Двойное сердце агента - Андрей Болонов
– Килограмм вермишели, пожалуйста, – сказал колоритной продавщице Романский, когда подошла его очередь.
Продавщица бойко отвесила вермишель и, держа на вытянутых руках пластиковый тазик с покупкой, грозно посмотрела на Романского:
– Куда сыпать?
– А что, ни пакетов, ни упаковочной бумаги нет? – спросил он.
– Ты чо, мужик, приезжий, аль с луны свалился? Читать не умеешь? Бумаги давно ни в одном магазине нет. Так во что ссыпать будем?
Романский на мгновение задумался, потом снял с головы шляпу и поставил ее рядом с весами:
– Ссыпайте сюда!
Продавщица, пожав плечами, с невозмутимым видом пересыпала вермишель из тазика в шляпу и, перегнувшись через прилавок, крикнула в соседний отдел:
– Любка, гляди! Шизик какой-то интеллигентный вермишель в шляпу взял! Ха-ха!
– А теперь, – сказал Романский, забирая шляпу, – я бы хотел увидеть директора магазина.
– А папу римского не хочешь? – продолжала хохотать продавщица.
К прилавку протиснулся помощник Романского и, показав удостоверение, что-то шепнул на ухо продавщице. Та мгновенно изменилась в лице, губы ее задрожали, и она, словно загипнотизированная, на полусогнутых ногах удалилась в подсобку.
– Весьма эффектно, Дмитрий Степанович! – раздался голос за спиной у Романского.
Он обернулся: перед ним в плаще с высоко поднятым воротником стоял Плужников. Помощник попытался встать между ними, но Романский жестом показал, что все в порядке, и протянул руку генералу:
– Здравствуйте, Павел Михайлович! Вы что же, следите за мной?
– Считайте, что случайно сюда зашел. Но по делу. Да и не хотелось, чтоб ненужные разговоры пошли, что мы с вами часто встречаемся. У вас в Кремле столько глаз любопытных.
– Это верно… Так что за дело?
– Можем на секунду отойти чуть в сторону? – спросил Плужников.
Романский кивнул, и они отошли подальше от прилавка.
– Дмитрий Степанович, – тихо продолжил генерал, – памятуя ваше предложение, обращаюсь за помощью. Мне нужен доступ к материалам по «Ленинградскому делу». Все документы имеют гриф «Особая папка» и хранятся в спецархиве Президиума ЦК. Простым смертным ничего не выдадут, только членам Президиума…
– «Ленинградское дело»? – стал вспоминать Романский. – Пятидесятый год? Когда Егор Сидоров громил ленинградское руководство?
– Точно, – кивнул Плужников.
В этот момент к ним подбежал перепуганный насмерть директор магазина:
– Здрасьте, товарищ Романский! Что ж вы не предупредили? Что случилось? Недовес? Обсчет?
– Что это? – спросил Романский, протягивая ему шляпу с вермишелью.
– Шляпа… – замялся директор.
Романский вздохнул и водрузил шляпу с вермишелью на голову директору магазина.
– Сам ты шляпа! Чтоб завтра же была упаковочная бумага! И смотри, с проверкой буду заезжать регулярно!
* * *
Из амбразуры бункера управления космодрома Байконур была отчетливо видна переливавшаяся в лучах восходящего солнца готовая к старту ракета.
– Ключ на старт, – раздался голос Царева.
– Есть ключ на старт, – отозвался запускающий.
– Продувка.
– Есть продувка.
– Ключ на дренаж.
– Есть. Ключ поставлен на дренаж.
– Зажигание, – с небольшим волнением в голосе скомандовал Царев.
Под ракетой появились клубы белого дыма.
– Предварительная ступень, – продолжал Царев. – Промежуточная… Полный подъем!
Упругие струи огня ударили в бетонное основание стартовой площадки, ракета задрожала и стала медленно подниматься. Через несколько мгновений ее серебристое тело скрылось из вида, и все находившиеся в бункере – Царев, Онегин, Романский, маршал Недолин, всего полгода назад назначенный командующим ракетными войсками стратегического назначения, простые инженеры и конструкторы, – все бросились обниматься, лишь сидевший немного в стороне Закарпович продолжал что-то писать в своем блокнотике.
– Улетел наш Мандельштам, эх! – радостно воскликнул Царев под аплодисменты присутствующих. – Надо бы отметить!
Откуда-то появилась бутылка шампанского, хлопнула пробка. Тут Царев заметил взгрустнувшего Закарповича и, подойдя к нему, спросил:
– Ростислав Карпович! А вы что же не радуетесь?
– Коммюнике сочиняю… – пробурчал Закарпович.
– Коммюнике – это сейчас главное, – с иронией заметил Романский.
– А вам, Дмитрий Степанович, везет, – натянуто улыбнулся Закарпович. – Только поручили проект курировать – и надо же: пуск без сучка и задоринки!
– Как говорил один мой знакомый, – сказал Романский, протягивая Закарповичу бокал с шампанским, – задоринку оставим для сучек. А за удачный пуск – спасибо Сергею Павловичу и всем его коллегам. За них и предлагаю выпить!
Все чокнулись, Царев заглянул в записи Закарповича.
– Что вы тут пишете? – рассмеялся он. – Какой обитаемый аппарат?
– А как назвать-то? – смутился Закарпович. – Обитаемый спутник?
– Может, звездолет? – предложил подошедший маршал Недолин. – Или ракетолет?
– А м-может, р-ракетоплан? – встрял Онегин.
– Друзья! – зычно обратился ко всем Царев. – У меня есть предложение. Давайте назовем так: космический корабль. А что? Есть морские корабли, есть речные, есть воздушные… А теперь будут и космические!
– Товарищи! – восхищенно воскликнул Романский. – Вы не понимаете, что вы сейчас придумали… У меня волосы дыбом на спине встают. Космический корабль!
* * *
– Запустив первый космический корабль с манекеном на борту, – несся из телевизора в кабинете Вернера фон Брауна взволнованный голос диктора, – Советы сделали шаг в гонке за первенство в космосе. Кто же в результате будет первым человеком, преодолевшим земное тяготение: коммунист или человек свободной страны?
За демонстрировавшимися кадрами старта советского космического корабля завороженно наблюдали сам Браун, несколько инженеров из его лаборатории и астронавты Шепард, Гленн и Гриссом.
Раздался телефонный звонок, Браун взял трубку.
– Да, смотрю… – уныло ответил он. – Но важно не только отправить корабль на орбиту, важно суметь вернуть его на Землю. Посмотрим, удастся ли это русским?.. Конечно… Я помню все, что вы мне говорили, мистер Даллес. Мы ответим русским не позже чем через месяц, я обещаю…
* * *
Сидевшая в приемной Плужникова его секретарь Зина прибавила громкость радиоприемника.
– …в 7 часов 38 минут по московскому времени советский космический корабль прошел над Парижем… – неслось из динамика, – …в 10 часов 36 минут – над Нью-Йорком…
Дверь распахнулась, и влетел Плужников.
– Вот мы им арбуз вставили, Зиночка! – радостно воскликнул он.
– Поздравляю, Павел Михайлович! – вскочила секретарша. – Можно я вас поцелую?
– И я вас поздравляю! – сказал генерал, подставляя щеку.
– Как здорово! Как здорово! – продолжала щебетать Зиночка.
– Почта есть? – поинтересовался Плужников.
– Вот пара писем, – сказала Зиночка, протягивая генералу корреспонденцию. – Да, и еще, Павел Михайлович, звонил полковник Гудасов…
– Олег? – обрадовался Плужников. – Как он? У него все в порядке?
– Вроде да… Сказал, что просто так звонит, давно не виделись. Собирался попозже заглянуть.
– Очень хорошо, – улыбнулся генерал и, уже заходя в кабинет, еще раз довольно усмехнулся в усы: – Надо же! «Космический корабль»!
* * *
Перед вошедшим в кабинет Плужниковым предстала идиллическая картина. В генеральском кресле, уронив голову прямо на стол, в окружении многочисленных папок, фотографий и карт дремал Олейников, а в углу на маленьком кожаном диванчике, свернувшись калачиком,
