Сергей Донской - И целой обоймы мало
За ее покрытым красным кумачом столом стоял телетайп, дублирующий аналогичный аппарат, передающий уже расшифрованные донесения и расположенный в шифровальном отделе под высокими радиомачтами на крыше Лубянки. Время от времени генерал Клеббова протягивала руку, отрывала бумажную ленту и, шевеля губами, читала поступившую сводку. Впрочем, это было простой формальностью. Как только поступало по-настоящему важное сообщение, на ее столе тут же звонил телефон с двуглавым орлом на диске. Из этого кабинета осуществлялось руководство деятельностью всех агентов КГБ в разных странах мира, и этот контроль был бдительным, не прекращающимся ни на мгновение. Массивное лицо Клеббовой выглядело мрачным и усталым. Под покрасневшими глазами набрякли мешки.
Противостоял этому чудовищу бравый американский парень, остановившийся в московском отеле «Иван Грозный». Отправляясь с ответственной миссией в Россию, он набрал с собой столько одежды, что ему потребовалось целых два чемодана. Мрачно поглядывая на кремлевские звезды за окнами, он заказал в номер бутылку белого вина «Тейттингер», не спеша опустошил ее на четверть и отправился в ванную, где тщательно почистил зубы и обработал голову «Эликсиром Пино». Начать охоту на генерала КГБ было решено с соблазнения ее адъютанта Татьяны Онегиной, лесбиянки по призванию, но заправской нимфоманки по натуре. Обдумывая, подарить ли ей соболиную шубу или достаточно будет упаковки духов «Красная Москва», тайный агент сидел у окна, откуда открывался превосходный вид на Потемкинскую лестницу, ведущую к Мавзолею.
Представив себе этого дебила, торчащего в номере выдуманного отеля с оставленной про запас бутылкой вина в серебряном ведерце, Бондарь подумал, что лично он находится в куда более выигрышном положении. Во всяком случае, его гостиница существовала на самом деле и ему не нужно было мотаться по парфюмерным магазинам в поисках духов, которые, скорее всего, давно сняли с производства.
Вот если бы еще пистолет под подушку…
На этой мечтательной ноте Бондарь задремал.
Глава 8
Почем опиум для народа?
Сон длился не более получаса, тем не менее этого было вполне достаточно, чтобы Бондарь открыл глаза с неспокойной совестью. Роднин сулил ему чуть ли не курортную жизнь, однако вряд ли был бы доволен видом заспанного подчиненного, дрыхнущего средь бела дня.
Взбодрившись повторным душем, Бондарь натянул брюки, сунул в рот сигарету и вышел на балкон. Солнце было уже низко, бликуя на поверхности Волги, просматривающейся в просветах между крышами и верхушками тополей. Кроме того, Бондарь обнаружил, что в Астрахани имеется свой собственный кремль, который, в отличие от московского, приносит городской казне хоть маленькую, но прибыль, а не одни сплошные убытки. Об этом свидетельствовала стайка туристов, входящая в центральные ворота.
Накурившись до приятной горечи во рту, Бондарь немного подышал волжским воздухом, в котором наметились первые намеки на вечернюю свежесть, и решил, что пора приступать к исполнению своих служебных обязанностей. Проще всего было бы навести справки о точках, где продают наркотики, у первого попавшегося таксиста, но это могло закончиться ночевкой в КПЗ, поскольку среди таксистов полно милицейских осведомителей. Гораздо безопасней высмотреть на улице какого-нибудь местного наркошу и проследить за ним, чтобы выяснить, где он приобретает свою ежедневную порцию отравы. Потом вычислить другого потребителя героина и произвести аналогичные следственно-оперативные мероприятия, чем жестче, тем лучше.
Десятка образцов хватит с лихвой, заключил Бондарь. Все равно больше недели он подобного времяпрепровождения не выдержит. Уж с очень гнусным контингентом предстояло иметь дело.
Несмотря на острую неприязнь к героиново-кокаиновым подонкам общества, распознавать эту публику Бондарь умел неплохо.
Многих наркоманов охватывает сонливость, это случается где угодно и в самое неподходящее время. Например, в московском метро, где всегда хватает худосочных тусовщиков, клюющих сопливыми носами. Причем если пьяный или уставший человек отключается полностью, то обколотый беспрестанно просыпается, чтобы дико оглядеться по сторонам, то есть «рубится», как изящно выражаются господа наркоманы. Когда такого кайфушу окликают, он моментально включается в разговор, будто и не спал вовсе.
При этом у него замедленная речь, слова он растягивает не хуже неисправного магнитофона, постоянно соскакивая с темы разговора на какие-то маловразумительные философствования или байки, пересказываемые по нескольку раз со множеством вариаций. С виду оживленный, легкий в общении собеседник, а на деле – безмозглый зомби, у которого в голове тараканы не только завелись, но и передохли, заменяя собой известное серое вещество.
Выговорившись, наркоман впадает в состояние задумчивой рассеянности, грызя ногти, почесываясь или механически шмыгая носом. В таком возвышенном состоянии он способен курить сигарету с горящего конца, вяло удивляясь неприятным ощущениям. Зрачки у него необычайно узкие, они теряют способность расширяться в темноте, поэтому в сумерках наркомана одолевает куриная слепота. Ему это до лампочки. Все равно видит вокруг то, что навязывает ему воспаленное воображение, а не то, что есть на самом деле. Сидит нахохлившись или валяется, бессмысленно пялясь в потолок. Муляж человека, чучело. Дурно пахнущее недоразумение. Сказано же: отброс общества.
Зато во время отходняка, для которого придумали благозвучный термин «абстиненция», наркоман беспокоен, деятелен и лихорадочно возбужден. Он напряжен до предела, тронешь за плечо – подпрыгнет, заорет, шарахнется в сторону. Все его куцые мыслишки сосредоточены на одной цели: «Где достать дозу?.. где достать?.. где?»
В поисках героина он готов идти куда попало, закрыть свой дом и не найти ключа, и в сотый раз опять начать сначала, пока не меркнет свет, пока горит свеча… свеча, над пламенем которой так хочется подержать ложку с пузырящимся ширевом. Если предчувствующий ломку наркоман еще не обменял свой мобильник на миллиграммы живительного порошка, то он непременно станет тыкать трясущимися пальцами в кнопочки, обзванивая своих товарищей по несчастью: «Ну, как там? Не гони. Мне нужно. Край, понял? Так я подъеду?»
Перехватывай такого типа на полпути, заводи в укромный уголок, шурши перед его носом денежными купюрами и задавай любые интересующие тебя вопросы – он ответит. Да что там ответит – мать родную продаст, была бы подходящая цена назначена.
И если бы президент вдруг спросил Бондаря, какие он видит пути повышения пресловутого ВВП, то ответ последовал бы незамедлительно. Отнять от общего количества россиян число подсевших на иглу, а потом уж делить национальное достояние. На число оставшихся. Тех, кто этот самый валовой продукт производил, производит или станет производить, вместо того чтобы паразитировать за их счет.
Это мнение, как и многие другие, Бондарю приходилось держать при себе. Может быть, именно по этой причине его губы оставались плотно сжатыми, пока он собирался на вечернюю прогулку. А может быть, настроение у него упало по той простой причине, что он вспомнил об отсутствии табельного оружия.
От капитана ФСБ в этой жизни зависело не так уж много, но то, что от него зависело, он делал. А с пистолетом в руке это получалось намного эффективней, чем без оружия.
* * *В свежей белой рубахе (ношеная была тщательно постирана и вывешена сушиться на балконе), в немнущихся черных брюках (не хватало еще возиться с утюгом!) и в легких кожаных мокасинах (туфли со шнурками Бондарь органически не переносил) он шагал по городу, выискивая наметанным глазом публику, могущую представлять для него интерес.
Центральная часть Астрахани осталась позади вместе с ее многочисленными памятниками вождям революции и их жертвам. Откровенно гипсовые и крашенные под бронзу, они производили удручающее впечатление. Как и принарядившиеся церквушки, соседствующие с дешевыми забегаловками.
Названия улиц тоже свидетельствовали о сумбуре, царящем в головах градоначальников. Пройдясь по улице цареубийцы Желябова, можно было запросто очутиться в скверике невинно убиенного императора Александра Второго, а Литейных проспектов насчитывалось столько, что впору заблудиться.
Бондарь остановил выбор на улочке Ширянова, поскольку название показалось ему символическим. Шприцы на тротуаре не валялись, зато тут имелось уличное кафе, расположенное поблизости от студенческого общежития. Подходящее местечко для рекогносцировки. Какой уважающий себя студент нынче не пыхает «травкой» или не забрасывается «колесами»? А уж от этих полуневинных забав рукой подать до героиновых полетов во сне и наяву.
Несмотря на сгустившуюся темноту, которая, как известно, друг молодежи, кафе почти пустовало. Лишь несколько парней прихлебывали пиво прямо из бутылок да пара девчонок чинно смачивали губы остывшим кофе, надеясь, что у кого-то возникнет идея угостить их чем-нибудь покрепче.
