Алексей Кудашин - Левый берег
"В общем-то, он прав", — подумал Денис, вспоминая пройденный им к этому дню жизненный путь.
Так все и было. Неуспеваемость по точным наукам, какое-то интуитивное понимание исторических и общественных процессов и, в то же время, мощные приступы скуки при входе в читальный зал.
— Нам скучно, господа! — главный явно вошел в раж и почти кричал, хотя необходимости в этом не было. Все и так слушали, затаив дыхание. — Как бывает скучно человеку, занимающемуся не любимым делом… Но мы — не отмороженные любители острых ощущений. О, нет! Мы умны и талантливы. Некоторые из нас не особенно смелы, некоторые — смельчаки, но и тем, и другим, кажется невероятной глупостью тратить время и силы на то, чтобы рисковать жизнью или здоровьем ради получения сиюминутной дозы адреналина. Нам нужно совсем другое… Мы стремимся приложить к реальному делу свой талант и способности, чтобы добиться успеха. Из таких как мы, господа, получаются хорошие политики, крупные администраторы, высокооплачиваемые политтехнологи и…
Он вновь обвел долгим взглядом свой курс.
— Чекисты… — тихо закончил кто-то за него.
— Да, Пятьдесят третий, — похвалила маска кого-то в толпе. — С одной лишь существенной поправкой… Чекистов много, и подавляющее большинство из них, поверьте мне, занимаются весьма нудной, нисколько не опасной и совершенно не интересной работой. Вы же предназначены для другого…
Мужчина подошел к центру импровизированного класса, резко повернулся к курсу, расставил ноги на ширину плеч и заложил руки за спину. Фигура распрямилась и теперь источала уверенность. Подбородок слегка приподнят… Голос стал твердым. Главный четко и громко выговаривал каждое слово. Денис краем глаза обратил внимание на то, что кто-то из курсантов, видимо, инстинктивно, выдавая в себе военного человека, замер в постойке "Смирно".
— Меня зовут Учитель, — отчеканила маска. — Так вы будете меня называть… От меня зависит ваше будущее. Я — ваша низшая и высшая инстанция. Я научу вас тому, что создал сам, своим трудом. Я сделаю из вас редких и чрезвычайно ценных специалистов в своем деле. Вы станете диверсантами. Но не теми диверсантами, которые пускают под откосы поезда и перерезают линии связи. Я научу вас одному из основных разделов "теории стратегической диверсии". Вы станете конструкторами, инженерами. Но полем вашей деятельности станет не завод или НИИ, и реальная жизнь. Вы будете играть сложные партии, ставки в которых — крайне высоки. В случае победы, к вашим ногам лягут целые города и территории, за ошибку и поражение вы заплатите своей свободой или головой…
В зале воцарилась такая тишина, что, казалось, пролетающая муха шумела бы как вертолет. Курсанты переваривали сказанное, а маска, судя по всему, оценивала эффект от произнесенной речи.
— Ну а теперь, дети мои… — Учитель, как ни в чем не бывало, уселся на стол и взял в руки книгу. — Разбирайте свои буквари и бегло их просмотрите. Времени у Вас — час. Мне хотелось бы услышать ваше первое впечатление. Располагайтесь, где вам удобно, — и он, более не обращая внимания на происходящее, погрузился в чтение.
Курсанты, сначала нерешительно, но потом смелее, начали подходить к столам и брать "буквари". Денис нашел свой практически сразу. Светло-синяя обложка без названия, лишь в правом верхнем углу проштампована цифра "16".
Он огляделся. Курс сейчас напоминал только что приплывших на лежбище морских котиков, устраивающихся на отдых. Самые быстрые заняли диваны и кресла. Многие устроились на мешках. Три курсанта, собрав подушки, без стеснения расположились прямо на лежащих на полу матах. К ним Денис и решил присоединиться. Сняв ботинки, которые сразу начали источать соответствующие ароматы, он прилег и, облокотившись на спинку стоящего рядом дивана, раскрыл книгу. Неопределенно хмыкнул, и начал бегло знакомиться с содержанием. Сначала читал, потом долго рассматривал графики, схемы и таблицы…
— Ну, у кого какие впечатления, господа. Внимательно слушаю… — Учитель, ровно через час, отложив чтение, обвел взглядом полулежавший полусидевший курс.
Лично Дениса впечатлило. Четкое отношение он пока составить не мог. Оно и понятно. Надо было все внимательно изучить. Но в том, что штука обещала быть крайне интересной — не было никакого сомнения.
Курсант неопределенно хмыкнул и вновь перечитал название на первой странице: "Вооруженное восстание как метод диверсионно-подрывной работы".
09.10.2008. Краина, г. Кировогорск. пл. Богдана Хмельницкого. 21:03
— Ну а кто "держит" город?
— Краинцы, не "звери", — уверенно ответил Червонец. — Как и везде, есть местные авторитеты. Детально вопрос пока не разрабатывал. Но можно собрать информацию…
— В общем-то, господа, — Денис отхлебнул "Олони", местного пива, весьма недурного, — как Вы, наверное, понимаете, данный вопрос интересует меня лишь в следующем ракурсе: способны ли эти товарищи каким-либо образом помешать нашим планам? Каков их потенциал?
— Сейчас сказать трудно, — пробубнил Кошак. — Если навскидку, я бы сказал — вряд ли.
— Согласен, — подключился Лева.
— Основания? — потребовал командир.
— Город небольшой, и не сказать, чтобы особо богатый, — излагал Кошак. — В маленьком поросенке не может быть двадцатиметрового глиста…
— Что за сельскохозяйственные аналогии… — поморщился Денис.
— Извини. Я хотел сказать, что большие паразиты могут быть только там, где им есть, чем питаться.
— Безусловно, — Лева затушил сигарету. — Вне всякого сомнения, организованная преступность в городе существует. Она была, есть, и не может не есть. Что она из себя представляет? Думаю, два-три авторитета местного разлива, полубандита-полупредпринимателя, да "быков" десятка два-три. При оружии, естественно. "Трясут" потихоньку "ларечников" и всякую мелочь…
Им принесли еще пива. В старых добрых пол литровых кружках, в каких в стародавние времена пухлые бабы в приблизительно белых фартуках наливали рабочему классу свежее пиво из желтых бочек прямо на улицах советских городов. Денис таких кружек давненько не видал.
Заведение это он подметил на днях, присматриваясь к грязно-серой неприятной пятиэтажке возле площади Хмельницкого, в которой размещалась городская телефонная станция.
Кафе не имело названия. Вернее сказать, оно, конечно, его имело, но название это было ей не нужно. Такие места обычно называют "рюмочная", "тошниловка", "кабак". Так и говорят: "Ну че, вечером в нашем кабаке?". Или: "Опять вчера в нашей "тошниловке" надрался…". Похоже, что хозяева об этом догадывались, потому как над входом никакой вывески не наблюдалось.
Достаточно просторный зал с обитыми деревом стенами и с барной стойкой справа от входа был наполовину заставлен игровыми автоматами. Вторую половину занимали широкие, под цвет стен, деревянные столы с деревянными же лавками. Посетителей было немного. Только два приличных на вид мужика в коротких кожаных куртках лениво потягивали пиво, ведя неспешную беседу, да несколько сопляков спускали чьи-то деньги, нервно долбя по большим кнопкам на панелях "одноруких бандитов".
Вот такие места как нельзя лучше и подходили для встреч. Особенно если человек не хочет "светиться". Сюда заходит масса разношерстной публики, и никто не обращает на окружающих внимания. Уставшие таксисты и водители общественного транспорта после смены — пропустить пару кружек пива, тощие доценты перед лекцией — "тяпнуть пятьдесят коньячку" для поднятия настроения, сдобные продавщицы продуктовых магазинов с килограммом "штукатурки" на лице в попытке скрыть наступающую старость — побалакать с такими же как и они сами подругами. Не мужика подцепить, а именно что пообщаться. Каждая знает: в таком место подцепить можно только…. Да ничего не можно подцепить!
Любопытным было то, что кафе содержалось в относительной чистоте. Пиво было весьма сносным, некоторые даже заказывали себе пельмени или вареники. Но что-то неуловимое, неразличимое для человеческого глаза придавало этому заведению шарм "рюмочной", а не кафе со степенной публикой.
На "Ферме" на них даже один раз эксперимент поставили. Для наглядности. Во время перерыва, когда все пили кофе и обсуждали всякую ересь, Учитель как бы незаметно подошел к одному курсанту и заговорил с ним о чем-то. Минут пять говорили. А потом, когда началось занятие, он вдруг спросил его:
— Ты слышал, о чем говорили девятнадцатый и двадцать второй?
— Когда? — стушевался тот.
— Когда мы с тобой общались в перерыве. Они ведь стояли рядом с нами.
— Правда? Ну да, кажется, стояли…
— Так о чем они говорили?
— Я не слышал…
— Ты не слышал? Как же ты мог не слышать? Они стояли в метре от нас…
Свойство психики. Так пояснил Учитель. Человек, поглощенный своим делом, не слышит разговора рядом с собой. Так работает человеческий мозг. Он просто не записывает эту информацию. Не распознает ее. Определяет как посторонние шумы и отметает в сторону как ненужный для анализа материал.
