Джек Хиггинс - Террорист
Кассейн заметил Татьяну во время мессы. Не будь приглашения Девлина на ужин, он бы еще усомнился, она ли это, но в данной ситуации сомневаться не приходилось ни в чем. Поняв это, он тут же узнал в ней маленькую девочку, которая бросилась на него в тот памятный день много лет назад в Друморе, когда он застрелил ее отца. Глаза у человека никогда не меняются, а выражение ее глаз он запомнил.
Кассейн подошел к алтарю и преклонил колени. Татьяна в страхе вскочила на ноги и бросилась к проходу. Но дверь в церковь уже была заперта. Она ударилась всем телом о толстые дубовые доски и осела на холодный пол. И с ужасом услышала приближающиеся шаги.
Мягкий голос сказал по-русски:
— Ну, здравствуйте, Таня. Вот мы и встретились.
* * *Татьяну всю трясло — то ли от волнения, то ли от холода. Кассейн подал ей руку, помогая встать. Опять по-русски задумчиво произнес:
— Боже, как давно все это было.
— Теперь вы убьете меня, как убили когда-то моего отца? Как убили десятки людей? — звенящим голосом сказала Татьяна.
— Надеюсь, в этом не будет необходимости. — Кассейн глядел на нее, держа руки в карманах, потом улыбнулся какой-то странной, печальной улыбкой. — У меня есть ваши пластинки. У вас чудесный талант.
— Как и у вас. — Девушка стала понемногу приходить в себя, злость и презрение к убийце вытеснили страх. — Талант разрушения и смерти. Они не ошиблись в выборе. Мой приемный отец знал, что делал.
— Все не так просто. Я оказался в тот момент под рукой, вот мною и воспользовались.
Татьяна глубоко вздохнула.
— А что происходит сейчас?
— Я думал, что мы собираемся вместе поужинать: Вы, Лайам и я.
Дверь церкви с треском распахнулась. На пороге появился Девлин.
— Таня? — он перевел дыхание. — Ах, вот вы где. Итак, вы уже встретились с отцом Кассейном?
— Да, Лайам, мы встретились. Мы давно не встречались, очень давно.
Гарри Кассейн вынул из правого кармана пистолет с глушителем, который он взял у убитого Любова.
* * *На кухне Кассейн принюхался.
— Отбивные пахнут великолепно, Лайам. Пора, наверное, выключить печь.
— Вы только посмотрите на него. Все предусматривает.
— Только поэтому я и живу так долго.
Он взял веревку и предложил пройти в гостиную. Кассейн не стал их связывать, просто приказал сесть на кушетку у камина. Сам подошел к камину, засунул руку в дымоход и вынул висящий там на гвозде «вальтер», который Девлин хранил на всякий непредвиденный случай.
— Чтобы у тебя не было соблазна, Лайам.
— Знает все мои маленькие секреты, — объяснил Девлин Татьяне. — Почему бы ему их не знать? Ведь мы дружим уже двадцать лет.
Голос Девлина дрожал от гнева, но в нем была и искренняя горечь. Без позволения Кассейна он взял сигарету из пачки, которая лежала на столике, и закурил.
Кассейн уселся за обеденный стол, по-прежнему держа в руке пистолет.
— Эта штучка стреляет без шума, старина. Тебе это лучше, чем кому-либо, известно. Так что — без глупостей. Никаких штучек старого доброго Девлина. Мне вовсе не хочется убивать тебя.
Кассейн тоже закурил.
— Что ж, отлично. Только такой круглый идиот, как я, не мог сложить два и два, хотя бы время от времени. Твои хозяева глубоко законспирировали тебя. Стать для прикрытия священником… Правильно ли я полагаю, что ты выбрал семинарию рядом с Бостоном только из-за того, что я преподавал там английский?
— Естественно. В те дни ты был крупной шишкой в ИРА, Лайам. Будущие преимущества нашей дружбы были совершенно очевидны для любого, но мы и на самом деле стали друзьями. От этого никуда не уйти.
— Господь благородный! — Девлин качал головой. — Кто же ты такой, Гарри? Кто ты на самом деле?
— Моего отца звали Шон Келли.
Девлин изумленно уставился на Кассейна.
— Но я же его отлично знал. Мы вместе служили в бригаде имени Линкольна Вашингтона во время гражданской войны в Испании. Постой, постой. В Мадриде он женился на русской девушке.
— Это была моя мать. Родители вернулись в Ирландию, где я и родился. Отца повесили в Англии в сороковом за участие в организации взрывов, проводимых ИРА. Я жил с матерью в Дублине до пятьдесят третьего, потом она привезла меня в Россию.
— И КГБ впился в тебя, как пиявка.
— Что-то в этом роде.
— Они нашли в нем специфические таланты, — вставила Татьяна. — Например, умение убивать.
— Нет, — спокойно ответил Кассейн. — Когда я впервые проходил тесты у психологов, Павел Черный указал на мой талант перевоплощения.
— Актер, да? — ухмыльнулся Девлин. — Ну, тогда для тебя эта работа самая подходящая.
— Не совсем. Нет аудитории, понимаешь. — Кассейн посмотрел на девушку. — Я сильно сомневаюсь, что убил больше людей, чем Лайам. Так в чем же различие между нами?
— Девлин сражался за правое дело, — страстно вступилась за Лайама Татьяна.
— Совершенно верно. Я тоже простой солдат, Таня. Я сражаюсь за мою страну — нашу страну. Если уж вас так интересует, то я вовсе не офицер КГБ. Я подполковник военной разведки, ГРУ. — Кассейн с усмешкой взглянул на Девлина. — Они продолжают повышать меня в звании…
— Но все, что вы совершили… Все эти убийства… — произнесла девушка. — Вы убивали невинных людей.
— Невинных нету в этом мире, пока живет в нем человек. Так учит нас церковь. В жизни всегда существует неравенство — жизнь несправедлива сама по себе. Мы приходим в такой мир, какой он есть на самом деле, а не каким должен быть.
— О Боже! — воскликнул Девлин. — То ты, Кухулин, талантливый террорист, то священник, изрекающий банальности. Ты хоть представляешь, кто ты на самом деле?
— Когда я священник, то я священник. От этого не уйти. Церковь первая подтвердит это, несмотря ни на что. Но другое мое «я» сражается за мою страну. За это мне не в чем оправдываться. На войне как на войне.
— Очень удобная формула. Так значит, церковь отвечает на твои вопросы или все же КГБ? И есть ли между ними разница?
— А это имеет значение?
— Черт побери, Гарри, скажи мне одно: откуда ты узнал, что мы вышли на тебя? Откуда стало известно о Татьяне? От меня? — Девлин взорвался. — Но как ты мог это узнать от меня?
— Ты имеешь в виду, что всегда проверял свой телефон? — Кассейн подошел к бару, по-прежнему держа в руке пистолет. Он разлил виски в три бокала и принес их на подносе к столику рядом с кушеткой. Взял свой бокал и отошел назад. — Я использовал специальное оборудование. Направленный микрофон и все такое. От моего внимания в твоем доме ничто не ускользало.
Девлин глубоко вздохнул и поднял свой бокал.
— Итак, за дружбу. — Одним глотком выпил. — Ну, а теперь что будет?
— С тобой?
— Да нет же, с тобой, идиот. Куда ты сейчас направишься, Гарри? Обратно, на матушку-Русь? — Он поставил пустой бокал и повернулся к Татьяне. — Только представьте себе: Россия — не его родина.
Кассейн совсем не чувствовал в себе гнева. Не было и отчаяния. Всю свою жизнь он играл ту роль, которую ему предлагали. У него выработалась холодная отрешенность, совершенно необходимая для профессионального представления. Для настоящих, глубоких чувств в его жизни не было места. Все его поступки, хорошие или плохие, диктовались требованиями момента. Или он так себе это внушил? И все же Кассейн по-настоящему любил Девлина, всегда любил. А девушку? Он взглянул на Татьяну. Ему не хотелось причинять ей вреда. Достаточно того, что он сделал когда-то.
Девлин, будто прочтя мысли Кассейна, мягко произнес:
— Куда тебе бежать, Гарри? Разве есть на земле такое место?
— Нет, — спокойно ответил Кассейн. — Нет такого места. И ты это знаешь не хуже меня. За все, что я сделал, твои друзья из ИРА расправятся со мной не задумываясь. Фергюсон тоже вряд ли заинтересован, чтобы я оставался живым. От этого он ничего не выигрывает. Я ему больше не нужен.
— А твои хозяева? Вернувшись в Москву, ты, без всякого сомнения, окажешься в лагере. В конце своей карьеры ты провалился, а они этого не прощают.
— Верно, — кивнул Кассейн. — Но ты не учел одного момента. Они не хотят моего возвращения, Лайам. Им я тоже нужен мертвым. Они уже делали попытки покончить со мной. Для них я тоже лишняя обуза.
После этих слов в комнате воцарилось молчание. Потом Татьяна спросила:
— Но что вы будете делать?
— Одному Господу известно. Я уже ходячий труп, моя дорогая. Лайам это понимает. И он прав. Мне негде скрыться. Не сегодня, так завтра, на следующей неделе… Если я останусь в Ирландии, Мак-Гиннес и его люди рано или поздно доберутся до меня и прикончат, не так ли, Лайам?
— Это уж точно.
Кассейн встал и принялся ходить по комнате.
— Вы считаете, что жизнь жестоко обошлась с маленькой девочкой там, в Друморе, во время дождя? Знаете, сколько мне тогда было? Двадцать лет. Когда мать привезла меня в Россию, Павел Черный сразу же выбрал пятнадцатилетнего юношу в качестве объекта для будущих операций КГБ. Если бы я остался в Дублине, кто знает, что бы стало с талантом, который у меня есть. Театр «Эбби», Олд-Вик, Стрэдфорд? — Кассейн пожал плечами. — А вместо этого…
