

Мисс Гриин опять занялась чтением журнала о любовных похождениях. Я направился в свое купе и сел рядом с Мэри.

— Мисс Гриин спрашивает, не случилось ли чего, — сообщил я ей негромким голосом. — Если ты такой же вопрос задашь мне, то я скажу: что-то случилось с ней самой.

— Что ты имеешь в виду? Она человек такого типа, который весь на виду. Невежественная женщина, где-то разжившаяся деньгами и не знающая, как их использовать.

— Правильно, но как она достала эти деньги? — Я повернулся и посмотрел на мисс Гриин. Ее поблекшие, похотливые глаза были прикованы к страницам журнала.