Арсений Замостьянов - Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов
– Трое наших ребят во главе с Лифшицем засели в подвале того дома. Специальный секретный подвал. Даже дворник про него не знает!
– Ну уж и не знает, вы его недооцениваете. Наверняка в этом доме он знает каждый квадратный сантиметр. Нельзя, друг мой Кирий, считать врагов дураками и разинями. Тут лучше переоценить, чем недооценить. Иначе в лужу сядем.
– Лучше перебдеть, чем недобдеть! Знаю, – блеснул богатырь ходячей остротой.
Ему даже не понадобилась помощь Прокопия, чтобы внести Пронина через черный ход в заветный дом и заветный лифт. Соколов шел рядом, страховал.
– Спокойно, ребята, попрошу без аплодисментов, да и без вопросов. – Пронин резким движением руки прервал Железнова, готового броситься ему на шею. – Объясняю ситуацию. Сейчас товарищ Соколов отправится к Ревишвили.
– Това-арищ Соколов, – фыркнул кто-то из людей Железнова.
– Да, именно товарищ. И ты, Игрунов, заруби это на носу. Товарищ Соколов в этом деле уже на медаль «За отвагу» наработал. А тебе еще для этого повоевать придется. Так вот, повторяю для всех любителей перебивать командира. Соколов пойдет в логово врага. Объяснится с Ревишвили. У них начнется переполох. Они станут действовать ускоренно, лихорадочно. И мы их возьмем при помощи товарища Соколова, по моей команде.
Железнов не стерпел, вскричал:
– Иван Николаич, вы ж ранены! Что же это творится? Нельзя вам в бой!
– Не кричи, Виктор. Разве я учил тебя службу горлом брать? Не собираюсь я в бой. В бою я бы вам только обузой стал. Я здесь расположусь, как Кутузов на командном посту. А как иначе-то? Теперь докладывай, на каком свете мы находимся.
– Иван Николаич, что у вас с ногами? Немедленно пошлю за врачом, немедленно!
– Отставить. Врач свое дело уже сделал. Вишь, как грамотно меня перевязали? Спокойно, Виктор, это вы сейчас пойдете под пули. А моей жизни ничто не угрожает. Этот стервец меня оградил от участия в боевой операции. Ходить не могу – а рана неопасная.
Виктор смотрел на Пронина недоверчиво. Он во всем доверял Пронину, кроме одного: Иван Николаевич всегда слишком оптимистически рассуждал о своем здоровье.
– Ты докладывай, друг мой Виктор, докладывай. Ревишвили на месте?
– На месте. Все, как мы и ожидали. Вся компания, кроме долговязого.
– Ну, это понятно. Долговязый-то у нас. Они его считают убитым. Что дальше?
– Копаются с мешками, с ящиками. Дворник дерганый какой-то сегодня. Нервный.
– Это понятно. Я у них вроде как в заложниках. Но спокойными они быть не могут. Понимают, что мы по следу идем. Только вот переоценили, видать, майора Пронина. Они думают, у нас все на мне замыкается. Думают, связали мне руки и ноги, заперли в своем притоне – и никто их теперь не повяжет. А у нас система! Отлаженный, промасленный механизм. И вы бы в лучшем виде их повязали, даже если бы я сдох там, у них, в комнате для любовных утех. Но теперь я прошу вас, ребята, брать Ревишвили живым. Хочу ему в глаза посмотреть. Но это все – пустое. Теперь о главном. Какая связь у тебя с Мишей Лифшицем?
– Через освещение в соседней комнате. Когда там зажжется свет – они с ребятами выйдут из засады для окружения бандитов. Если свет мигнет два раза – срочный захват Ревишвили со стрельбой на поражение.
– На поражение – отставить. Даже в голове не держи. Только чистая работа. Так что пускай свет там не мигает, а зажигается плавно и неотвратимо, как коммунизм.
Железнов хмыкнул. Если Иван Николаич начал шутить, играть словами – значит, все на мази. Верная примета. Еще ни разу не случалось, чтобы после шуток Пронина мы шлепнулись лицом в грязь.
Соколов уже отправился к «своим», которые стали для него чужими. Пронин приник к биноклю.
– Светает. Это хорошо. Они решили на зорьке поработать.
– Правильно решили. Все знают, что товарищ Сталин любит отдыхать под утро. И охрана в эти часы расслабляет удавку.
– Ну, это твои досужие предположения, друг мой Виктор. Ты их изложи товарищу Власику в специальном рапорте. Он тебе даст на орехи. У охраны служба круглосуточная. Тут не в этом дело. У них сейчас задача – устроить взрыв в Кремле и скрыться. Они создают фон перед встречей товарища Сталина с Бронсоном. А на жизнь товарища Сталина сегодня покушений не будет. Если хочешь знать, это у них намечено на послезавтра.
Железнов убедился, что для Пронина в этой истории уже не осталось загадок. Скажите, кто из великих сыщиков нашего времени способен сохранять оптимизм с простреленными ногами? Шерлок Холмс? Но его интересовали головоломки, а не перестрелки. Нат Пинкертон? Вряд ли. Этот старый хлыщ всегда берег свою шкуру. Ник Картер? Эркюль Пуаро? Не смешите людей. Они же просто белоручки. Ниро Вульф? Да он же не покидал своих апартаментов! Про мисс Марпл не стоит и вспоминать. Комиссар Мегрэ? Да, он тогда уже вовсю действовал в Париже, хотя подросток Жорж Сименон про него еще не слыхал. Он, пожалуй, больше других походит на Пронина: настоящий мужчина в любой ситуации. Он бы прижился и в московском угрозыске, и в Госбезопасности.
– Ага, вот и наш соколик начинает действовать.
– Засланный казачок! – вставил Железнов словечко из какого-то еще не снятого фильма.
– Кажется, все в порядке. Ревишвили подзывает своего подручного. И дворник тут же. Все забываю, как его кличут.
– Фахрутдинов Раис Анвярович. Вы же сами выясняли, Иван Николаич!
– Да, да. Сейчас они или прекратят операцию, или станут действовать в ускоренном режиме. Вот тебя Виктором зовут – так есть женское имя Виктория, вполне популярное. Меня Иваном назвали. Тоже имеется женский вариант – Ивана. В некоторых областях Советского Союза это имя вполне распространенное. А вот его зовут Раис. Редкое имя!
– Почему же редкое – вполне обыкновенное татарское имя.
– Так женский вариант – Раиса – вполне привычен и для русского уха. А мужчин у нас так не называют. Или называют, но редко. Как думаешь, почему?
– Да тут есть целый ряд причин. Во-первых, популярность имен зависит...
Пронин перебил Виктора:
– Напиши об этом диссертацию. Вон он, этот Раис. С метлой. Большая у него метла, вместительная. Ты к ней приглядывался?
– Ну, приглядывался. – Железнов обиделся, что Пронин прервал его рассуждения о популярности имен. – Ну, черенок там с секретом.
– Не просто черенок, а футляр для лимонок и всяческих других гранат. Запасливый парень этот Раис. Десять лет под боком у кремлевской охраны – и хоть бы хны. Никаких подозрений. Примерная биография. И в Красной армии служил, и ранение имеет в боях с Юденичем.
– И в Красной армии бывали предатели. Последние процессы это показали.
– Процессы много чего показали. Но там признание – царица доказательств, а мы должны выявлять преступления на стадии подготовки. Да так, чтобы в нашей стране не было взрывов среди бела дня. И ночных тоже.
Соколов что-то объяснял Ревишвили, размахивая руками. Рядом стояли уже шесть человек – почти вся шайка. Где-то поблизости слонялись еще двое. А на подступах к Моховой – еще несколько человек. Подручный Ревишвили махнул выразительно рукой. И тут же к шестерке присоединился еще один человек, работавший поодаль.
– Сейчас все соберутся. Железнов, седлай коней. Перенесите меня в соседнюю комнату, я включу там свет, когда будет нужно.
– За мной, товарищи. – Железнов проверил оружие. Двое чекистов, не говоря ни слова, перенесли Пронина в другую – маленькую – комнату. Там тоже был оборудован наблюдательный пункт с биноклем.
Первым вышел из подъезда Железнов, за ним – Кирий, за ним – другие товарищи. Пронин видел, что Ревишвили пока не заметил врагов. Он наблюдал, как его ребята с мешками и коробками движутся к Кутафьей башне. Соколов не отходит от Ревишвили. Молодец есаул! Железнов с двумя чекистами пошел в обход – к Троицкому мосту. Туда, где враги должны были встретиться с неизвестным предателем.
Над Троицкой башней, над самой рубиновой звездой, ослепительно блеснуло солнце. Блеснуло ненадолго, как это бывает поздней осенью, в пасмурное предзимье. «Кажется, все спортсмены заняли стартовые позиции. Что ж, можно начинать».
...И Пронин включил электричество на полную катушку. Окно засветилось. Тут же Миша Лифшиц отбросил подпиленную решетку, и засадный полк вылез из подвала. Уж тут Ревишвили все понял. Но даже не успел заорать, как Соколов выстрелил ему в ногу. Он не прицеливался, не вытягивал руку, просто выстрелил снизу – и попал. Ревишвили попытался удержаться, но осел. Три человека тут же стали целиться в Соколова. Но им на плечи бросились ребята Лившица. А Кирий, перемахнув через ограду, навалился на самого широкоплечего подпольщика...
Раис отбросил свою метелку и оцепенел, прислонившись к стенке.
– Всем стоять! – крикнул Кирий. – Сдать оружие!
На этом фронте все в порядке. А что же у Троицкой башни? Пронин не мог увидеть в бинокль, что творилось на Троицком мосту.
