Дэниел Сильва - Под конвоем лжи
— Тогда я, пожалуй, поброжу там, задам несколько вопросов.
— Только очень осторожно, и чтобы никто не знал.
— Альфред, другого пути что-то выяснить там у нас просто нет.
— Джаго лжет. Он что-то скрывает.
— Но зачем ему лгать?
— Я не знаю, — признался Вайкери и с силой раздавил сигарету в пепельнице, — но мне платят за то, чтобы я плохо думал о людях.
Глава 10
Блетчли-парк, Англия
Официально это заведение именовалось Государственной школой кодов и шифров. На самом же деле это была вовсе не школа. Здание выглядело так, как могла бы выглядеть какая-нибудь школа — большой уродливый викторианский[18] особняк, окруженный высоким забором; но большинство населения Блетчли — городка с узкими улочками, единственной достопримечательностью которого была железнодорожная станция, — понимало, что там происходит что-то серьезное. На просторных газонах выстроили хижины-времянки. По ухоженной траве протянулись уродливые шрамы из замерзшей глины — протоптанные множеством ног тропы. За садами перестали ухаживать, и они разрослись, превратившись в миниатюрные джунгли. А ученики «школы» представляли собой весьма странное скопище людей — здесь были самые известные математики страны, шахматные чемпионы, мудрецы, не знавшие себе равных в разгадывании кроссвордов. Всех их собрали сюда ради одной цели: чтобы расколоть немецкие шифры.
Даже в отличавшемся высокой степенью эксцентричности мире Блетчли-парка Денхолма Сондерса считали чудаком. До войны он являлся гордостью математического факультета в Кембридже, теперь же сделался одним из лучших в мире криптоаналитиков. Он, как и его коллеги, жил в поселке, созданном неподалеку от Блетчли, в обществе своей матери и сиамских котов Платона и Святого Фомы Аквинского.
День заметно склонился к вечеру. Сондерс сидел за своим столом в особняке. Он работал с двумя сообщениями, отправленными гамбургской радиостанцией абвера немецким агентам в Великобритании. Сообщения были перехвачены Службой радиобезопасности, их сочли подозрительными и отправили в Блетчли-парк для расшифровки.
Немелодично насвистывая — привычка, до чрезвычайности раздражавшая его коллег, — Сондерс царапал карандашом по листкам блокнота. Он работал в секции ручной расшифровки. Его тесное рабочее помещение было переполнено народом, но здесь было относительно тепло. Лучше уж сидеть тут, чем снаружи, в одной из хижин, где криптоаналитики корпели над немецкими армейскими и военно-морскими шифрами на морозе, словно эскимосы в иглу[19].
Через два часа шуршание карандаша и свист прекратились. Сондерс включился в текущую вокруг жизнь и впервые за вечер услышал бульканье талой воды в водосточных трубах старого дома. В сегодняшней работе для него не оказалось ничего сложного: радиограммы были зашифрованы одной из разновидностей кода, с которым Сондерс справился еще в 1940 году.
— Мой бог, это уже становится немного скучным, — пожаловался Сондерс, не обращаясь ни к кому конкретно.
Его начальником был шотландец по фамилии Ричардсон. Сондерс постучал в дверь, не дожидаясь ответа, вошел внутрь и положил два листка с расшифрованными текстами на стол. Ричардсон пробежал их глазами и нахмурился. Не далее чем вчера офицер из МИ-5 по имени Альфред Вайкери обратился с просьбой обратить особое внимание на депеши такого рода.
Ричардсон нажал на кнопку звонка, вызывая курьера на мотоцикле.
— Но там есть еще одна мелочь, — сказал Сондерс.
— Вы о чем?
— Первая радиограмма... У агента, похоже, были некоторые трудности с азбукой Морзе. Если точнее, то он попросил радиста повторить сообщение. Радистов такие вещи раздражают. Может быть, это ничего не значит. Скажем, помехи не позволили разобрать одну или две группы. Но я думаю, что стоило бы сообщить ребятишкам из МИ-5 и об этом.
Ричардсон ненадолго задумался. И впрямь, хорошая идея.
Когда Сондерс ушел, он напечатал на машинке краткую записку, в которой сообщалось о том, что агент, предположительно, не совсем свободно владеет азбукой Морзе. Еще через пять минут расшифрованный текст и примечание Ричардсона были уложены в запечатанную кожаную сумку, в которой им предстояло совершить сорокадвухмильную поездку в Лондон.
Глава 11
Челси, Англия
— Ничего более странного я в жизни своей не видел, — сказал в то утро за завтраком своей жене Артур Бэрнс. Перед завтраком Бэрнс, как и каждый день, выгуливал Фионну, свою обожаемую собачку породы корги, по берегу моря. Небольшой кусок побережья все еще оставался открытым для гражданских жителей, хотя большую часть его давно уже огородили и объявили закрытой военной зоной. Всех терзало любопытство по поводу того, что военные там делают. Населению, естественно, никто об этом не говорил. В то утро рассвет был поздним, низко нависало серое пасмурное небо, то и дело срывался мелкий дождь. Спущенная с поводка Фионна деловито бегала по пирсам.
Первой эту штуку заметила Фионна, а потом и Бэрнс.
— Представь себе, Мейбл: бетонная штуковина чудовищных размеров. Вроде дома без крыши, спущенного на воду. — Два буксира волокли чудовище в открытое море. Бэрнс всегда носил в кармане пальто небольшой полевой бинокль — его приятель однажды заметил в море надстройку немецкой подводной лодки, и Бэрнс просто изнывал от стремления хотя бы мельком увидеть что-нибудь подобное. Он снял очки и поднес бинокль к глазам. То, что он увидел, сделало событие еще более удивительным. К бетонной штуке было пришвартовано судно с широким, тупым носом, о который плескались невысокие волны. Бэрнс видел его, кажется, с правого борта. — Трудно сказать, был это правый борт или левый борт, ну, ты же меня понимаешь, — и еще он разглядел небольшой катер, палуба которого была забита людьми в фуражках. — Я просто не мог поверить своим глазам, Мейбл, — с возмущением произнес он, откусив кусочек последнего тоста. — Они аплодировали, хлопали друг друга по плечам и обнимались, словно свершилась какая-то великая радость. — Он сокрушенно покачал головой. — Ты только представь себе: Гитлер держит весь мир за глотку, а эти типы заставили плавать огромную бетонную глыбу и радуются, как дети.
Бетонная глыба, замеченная Артуром Бэрнсом в то непогожее январское утро, носила кодовое название «Феникс». Она имела 200 футов в длину, 50 футов в ширину и водоизмещение более 6000 тонн. Таких конструкций намечалось построить более двухсот. Внутри, чего, естественно, не мог видеть Бэрнс со своего наблюдательного пункта на причальной стенке гавани, находился лабиринт из пустот, труб и впускных клапанов, поскольку «Феникс» не был предназначен для того, чтобы долгое время находиться на поверхности воды. Его должны были отбуксировать через Ла-Манш и затопить вплотную к берегу Нормандии. «Феникс» был лишь одной из деталей большого проекта союзников, предусматривавшего строительство в Англии искусственной гавани, которую надлежало переправить во Францию в день "Д". Весь проект носил кодовое название "Операция «Шелковица».
Операция «Шелковица» была задумана под воздействием уроков Дьеппа и высадки десантов в Средиземноморье. В Дьеппе, где 19 августа 1942 года состоялась попытка десанта, закончившаяся катастрофой, немцы всеми силами препятствовали союзникам воспользоваться портом и преуспели в этом. В Средиземноморье они, перед тем как сдать порты, разрушали их, делая непригодными на долгое время. Разработчики планов вторжения сочли шансы захватить порты неповрежденными практически равными нулю. Поэтому они решили, что и люди, и техника будут выгружаться на необорудованные берега Нормандии.
Еще одну проблему представляла собой погода. Анализ климата французского побережья за долгий период показал, что продолжительность относительно безветренного периода никак не может превышать четырех дней подряд. Следовательно, решили разработчики, нужно исходить из того, что выгрузку придется производить во время шторма.
В июле 1943 года премьер-министр Уинстон Черчилль в сопровождении делегации из трехсот официальных лиц приплыл в Канаду на борту «Куин Мэри». В августе Черчилль и Рузвельт во время встречи в Квебеке одобрили план вторжения в Нормандию. Во время плавания профессор Дж. Д. Бернал, выдающийся физик, устроил в одной из роскошных кают впечатляющую демонстрацию. Он налил на дно ванны несколько дюймов воды, мелкий конец должен был являть собой берега Нормандии, а глубокий — залив Сены. Поместив в ванну двадцать бумажных корабликов, Бернал при помощи щетки, которой трут спину, устроил в ванне шторм. Кораблики сразу же пошли ко дну. Тогда Бернал надул спасательный круг и положил его в ванну вместо волнолома. Снова была пущена в дело щетка, снова в ванне разыгрался шторм, но на сей раз кораблики благополучно отстоялись в образовавшемся затишье. Бернал объяснил, что точно то же самое должно происходить в Нормандии. Стоит разыграться шторму, как последуют страшные беды, значит, необходима искусственная гавань.
