Псих Книга 1 - Олег Ефремов
— Чем сегодня будешь нас удивлять? Или просто посидишь в сторонке на лавочке? Ты ничего не сможешь сделать против меня, но я бы хотел с тобой выйти на магический спарринг, — это ко мне обратился Бухгалтер, у которого я якобы занял денег. Мишка Абрамович был наполовину евреем и слыл страшным занудой, душнилой, от которого хотелось уснуть. И дар у него был аналогичный, нет, несвязанный с материализацией денег, о котором мечтал. Он был Морфеем, повелителем сна, так он себя пафосно называл. И точил на меня зуб, что дал ему не то прозвище, какое хотел. Хотя деньги он тоже любил считать, особенно не свои. Проворачивал в училище мелкие финансовые сделки и махинации, слыл наглым ростовщиком. Вот и придумал для меня историю, которую никто не смог бы проверить. Я знал одно правило, когда даешь позывной, оно не должно отражать специфику, дабы противник не догадался о возможностях. Поэтому придумал клички ребятам никак не связанные с их даром.
— Да не вопрос, как только учитель появится, можешь вызвать меня на арену, — сейчас мне было до всего фиолетово. Свой дар я понял и принял, и он никак не был связан с проклятиями. Поэтому не боялся больше его раскрыть. Подумаешь, усыпит, посплю еще немного до окончания урока под неусыпным наблюдением учителя. Бравировать больше не собирался, решил снова превратиться в обычного ничем не примечательного ученика.
В этот момент на полигон зашел Самуэль Гаврилович и окинул тяжелым невыспавшимся взглядом собравшихся ребят.
— Почему так мало народа, где остальные прохлаждаются? Хотят получить неуд в конце семестра? — он недовольно посмотрел на учеников, словно в отсутствии других были они виноваты. Потом его взгляд остановился на мне, и вот тут учитель проснулся, начав активно протирать очки, явно не доверяя своему зрению.
— Оболенский? Какого черта явился на урок? — ученики странно на меня посмотрели, не понимая логику своего преподавателя. — Тебя же здесь не должно быть.
— Это еще почему? Меня вроде еще не отчислили, — еле сдерживал смех, стараясь держать покерфейс.
— Ты, чертяка живой, как сумел выбраться? — Самуэль Гаврилович, аки молодой козлик живо подскочил ко мне и начал ощупывать, еще не до конца веря в происходящее.
— Я и не пропадал, просто продолжил погон… ммм… прогулку по лесу, после вернулся в общежитие, — настроение у учителя магии из хмурого в одночасье стало радостным. Словно он встретил любимого дальнего родственника, привезшего из другой страны кучу дорогих подарков. — Вернулся вчера не один, смог отыскать проп… прогулявшую занятия Клавдию.
— Мать моя женщина, да прям рождество какое случилось. Сегодня можете сами потренироваться в магии, без применения друг на друге. А мне необходимо обрад… поставить в курс дела Ивана Гелиевича, он места себе не находит. Оболенский за мной, — учитель быстро засеменил на выход с полигона. Я поплелся за ним, с сожалением глядя на Морфея, обещавшего мне сладкий сон…
Начальник Иван Гелиевич пребывал в дурном расположении духа. Его карьера, его детище — секретное училище для одаренных могло прекратить свое существование, возможно, на неопределенный срок, а возможно, и навсегда. Честно, он уже не надеялся, что после пропажи двух учеников его снова восстановят в должности начальника, скорее отправят на заслуженную пенсию. От этого сильно хотелось напиться, но скоро прибудут органы следствия, с которыми предстоит непростой разговор. Вчера выяснилась из вечернего разговора с главной целительницей одна неприятная вещь. Пропавшую три дня назад девушку Клавдию последним как раз видел Оболенский, который тоже пропал в лесу. Это могло быть простым совпадением, а могло под собой иметь основание. Что за этим могло стоять, начальник не знал. Вечером из столицы позвонили и доложили, что расширения зоны отчуждения зафиксировано не было. И это наводило на определенные мысли, которые Иван Гелиевич гнал из своей головы. В этот момент в кабинет постучали, на пороге возник учитель магии, старый приятель, с хитрой улыбкой на лице. Начальнику видеть сейчас никого не хотелось, особенно радостную физиономию мага.
— У тебя же урок, у этих, первокурсников. Их же оставлять нельзя без присмотра, вчера успели натворить делов, — раздраженно упрекнул начальник Самуэля Гавриловича.
— Так у меня сюрприз, та-дам, входи Оболенский, — старый маг, словно фокусник, материализовал одного из пропавших учеников. Из-за двери реально вышел живой и здоровый Оболенский младший. Конев немного завис, словно компьютер на перезагрузке, мозг не сразу обработал новые данные.
— Так ты не пропал в лесу? Что же произошло, почему мы тебя не нашли? — наконец-то отвис начальник училища, широко улыбаясь. От плохого настроения не осталось следа. — Рассказывай все в подробностях.
Парень спокойно, без эмоций пересказал досконально, с деталями, все вчерашнее приключение. Словно это не он сражался со страшным монстром, не он его убил, не он заплутал в лесу, когда бежал за зверем. И не он отыскал замерзшую девушку, сумевшую выжить в лесу, оставшуюся в живых только чудом. Даже документальный фильм рассказывают гораздо эмоциональнее. Такое нордическое спокойствие несвойственно обычным подросткам. Это как-то выбивалось из привычной картины мира. Точно так же, как возвращение сразу двух учеников, следов которых никто не смог обнаружить.
— Я могу пойти на занятие? — даже после пережитого шока, парень готов был снова вернуться к привычному ритму жизни.
— Может тебе сегодня лучше отдохнуть или сходить к нашей целительнице? — на всякий случай предложил начальник, не понимая поведения Оболенского. Вдруг это кажущееся спокойствие — последствие пережитого шока.
— Со мной все в абсолютном порядке, готов продолжить учебу. Разрешите идти? — начальник кивнул, разрешая удалиться. Когда за ним закрылась дверь, он тяжело откинулся на спинку стула, словно из него вытащили внутренний стержень, и теперь тело обмякло без привычной поддержки. Ну или просто свалился тяжкий груз с плеч.
— Иван, по твоему виду не скажешь, что ты рад разрешившейся трагедии, — учитель магии с упреком посмотрел на руководителя и своего старого друга.
— Рад, еще как рад. Вот только этот Оболенский меня пугает, словно он солдат, прошедший не одно сражение, или сумасшедший психопат, ко всему относящийся равнодушно. Он вообще человек? — это был риторический вопрос, но Самуэль Гаврилович все равно на него ответил.
— На психопата он непохож, но утверждать не буду. Людей сторонится, никого не подпускает в свой внутренний мир, друзей нет, но
