Джеймс Донован - Незнакомцы на мосту
Доказательства, собранные под крышей занимаемого сейчас здания ФБР, выглядели внушительно. В длинной, хорошо освещенной комнате на двадцати пяти столах, словно гигантский набор закусок, были разложены различные предметы. Справедливости ради необходимо отметить, что сюда входило полное оснащение для любой важной разведывательной операции.
Работники ФБР были очень вежливы. Мы не спеша переходили от стола к столу. Прежде всего мы ознакомились с наиболее вескими доказательствами. Сюда входили: 1) полые винты, карандаши и другие контейнеры, включая бритвенную кисточку, в которые, конечно, могли вкладываться сообщения на микропленке; 2) письма к Абелю от жены и дочери из России на микропленке, а также расписание радиопередач из России, тоже на микропленке; 3) полый брусок черного дерева, содержавший комплект шифровальных таблиц на тончайшей бумаге необычного качества, похожей на очень тонкую серебряную фольгу. У меня сложилось впечатление, что в случае ареста агент мог быстро уничтожить такую бумагу, проглотив ее без всякого ущерба для своего здоровья.
Весьма остроумно были высверлены внутри винты. Снаружи они выглядели старыми и ржавыми, но, поворачивая их, вы лицезрели настоящее чудо. Новенькая медная нарезка внутри находилась полностью в рабочем состоянии, простой и невинный на вид шуруп оказывался водонепроницаемым контейнером для микропленки.
В числе экспонатов были также токарный станок и великое множество обычных инструментов, которыми Абель пользовался для изготовления контейнеров, — винтов и других приспособлений. Он располагал и целой фотографической лабораторией — с химикалиями и довольно многочисленной и дорогостоящей фотоаппаратурой. Он был настолько искусным фотографом, что мог уменьшить формат письма до размера булавочной головки. Такие микроточки, фактически не поддающиеся обнаружению, были изобретены немецкой разведкой во время второй мировой войны.
На одном из столов находились книги из его библиотеки, среди которых имелся учебник по применению термоядерной энергии, экземпляр книги Эйнштейна о теории относительности (Абель читал Эйнштейна так, как некоторые читают Эрла Стенли Гарднера — для развлечения), несколько книг по истории искусства, а также учебники по математике и статистике. Здесь же было с два десятка карт, казавшихся обычными картами дорог США, с некоторыми районами, отмеченными кружками, сделанными карандашом. При этом кружками были обведены основные районы обороны США.
Среди бумаг Абеля находились две его банковские книжки, показывающие движение денежных сумм по его лицевым счетам в 1954 и 1955 годах, этикетки от спичечных коробок с зашифрованными записями на их внутренней стороне. Одна из них с записью воинского звания, личного номера и адреса Ачана Уинстона в то время, когда он служил в армии.
Осматривая эту кучу вещественных доказательств, я завязал разговор с одним из сотрудников ФБР. Он оказался уроженцем города Тикондероги в северной части штата Нью-Йорк; беседуя, мы внезапно открыли, что много лет назад, когда я был инструктором в лагере для мальчиков близ его родного города, мы с ним играли в бейсбол в полупрофессиональных командах, выступавших друг против друга. После ознакомления с такой массой изобличающих Абеля улик этот разговор принес мне некоторое облегчение.
В полдень мы отправились в закусочную и там за столом поговорили о совокупной весомости доказательств, представленных обвинением. Ничего особенно неожиданного в них не было. О некоторых уликах мы читали в газетах, о других узнали, знакомясь с меморандумами обвинения, к которым прилагались перечни вещественных доказательств, и, конечно, сам Абель рассказывал нам о своем имуществе. И тем не менее все это, собранное и показанное вместе, производило несколько иное впечатление.
С довольно натянутой улыбкой я заметил своим помощникам:
— Не думаю, чтобы у нашего клиента были солидные основания для возбуждения дела о незаконном аресте.
Никто из них даже не улыбнулся.
В час дня мы возвратились в управление ФБР и встретились с Джеймсом Фезерстоуном — молодым прокурором из состава обвинения, которого мы несколько раз видели в суде. Он должен был сопровождать нас на встречу с Хэйханеном. Фезерстоун попросил нас пересесть из нашей машины в его автомобиль, которым он управлял сам. Это была ничем особенно не выделявшаяся машина министерства юстиции со служебными номерными знаками.
Мы проехали по Манхэттену, а потом направились на север по шоссе вдоль берега реки Гудзон. Я сидел впереди рядом с Фезерстоуном, но мы почти не разговаривали. Он был поглощен управлением машиной и временами посматривал в зеркальце заднего обзора. Я подумал, что, наверное, нас сопровождают работники ФБР.
Я представил себе, как по этому же самому шоссе в свое время ездили Абель и Хэйханен, направляясь на свидание в Поукипси, или Бэр-Маунтин, или куда-либо еще. Мы пересекли границу города и графства Уэст-Честер и вскоре добрались до города Элмсфсрд. Здесь мы повернули на запад и, ориентируясь по дорожным знакам, направились к мосту Тап-пан-Зи через Гудзон, соединявшему Тарритаун на восточном берегу с Саут-Найаком на западном. Проехав еще немного в этом направлении, мы свернули с дороги и остановились на стоянке машин, принадлежавшей придорожному ресторану «Маффи Мэн».
— Подождите меня здесь, — попросил Фезерстоун. — Я скоро вернусь. Мне нужно позвонить по телефону.
Обвинение вело себя загадочно и сверхосторожно, но меня это не удивляло. Упрекать его в этом я не мог. Хэйханен был человеком, которого искали. КГБ, несомненно, назначил цену за его голову, а ведь он является основным свидетелем обвинения. Без него обвинению пришлось бы плохо.
Возвратившись, молодой прокурор сообщил, что нужно будет подождать минут пятнадцать, и предложил выпить по чашечке кофе в «Маффи Мэн». В ресторане было довольно много посетителей. Мы заняли столик и заказали кофе, а Фе-зерстоун пошел по своим делам. К нему подошли несколько человек в серых шляпах, одетых как бизнесмены. Было очевидно, что в «Маффи Мэн» находилось несколько специальных агентов ФБР.
После того как мы выпили кофе, к нам подошел Фезерс-тоун и объявил:
— Теперь мы можем ехать.
Мы вышли за ним, и, когда подошли к обочине тротуара, к нам подкатила черная крытая машина, которой управлял могучего сложения человек, игравший, если мне не изменяет чутье, в свои студенческие годы в американский футбол — нападающим или защитником.
Водитель явно не собирался вступать с нами в разговор. Когда мы садились в машину, он даже не взглянул в нашу сторону и не кивнул нам. Машина сразу же рванулась с места и быстро покатила в направлении моста Таппан-Зи, но уже через полмили шофер неожиданно повернул на дугообразную объездную дорогу, которая вела к лесопитомнику, и помчался в обратном направлении. Мы возвратились к знакомому ресторану «Маффи Мэн», пересекли площадку для стоянки машин и по боковой дороге, шедшей параллельно бульвару, помчались в направлении Нью-Йорка. Мы миновали мотель и остановились у бензозаправочного пункта, расположенного сразу же за гостиницей. Однако, прежде чем заправщик успел подойти к нам, мы сделали разворот и по той же дороге поехали обратно. Конечно, мы снова направлялись к ресторану. Повернувшись к нашему мрачному водителю, я как только мог добродушьо спросил:
— Мы что, пытаемся избавиться от ароматов «Маффи Мэн»?
Ответа я не услышал, но бывший футбольный защитник внезапно направил машину на площадку для стоянки автомобилей у мотеля и здесь остановился. Мы вышли из машины, после чего нас отвели в комнату на втором этаже одного из зданий. Дверь была открыта, по комнате ходил подполковник Хэйханен, он же Маки. Я узнал его по описанию Абеля. Снаружи, на балконе, с видом солдат, получивших команду «вольно», бездельничали несколько мужчин крупного сложения — очевидно, специальные агенты ФБР.
Никаких признаков того, что в комнате кто-то живет, не было, если не считать включенного телевизора. Перед нашим приходом Хэйханен, должно быть, смотрел телевизионную передачу и сейчас даже не обнаруживал намерения выключить телевизор или сесть. Ясно, что комната была снята специально для этой встречи и никто из присутствовавших, за исключением представителей зашиты, не ожидал, что беседа будет длительной.
— Я — главный свидетель обвинения, — нарушил молчание Хэйханен. — Вы — адвокаты Марка и можете задавать мне вопросы. Однако я имею право не отвечать на них и вообще ни о чем не буду говорить до суда.
Это была явно отрепетированная речь. Произношение у Хэйханена было довольно отчетливое, хотя говорил он медленно и с сильным балтийским акцентом. Я вспомнил о замечании Абеля, что его подчиненный проводил мало времени среди коренных американцев.
