Чингиз Абдуллаев - Тайна венской ночи
– Вы сказали, что у вас были «большие проблемы». А сейчас их уже нет?
– Я плохо говорю по-русски, – закашлялся Фаркаш.
– Вы прекрасно говорите по-русски, мистер Фаркаш, и вы не оговорились. Смерть Галимова спасла вас от крупных неприятностей. О какой сумме шла речь? Только откровенно – я ведь легко смогу узнать.
– Два миллиона долларов, – ответил Фаркаш. – Но я его не убивал.
– Кому, кроме вас, было выгодно, чтобы Галимов умер? Из тех, кто сидел за вашим столом?
– Пожалуй, никому. Только мне. Все остальные работали у него, и им было невыгодно терять такого работодателя. Здесь вы абсолютно правы. Ну, еще были посол и его супруга, а также их телохранитель. Им тоже незачем было убивать Галимова. Вы сдадите меня полиции?
– В полиции все равно начнут проверку и легко установят, что вы были должны компании Галимова два миллиона долларов. Можете себе представить, как они обрадуются такому факту? Вы действительно станете самым главным подозреваемым.
– Я это понимаю, – вздохнул Фаркаш, – получается, что меня просто подставили. Но я его не убивал.
– Вы спускались на первый этаж в туалет?
– Зачем? На втором тоже есть туалеты.
– Как вы считаете, Давид мог решить вашу проблему?
– Как это – решить? То есть убить Галимова? Нет. Я даже не хочу об этом думать.
– Какой максимальный процент был обещан посредникам? Только откровенно. Если они решат ваш вопрос с реструктуризацией долга?
– Обычный. От двадцати процентов.
– Четыреста тысяч долларов, – кивнул Дронго. – За эти деньги они могли и убить.
– Я так не думаю, – упрямо возразил Фаркаш.
– Кого еще вы просили о «посредничестве»? Фройляйн Вурцель и советник Баграмов. Кого еще?
– Больше никого.
– Но Давид тоже знал о ваших проблемах?
– Да.
– Кто еще? Амалия и Руслан знали?
– Думаю, что да.
– Яцунский?
– Знал.
– Я слышал, что вы с ним говорили. Это был уже ваш четвертый или пятый вариант?
– Он занимается в компании финансами, и я хотел, чтобы он объяснил Галимову, как нам лучше сотрудничать. Но он сказал, что все решает сам Галимов. И вы напрасно спрашиваете о каждом из них. О моих проблемах с компанией Галимова знали все сотрудники.
– Вы умеете пользоваться ножом?
– Только на кухне. Резать овощи или фрукты. Я же вам сказал, что не убивал Галимова.
– Когда вы узнали о том, что они собираются вместе встречать Новый год в Вене?
– Двадцать третьего. Мне позвонил Давид и сообщил об этом. Мы как раз готовились к Рождеству в Будапеште. Из Будапешта сюда можно добраться за несколько часов. Я сказал, что сам оплачу все расходы группы, которая сюда приедет.
– Оплатили?
– Нет, Галимов не разрешил. Он сам все оплатил. Но позволил мне купить билет на этот новогодний бал. Я даже обрадовался, думал, что он согласится. Но он сразу дал мне понять, что терпит меня только на этом празднике. И никаких скидок не будет.
– Значит, выходит, что Давид решил пригласить вас. Почему он так нервничает?
– Часть денег вложил он.
– Сколько?
– Не очень много. Но если я разорюсь, то ему тоже будет не очень хорошо. У него нет столько денег.
– Вот вам и еще один подозреваемый.
– Давид все время сидел рядом со мной и никуда не выходил.
– Вы все выходили, – возразил Дронго, – я находился за соседним столиком и видел, как вы все выходили. Любой из вас мог спуститься на первый этаж.
Фаркаш негромко выругался по-венгерски.
– Сделаем так, – предложил Дронго, – сейчас я переговорю с Давидом, а вы никому ничего не говорите о нашем разговоре. Пока полиция узнает про ваши финансовые проблемы, пройдет несколько дней. А за это время, возможно, мы сумеем выявить настоящего убийцу.
– Значит, вы поверили, что я не убивал?
– Я не поверил. Я сказал, что мы сумеем обнаружить настоящего убийцу. Возможно, этим человеком будете именно вы.
С этими словами Дронго повернулся и пошел искать Давида, оставив окончательно растерявшегося собеседника в одиночестве.
«Черт побери, – выругался Дронго, – кажется, в этой компании каждый хотел смерти Галимова. Все, кроме его жены. Но если она знает хотя бы немного правды о его похождениях, то у нее тоже были веские основания относиться к нему, скажем, не совсем хорошо. Вот так. Одиннадцать подозреваемых – и каждый из них может оказаться убийцей. И еще – женщины не смогли бы нанести такой удар. Или все же смогли бы?»
Он остановился, словно пораженный неожиданной догадкой. Остановился, не решаясь сделать еще один шаг.
Глава 14
Он стоял, раздумывая над очередной догадкой. Нужно вспомнить весь предыдущий вечер. Кажется, в его рассуждениях была ошибка, устранив которую, можно будет перевернуть представление об этом убийстве с головы на ноги. Нужно будет все тщательно обдумать. Век живи и век учись, – вспомнил Дронго. С подобным преступлением он еще не сталкивался никогда в жизни. Это, разумеется, пока только предположения. Но в любом случае уже завтра он будет точно знать, могло ли убийство быть совершено именно по тому замыслу, который только сейчас пришел в голову Дронго. Сыщик медленно, очень медленно двинулся в сторону кабинета менеджера. Когда он подошел, Давид мрачно взглянул на него.
– Вы уже закончили с Фаркашем и пришли по мою душу? – усмехнулся он. – Что еще вы хотите узнать?
– Это вы пригласили господина Фаркаша в Вену? – уточнил Дронго.
– Да. Он наш партнер в Европе. И очень солидный партнер. К тому же живет рядом, в Венгрии.
– Вы давно его знаете?
– С тех пор, как он работает с нами.
– Он еще и ваш личный партнер, – добавил Дронго.
Давид побледнел, облизнул пересохшие губы.
– Уже сразу сдал, – сказал он, пытаясь улыбнуться, но улыбка получилась очень вымученной. – Так глупо… Я подозревал, что он меня сразу сдаст. Либо Галимову, либо Яцунскому, либо следователям. Все правильно. Он думает прежде всего о себе. Понимает, что эти два миллиона станут веским основанием для его обвинения. Вот и переводит стрелки на меня. Получается, я тоже хотел убить своего шефа, чтобы спасти свои деньги.
– Я живу в соседнем номере и слышал, как вы разговаривали, – невозмутимо сообщил Дронго. – Это ведь вы советовали Фаркашу или застрелиться, или убить Галимова?
– Откуда вы знаете? – испугался Давид.
– Повторю, что я живу в соседнем номере и слышал все ваши разговоры, тем более что вы говорили громко. Поэтому давайте будем откровенны.
– Возможно, что я так сказал, но, честно говоря, не помню. Я просто был в таком состоянии… Злился на Дьюлу. Он ведь казался мне солидным бизнесменом, и я доверил ему все свои деньги. А он оказался обычным мыльным пузырем. Ну еще и кризис подоспел.
– Это ведь нарушение корпоративной этики, если вы вступаете в сговор с партнером вашей фирмы и пытаетесь заработать себе деньги на этих связях. Используете личные интересы в ущерб вашей компании.
– Ради бога, – протестующе выставил руки Давид, – все так делают. Не я первый, не я последний.
– Когда вы узнали о предстоящем новогоднем торжестве в Вене?
– Не помню. Числа двадцать второго или двадцать третьего.
– Чья это была идея?
– Галимова. Он предложил собраться в Вене.
– А вы позвонили Фаркашу?
– Да, позвонил. Мы были с ним… как сказать… компаньоны в этом деле.
– В котором он должен был два миллиона долларов вашей компании?
Давид угнетенно молчал.
– Давайте быстрее, – устало попросил Дронго, – все равно полиция все быстро выяснит. И про ваш совместный и не очень законный бизнес с господином Фаркашем тоже. А если мне придется выступать свидетелем, то я вспомню, что именно вы советовали Фаркашу убить вашего босса.
– Я говорил это в фигуральном смысле. Это шутка…
– В полиции могут не понять вашу шутку, особенно после совершения убийства Галимова.
– Я его не убивал, – разозлился Давид, – и дурацких советов тоже не давал. Это была обычная шутка.
– Галимова сегодня убили. После вашей шутки.
– Я не имею к этому никакого отношения! – крикнул Давид.
Сидевшие недалеко Руслан и Амалия даже вздрогнули.
– Не кричите, – строго одернул его Дронго, – я еще не сказал, что вы убийца.
– Я не имею никакого отношения к этому преступлению, – твердо произнес Давид.
– Как вы относились к погибшему?
– Уважал его. Он был руководителем нашей компании.
– Насколько мне удалось услышать, вы его ненавидели. Считали «везунчиком».
– Да, считал, – с явным вызовом сказал Давид. – Он ведь из очень бедной семьи, шестой ребенок в семье маляра. Первые пятнадцать лет он не знал, что такое сытый желудок, новая одежда. Я видел его бывший дом, его детские фотографии. Это был несчастный ребенок, который должен был работать у нас водителем или охранником. Но он стал президентом. Сначала был обычным спекулянтом, перепродавал старые компьютеры, потом наладил какую-то линию готовой одежды, потом вложил деньги в издание книг. В середине девяностых любое дело могло приносить доходы. А когда у него начались неприятности и налоговые органы начали серьезно им заниматься, он женился на своей нынешней супруге. И все сразу от него отстали – ведь мать Айши была двоюродной сестрой самого президента, а в нашей стране родственные связи имеют огромное значение. Вот поэтому я и считал его «везунчиком». Но, очевидно, зря так считал. Сейчас мы в разных положениях, и я полагаю, что мне лучше, чем ему. Поэтому готов взять назад свои слова про «везунчика».
