Валентин Иванов - По следу
Бинокль сильно сократил расстояние. Теперь-то Алонов отлично рассмотрел всех четверых. Они шли гуськом – точно специально для наблюдения. Впереди брел человек среднего роста, полный, с большими усами. Кажется, он стрелял в Алонова около рощи. Вторым шагал высокий. Третий, тоже полный и такого же роста, как первый, едва плелся. Но и первые два имели вид людей, утомленных до крайности. Четвертым шел низкорослый. Он был, казалось, еще совсем бодрым.
На шее высокого болталась короткая, хорошо знакомая Алонову винтовка. Низкорослый нес ружье на ремне, перекинутом через правое плечо. Оно было закрыто от Алонова телом низкорослого, и какое это было ружье, Алонов не видел. У остальных двух ружья были в чехлах.
Алонов неожиданно для себя разволновался, видя своих врагов так близко. Может быть, ему не удастся описать их наружность так, как это сделал бы опытный в этом сложном искусстве человек, но теперь он узнает каждого из тысяч!
Сначала Алонов смотрел на бандитов спереди, потом сбоку. По мере того как они проходили, он поворачивал голову им вслед. И вдруг увидел, что мешки за их плечами опустели! Как же он не сразу заметил это удивительное обстоятельство! Мешки стали по крайней мере в два раза меньше. А мешок низкорослого и вовсе приобрел размеры, нормальные для мешка охотника. Именно для охотника, который не возьмет из дому лишнего грамма. Это было поразительно!
Но как же с собранными растениями? Куда они их дели – плоды работы целого дня? Что же они выбросили из мешков?
Задав себе эти вопросы, Алонов почувствовал, что все его предположения о целях бандитов, только что принимавшиеся им за бесспорную истину, могут оказаться надуманными, совершенно ложными.
Всё не так… Но ведь они что-то собирали. Это факт. Нельзя не верить собственным глазам. Они работали на сборе весь день.
«Ты больше не считаешь, что бандиты работали на совесть?» – зло пошутил над собой Алонов.
На ночь он спрятался в барбасе. От привала шайки его отделяло не более одного километра.
Враги вернулись на старое место, потому что дальше не было близкого источника воды, – так определил Алонов причину их возвращения к роднику.
Если завтра бандиты двинутся в обратный путь, Алонов увидит их в пустынной впадине – миновать ее нельзя. Опять выйдут на ковыльное плато, – тоже не пройдут незаметно. Больше он не потеряет своих врагов.
Алонов был убежден, что после дня непрерывной работы все четверо будут спать мертвым сном. Но теперь он уже не собирался напасть на бандитов и перестрелять их у костра, как мечтал вчера. Сначала он узнает их тайну. Он должен не убивать, а схватить врагов, привлечь их к ответу.
Алонов прокрался поближе к привалу. Запахло дымом костра – никуда не уйдут!
Лежа на левом боку, Алонов положил ладонь под щеку на мешок, подогнул колени. Пальцы правой руки охватывали цевье ружья. Постепенно мускулы ослабевали, но пальцы остались на оружии.
Алонов спал. Дикие травы не защищали его от холода сентябрьской ночи. Враги были от него в пятнадцати минутах ходьбы.
Он спал спокойно.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Находка1Под утро температура воздуха резко понизилась. Будь у Алонова термометр, он увидел бы, что синий столбик опустился почти до нуля.
Просыпаясь, Алонов чувствовал, что и сам он, и все кругом него покрылось обильной росой. Ружье было холодное; на стволах скопилась влага. Только место на земле, защищенное и согретое телом спящего, оставалось сухим.
Небо предрассветно белело. На востоке сквозь слабые розоватые и зеленоватые тона просвечивала желтизна. С верхушек травы капало. Нужно быть осторожным! – сейчас тот, кто пойдет по траве, оставит след…
Сила росы удивила Алонова. Сегодня начинался его девятый день в степи. Первые ночи он проводил в роще с болотцем, два раза – прямо в степи. Там росы почти не было. Не помнил Алонов, чтобы была роса предыдущей ночью, когда он лежал на песке около высотки с песчаной вершинкой и под утро пошел к костру бандитов.
Алонов вспомнил, что все дни, кроме вчерашнего, были ветреные. Вчера – спокойствие. Вероятно, соображал Алонов, вблизи есть значительные зеркала озер или болот. Холодная ночь вернула на землю водяные пары вблизи от мест их появления. Он подумал, что ковыльные залежи, в которых вчера враги занимались непонятным делом, действительно казались свежее и зеленее, чем травы в степи, откуда он пришел следом за бандитами.
Чем же они вчера занимались? Куда бы ни отвлекалась мысль Алонова, в его сознании все связывалось с одной ни на секунду не утихающей заботой: разгадать цели шайки.
Алонов не страдал от свежего утреннего холода – он привык к ночевкам под открытым небом. Если тот, кто всю жизнь спал в кровати под одеялом, зябко ежится, выйдя за дверь теплого дома утром без верхней одежды, то совсем иначе относится к падению температуры человек привычный. Лишившись своей теплой куртки из-за встречи с бандитами, Алонов легко обходился без нее. Так солдат, начавший войну летом, куда легче втягивается в нарастающие невзгоды осенней кампании, чем боец из свежего пополнения.
Алонов довольно хорошо выспался – что-то помогло ему спокойно провести эту ночь, третью после встречи с бандитами. Первая ночь была теплее, но тогда ой окоченел, измученный кошмарами.
На уровне земли еще лежал сумрак. Алонов разрешил себе встать во весь рост и проделать привычную утреннюю гимнастику. Только сейчас он заметил, что пальцы правой руки слушаются плохо. Застыли, всю ночь пролежав на ружье…
Вольные движения окончательно согрели и ободрили Алонова. Он решил ждать света, не сходя с удобного и скрытного места в траве. На завтрак он уделил себе недоеденный кусок вчерашней куропатки и часть целой. Запивая безвкусное несоленое мясо водой из объемистой алюминиевой фляги, Алонов подумал, что все недостатки имеют свои достоинства. Ведь после мяса, приготовленного по правилам, всегда хочется пить.
«Еще бокалов жажда просит залить горячий жир котлет…» – мелькнули в памяти Алонова строчки звучных стихов. Он не знал, как дальше будет с водой, не знал, куда пойдет. Знал, что? будет делать, а как – покажет само дело. Очень важно не остаться с пустой флягой. Степная коза умеет бегать на водопой за несколько десятков километров, но пешеход привязан к источникам…
Было уже совсем светло – вот-вот покажется солнце! – когда Алонов заметил первого бандита. Один за другим не спеша враги поднимались из котловины. Передние подождали заднего, поговорили, закурили и тронулись. Опять туда же, опять на ковыльное плато. Значит, вчера они не кончили свою работу?
Впереди шел низкорослый, рядом с тем, усатым. За плечами всех четверых висели ружья в чехлах. На спинах были сильно опустевшие мешки.
Бандиты направлялись туда, где работали вчера, шли теми же местами, которые приметил Алонов.
Он выждал, когда они отошли подальше, вернулся к роднику, досыта напился и наполнил флягу. Солнце уже встало, когда он поднялся из впадины. Чувствовалось легкое движение воздуха. Ветерок потянул с юга. Слабенький, он усиливался, причесывая метелки ковылей. Сероватая гладь начинала едва-едва волноваться.
Четыре фигуры бандитов, за которыми Алонов наблюдал в бинокль, были довольно далеко. Движения споро идущих людей четко выделялись на ровной поверхности степи.
Удобно для скрытного наблюдения, но плохо, очень плохо для незаметного преследования…
Алонов сидел, сплетая из ковыля длинные косы. Он связал несколько больших венков, нарочно растрепанных, с торчащими во все стороны концами. Ему хотелось не только замаскироваться под цвет местности, но и скрыть самую форму человеческого тела.
Выше и выше поднималось солнце, заметнее и заметнее крепчал ветер – добрый, хороший ветер степей. Алонов знал, что сегодня ветра хватит до вечера.
Вот травы начали волноваться, переливаясь, струясь, меняя тона окраски и рельеф местности.
«Степь привыкли сравнивать с морем», – думал Алонов. Сам он не верил в правильность такого сравнения. Он видел море лишь один раз, и то – Московское море. Но воды? в том месте было достаточно для наблюдений. Тяжелая, несжимаемая влага единой массой отвечает напору ветра, накапливает силу и распределяет ее.
Не то с травами – любимая Алоновым степь иначе беседует с ветрами. Это понятно – травы упруги. Каждый стебель самостоятелен и имеет силу свою, иную, чем сосед. И верхушки стоят на разной высоте.
Опутав себя венками, Алонов двинулся в погоню. Он пригнулся, ружье нес низко. Бинокль в левой руке был наготове.
А ветер давил и давил на травы. Там невидимый шквал прокладывал извилистые дороги, спеша по которым бежали метелки травы. Здесь, танцуя, мчались прозрачные смерчи, и под их прыжками ложились и вновь поднимались высокие залежи диких злаков. И струились, и извивались. Разве можно в травах, играющих с ветром, рассмотреть человека, который не хочет быть замеченным!
