Дональд Гамильтон - Инквизиторы
- Деньги, по слухам, прибыли, - сообщила Франческа, - но чикагский курьер возражает против указанного способа доставки и упрямится. Переговоры ведут, разумеется, в полной тайне, дабы власти ни о чем не пронюхали.
- Да, Раэль навряд ли запрыгал бы от восторга, узнав, что мятежники разбогатели на миллион. Ладно, пусть разбираются сами; только поскорее... Парня, кстати, звали Хорхе Сантосом, по прозвищу El Fuerte, и он числился эдаким Люпэ де Монтано прежних времен.
- Какого парня?
- Из-за которого учинили ту прибрежную операцию. Меня доставили на место, и я всадил в молодца крупнокалиберную пулю на расстоянии пятисот пятидесяти ярдов. Первым же выстрелом. Недурно получилось, извини за похвальбу. А потом началась обоюдная пальба, и сторонников новопреставленного El Fuerte убавилось раза в три...
- Зачем ты рассказываешь об этом?
- Напоминаю, голубушка, - ответил я с изрядной расстановкой, - где служу, кем служу, сколь давно и небезуспешно служу. Пытаюсь предотвратить вероятные ошибки некоей ученой дамы.
Покосившись на Франческу, я глубоко вздохнул:
- Ну-с, и как тебе нравится полковник?
- Уже начали судачить?
- Скажем, твои частые визиты в главный штаб не проходят незамеченными.
Франческа чуть побледнела.
- Неужто у людей не осталось иных дел? Только подглядывать за другими, да косточки втихомолку перемывать!.. Хочешь услыхать странную и неожиданную вещь?
- С удовольствием.
- Знаешь, со сколькими самцами совокуплялась на своем веку ненасытная развратница Франческа Диллман? Ровно с двумя. С собственным супругом. Арчи, да еще с весьма загадочным субъектом, которого наверняка зовут не Сэмом и не Фельтоном. Как тебя хоть нарекли родители?
- Мэттью, - ответил я. Дальнейшей нужды таиться теперь не отмечалось: дело близилось к развязке. - Мэтт Хелм, к вашим услугам. Раздался оклик по-испански:
- Сеньора Диллман! Полковник просит вас побыстрей прийти к нему, сеньора!
Вздрогнув, Франческа отозвалась:
- Digale al senor coronet que vengo enseguida![10]
- Si, senora. - Четко печатая шаг, солдат удалился.
- Диллман, - спросил я негромко, - ты хотя бы сама сознаешь, куда ломишься и что затеваешь?
После продолжительного безмолвия Франческа ответила усталым, бесцветным голосом:
- Сознаю. Теперь сознаю. Не гневайся, дорогой.
Минуту спустя я следил, как она удаляется: высокая, стройная, подтянутая; в ладно сидящих джинсах и кумачовой блузке...
А вечером задул долгожданный ветер.
Глава 17
Уже совсем смерклось, когда Франческа Диллман возвратилась в келью. Волосы ее казались не слишком аккуратно причесанными, блузка была заткнута за пояс отнюдь не тщательно, а взгляд почти ничего не выражал.
Женщина прошла вглубь маленькой пещеры, молча уселась на соломенный тюфяк, уткнулась лицом в ладони. Спустя несколько мгновений я понял: Франческа беззвучно рыдает. Но приблизившись и попытавшись утешить, получил внушительный толчок.
- Не прикасайся! - выдохнула Франческа. - Я замарана! Замарана, замарана, замарана!
- А ну-ка, тихо! - прикрикнул я. - Сопливым Патнэмам еще простительно, а взрослым людям негоже.
Сопливыми, Патнэмы, разумеется, не были, но гаркнул я весьма внушительно, и доктор Диллман понемногу присмирела. Метнула на меня смущенный, печальный взор, натянуто улыбнулась.
- Наверное, ты прав. А вдобавок, я ведь уже все равно спала с посторонним...
Я обнял Франческу за плечи, не встречая дальнейшего сопротивления. Жаль ее было, жаль по-настоящему - и себя тоже. Я прижался губами к высокому, прохладному лбу женщины. Вдохнул слабый запах мыла и шампуня, которыми она обильно пользовалась, пока плескалась в cenote.
- Удивления достойно, - произнес я.
- Что?
- Санчес казался человеком, всемерно блюдущим данное слово. Хотя бы из простого сортирного снобизма. И, пообещав, что женщины будут в полной безопасности...
- Но я и была... в безопасности. Он вовсе не вымогал... - Франческа сглотнула. - Все случилось по обоюдному согласию.
- Н-да, - процедил я, лихорадочно соображая, как быть.
- Ты должен понять... Я совершила необходимое... Ради Арчи, ради всех нас... Нужно ведь пользоваться любой выгодой, самой малой, а стать наложницей Рамиро, значит, завоевать особое расположение, заручиться поблажками... Кстати, пока мы разговаривали в Часовне, удалось подслушать несколько интересных реплик. А потом Рамиро попросил задержаться...
- Вежливо и благородно попросил.
- Да, поверь. Даже извинился. Немедленно предупредил: не истолкуйте ложно, если не хотите - вы совершенно свободны ответить отказом безо всяких неприятных последствий. Но лучше, говорит, проведите ночь со мною, по причинам, о которых не имею права сообщать... И я согласилась.
- Понятно.
- А потом... Потом он пояснял: вам надлежит провести эту ночь в Часовне, ибо мы намерены разделаться с Фельтоном. Санчес весьма высокого мнения о твоих бойцовских качествах и не желал, чтобы я присутствовала при схватке врукопашную, поножовщине и неминуемой стрельбе.
- Когда?
- После полуночи. Когда все до единого уже наверняка уснут.
- Причина?
- Стерва Толсон. И дурища Олкотт. Муж в общих чертах изложил этой безмозглой ваш замысел, а женушка проболталась лучшей, закадычной приятельнице. Та ринулась уведомить Рамиро. Считает, что если с нами обращаются гуманно и мягко, было бы преступлением затевать бойню и бежать, подвергая опасности всю группу. А еще она из тех, кто не признает насилия над ближним даже во имя справедливости.
- Миранда Мэтсон, - заметил я, - люто ненавидела огнестрельное оружие. Орудия упомянутого насилия...
- И Рамиро понял: в первую же удобную ночь ты выйдешь охотиться. И дал заговору вызреть полностью, чтобы захватить виновников на горячем и преподать остальным... незабываемый урок. Понимаешь, незабываемый! Неизмеримо хуже, чем назидательное убийство Миранды Мэтсон!
- Понимать-то понимаю, но зачем же тогда отпустил тебя назад?
- Во-первых, я сказала: если выйду из Часовни поутру, заспанная, усталая - все единодушно сочтут, будто я предала Фельтона в лапы убийцам, и уж тогда несдобровать, и здесь, и по возвращении в Штаты. На клочки растерзают. По меньшей мере, возбудят уголовное дело. А вдобавок, не вернувшись вовремя, я дам тебе повод насторожиться и, возможно, приступить к решительным, непредвиденным действиям, прежде чем Рамиро явится для расправы.
- И как же условились?
- Ты заснешь, и прочие тоже, а я незаметно выскользну, дам знать. Коль скоро вскинешься и спросишь, куда направляюсь - объяснение простейшее: в уборную. Прямо Самсон и Далила! - хмыкнула Франческа.
Она легонько потерлась лбом о мою щеку.
- Но что же нам делать, Мэтт?
- Излагай предложения, - ответствовал я. - Эй, а почему это вдруг "нам"?
Франческа удивленно сказала:
- И эту бестию считают хитрым наемником правительства? Подумай! Ускользнешь, значит, я предупредила. Значит, моя голова с плеч долой. Рамиро взбесится, а если Рамиро бесится, лучше находиться подальше. Как минимум, он приказал бы сделать мне косметическую операцию ружейным прикладом. Или того хуже.
Поелику я отмолчался, Франческа быстро продолжила:
- Хоть бы оценил... жертву, принесенную ради тебя. Мэтт, Мэтт! Милый, поверь, я просто не могла дозволить им с тобою расправиться! Не могла! И прибавила нежданно спокойным голосом:
- Отсюда ведет в Копальке старая тропка археологов. Короткий путь напрямик. И только я знаю о нем.
- Где?
- Понимаешь, мы отреставрировали мощеную дорогу, и прежняя стежка, расчищенная для пущего удобства, сделалась ненужной, потому что от Императорской арки до Великого двора в Копальке стало возможно добраться на джипе, а от Арки до Лабаля, сам видишь, четверть часа ходьбы. Дорога, должно быть, заросла, но не настолько, чтобы сделаться вовсе неодолимой. Во всяком случае, по ней пробираться легче, чем по диким джунглям. И старая мельмекская мостовая начнется мили через полторы, совсем удобно станет. Не заплутаешь... Э, да ты же видал ее сам, покуда мы осматривали руины!
Я поколебался и молвил:
- Негоже бросать остальных. - Замотав головой, Франческа выпалила:
- Ваш отчаянный план обречен, Мэтт! Изначально был обречен, а уж теперь, когда Рамиро прознал обо всем, и не надейтесь преуспеть. Ну, схватят вас, ну замучают. А сумеешь улизнуть - вернешься с подмогой.
- Пожалуй, ты права, - ответил я неторопливо. - Идет. Натягивай ботинки: сквозь тропическую сельву в сандалиях не продираются. Выберемся, пока будут сменять часовых.
Все получилось до глупого просто. Мы даже не стали дожидаться разводящих. Караульный, который кругами передвигался по вершине теокалли, мешкал на дальней оконечности площадки, а боец, дежуривший подле Богадельни, удалился к западным кельям и закурил, поднеся пламя спички к лицу и на добрую минуту лишившись возможности видеть в наступившей сызнова темноте.
