Андрей Горняк - Битая ставка
У Васина «Паганель» отличился в первый же месяц службы.
Майору доложили о кратковременной работе неизвестной радиостанции. В квадрате, где ее засекли,— станица Кущевская, та самая, где находится районная контора управления шоссейных дорог и живет мастер Витвицкий. О нем в НКВД есть сведения: ведет вражескую пропаганду среди населения. Но предельно осторожен. Лейтенант Зеленин, занявшийся по поручению Васина этой историей, «вытянул пустой номер». Никто из окружения Витвицкого подозрительных высказываний от него не слышал. А ветврач Коровин исчез — убыл в неизвестном направлении, хотя должен был ехать в эвакуацию — сопровождать скот.
Мало что дало и изучение биографии Витвицкого. Поляк по национальности, он появился в этих краях в канун войны. Отзывы по работе у него только хорошие. Согласно документам, он и в Польше работал инженером-дорожником. Проверить этот период его жизни невозможно.
Когда на квартиру к мастеру ушосдора пришли под вечер четверо неизвестных и сообщили, что его отзывают в Краснодар, он выразил недоумение: с какой стати? И кто они такие, чтобы тут распоряжаться?
Один из пришедших, высокий в очках, показал мастеру приказ, согласно которому Витвицкому действительно надлежало срочно явиться в краевое управление.
— Вы проживаете здесь вдвоем с супругой? — уточнил неизвестный.— Вот прямо сейчас и поедете на этой машине.— Он показал в окно.— Только прежде укажите место, где находится радиостанция. Час тому назад здесь работал передатчик.
Витвицкий разыграл крайнее удивление и возмущение :
— Какая радиостанция?! Кто вы такие?
Говоривший предъявил удостоверение, после чего хозяин дома сразу сник.
— Ничего не знаю. Ищите сами, если не верите мне.
— Что ж, хуже себе делаете. Радиостанция не иголка, найдем.
В комнату вошла жена Витвицкого — сухонькая растерянная женщина. Румянцев только что видел ее в окно — она поспешно переходила улицу от находящейся напротив ветлечебницы. Но там же никого нет — ни скота, ни обслуги. Что там делала женщина?
— Я попрошу вас пройти со мной,— смутно догадываясь о чем-то, предложил Румянцев.— Товарищ младший лейтенант, остаетесь с остальными здесь.
— Есть!— Заозерный и двое рослых красноармейцев сели к столу, за которым, в углу, понуро ссутулился Витвицкий.
— Дело серьезное,— предупредил супругу Витвицкого на улице лейтенант.— Военное время, а у ветеринаров рация. Чья она? Если не откроете, вся вина падает на вашего мужа.
Расчет оказался верным. Насмерть перепуганная женщина провела Румянцева в заколоченную каморку ветврача : доска на дверях свободно снималась. Там, в крошечном подполье, стояла зеленая коробка.
Когда они возвратились, Витвицкий волком глянул на жену и послушно вышел к машине. «Вот тебе и Паганель!— восхищался Заозерный.— Да это же прирожденный чекист!»
А у прирожденного чекиста появились с этой поры новые обязанности. Он исполнял должность мастера-дорожника, довольно несложную, надо сказать: кто сейчас ремонтировал дороги? Большую часть времени он проводил у Васина, благо недалеко от Кущевской. А здесь дежурили другие, такие же загадочные для станичников, неразговорчивые «дорожные рабочие», как и сам «мастер».
Главной заботой лейтенанта был зеленый ящик в ветлечебнице. Надеясь вымолить себе снисхождение, Витвицкий, настоящая фамилия которого была Ян Штемпелевский, раскрыл полные данные для радиосвязи с Гауптманом Вильке, и, когда в районе Кущевской появились «заготовители фуража», отсюда пошла в штаб Вильке первая дезинформация.
3юйд-113 терпит неудачу
Нилин думал долго, но так ничего и не надумал. Хорошо отрепетированная в штабе Вильке версия то и дело натыкалась на подводные рогатки, которые ставил на его пути мужиковатый следователь. Может, отказаться от этой легенды, покаяться, назваться дезертиром? Возможно, хоть на это клюнет энкавэдист, а там, смотришь, осудят и дадут лет десять с отправкой на фронт? Нет, не поверит! Глаза у него сверлят насквозь. При этом он усмехнулся, вспомнив восторги гауптмана Вильке: «Гут легенда. Идешь искаль мамку». Вот и нашел...
Оказавшись утром в уже знакомой комнате перед Карновым, Нилин решил пока не разыгрывать дезертира. Это в запасе. Это не уйдет. И продолжал гнуть прежнюю линию:
— Я действительно Нилин Алексей Андреевич, рождения 1918 года, русский, родился в Донбассе, в поселке шахты Кондратьевка. Отец погиб в забое, когда мне было пятнадцать лет. Мы с матерью остались вдвоем. Она работала на выборке породы, затем банщицей, а в 1933 году умерла. Я остался один. Работал на разных рудниках. В сорок первом году мобилизован...
— И в какие войска были зачислены?
— Я уже говорил. Плавал на лидере «Харьков».
— Скажите, Нилин, почему вы зашли ко мне, держа руки за спиной? А вот сидите и руки держите на коленях? Где вас этому научили?
— Было дело... Попадал в милицию за пьянку и драку. Отсидел год. Там и научили.
— А с началом войны вас с судимостью взяли служить на лидер — ведущий корабль? Вряд ли такое могло быть.
Нилин внутренне чертыхнулся: опять попал впросак.
— Ну хорошо. Допустим на минутку, что вы говорите правду. Сейчас я вас познакомлю с одним человеком. Посмотрим, где вы служили.
Нилин вздрогнул, затем поднял голову и выжидательно посмотрел на Карпова. А тот не обращал на него никакого внимания, занимался своей самокруткой. За спиной у Нилина скрипнула дверь. Он оглянулся и сразу как-то обмяк — на пороге стоял молодцеватый моряк — смуглый, с усиками горец.
— Капитан-лейтенант Кипиани,— отрекомендовался он.— Чем могу служить?
Карнов вышел из-за стола, пожал ему руку.
— Садитесь, пожалуйста. Вот сюда, на стул. Прошу вас внести некоторую ясность по ряду вопросов.
— Пожалуйста, я готов.
— Скажите, где вы сейчас служите?
— Командиром Б4-3 на лидере «Харьков».
— А где он сейчас находится?
— Отстаивается в бухте.
— Давно?
— Пришли неделю назад.
— Давно вы на нем служите?
— Давно, еще с довоенного времени.
— Так ваш же корабль потоплен.
— Да? Я же только вчера сошел с него на берег?! Вы шутите, товарищ старший лейтенант! Немцы, правда, давно уже объявили, что пустили «Харьков» на дно, но... как видите...
— О том, что ваш корабль потоплен, сказал вот он,— указал Карнов на Нилина.
— Ты что, парень, плетешь?— повернулся моряк к Нилину.— Когда это нашего красавца потопили?
Нилин ссутулился на своей табуретке и молчал.
— Встаньте, гражданин Нилин!— сказал Карнов.— Товарищ капитан-лейтенант, вы знаете этого человека?
Кипиани пожал плечами:
— Первый раз вижу.
— А на лидере вы его встречали?
— На «Харькове»? Я на нем с тридцать девятого года и такого субъекта на борту никогда не видел!
— А вот он утверждает, что служил там старшиной командоров.
— Он? На нашем лидере? Гм! Можно ему один вопрос задать?
— Пожалуйста.
— Слушай, кто твой командир на Б4-2?
— Капитан-лейтенант Пугачев,— не очень твердо ответил Нилин.
— А когда ты с ним виделся последний раз?
— В январе сорок второго года.
Кипиани присвистнул:
— Капитана третьего ранга Павла Васильевича Пугачева в начале войны перевели командиром эскадренного миноносца «Бодрый»! Может, ты и там был?..
Нилин молчал.
— Все ясно!— подвел черту Карнов, гася в пепельнице окурок,— Спасибо за консультацию. Прошу, пройдите в соседнюю комнату и подождите там. Мы вас долго не задержим, товарищ Кипиани.
— Ну так что, «старшина» лидера «Харьков»? Будем дальше вести беседу? Или настроения нет?
— Будем, спрашивайте...
— Как видите, ваша «морская линия» окончательно провалилась. Теперь давайте выкладывайте правду, какой бы она ни была, гражданин Нилин, если вы вообще тот, за кого себя выдаете.
Нилин вздохнул и начал рассказывать:
— В начале допроса я вам говорил кое-что правильно, гражданин следователь. Действительно, я Нилин Алексей Андреевич, родился и вырос в Донбассе, в сорок первом взят на войну...
— Опять в Донбассе? Вы рассчитываете, что мы не сможем проверить ваши показания, поскольку там сейчас хозяйничают немцы? Ошибаетесь. Части-то, формировавшиеся в Донбассе есть на этом фронте. Нам не составит труда вашу версию проверить,
— Проверяйте, я говорю правду.
— Хорошо, продолжайте. Служили ли вы во флоте?
— Нет, гражданин следователь, не служил. Я после призыва был зачислен в стройбат, так как имел судимость. Наша часть была направлена под Киев. В сентябре сорок первого года я там попал в плен.
— Попали или сдались?
— Ну как сказать? Оружия у нас не было. Мы рыли окопы. Когда немцы подошли — все убегать стали. Я тоже убежал. Пересидел ночь в какой-то хатенке на окраине города, а наутро смотрю — немцы. Вот и все.
