Владимир Царицын - Операция "Змей"
- А что это за илийский обычай, о котором они говорили?
- Ты не знаешь? Ах, да, ведь ты был в Лурпаке на стажировке, а я – в Илии… Значит так: принц дает в приданое дочери помимо дворца, денег и прочего богатства столько десятков голов свиней, сколько воинов она может через себя пропустить за одну ночь.
- А если свиней не хватит?
- Со свинством у них там все в порядке.
- И как на это смотрит жених?
- Двумя глазами, как положено, если у него, само собой, два глаза.
- Дикая страна… - задумчиво произнес Скиф, погружаясь в воду.
Глава 12. И на старуху бывает проруха
На обеде присутствовали все кроме Штольца, Чена и Бажены. Дантисту очень хотелось увидеть девушку, но встречу с ней пришлось отложить на вечер. Сразу после обеда он должен был появиться у Штольца.
Задачу они сформулировали достаточно легко и быстро, тем более, что она была практически завершена, но вдруг у Штольца появилась новая идея и обсуждение этой идеи, а потом и внесение изменений в задачу заняло много времени. Они корпели над ней до самого ужина. Точнее, корпел Штольц, а Дантист с умным видом поддакивал доктору, заваривал кофе, вытряхивал пепельницу и выполнял всю черновую работу на компьютере, благо компьютером он владел в совершенстве. Когда задача была заново сформулирована и доведена до готового к отправке вида, Штольц, с наслаждением потянулся в кресле, хрустнув суставами, и объявил:
- Вы мне здорово помогли, Александр. Пока я в вас не разочаровался. Мы славно поработали вместе. Осталось только отправить электронной почтой этот файл по назначению. Но это я сделаю сам.
- Я могу взять диск и отправить информацию со своего компьютера, - услужливо предложил Дантист.
- На вашем персональном компьютере не предусмотрен выход в Интернет по причине отсутствия связи.
- А мобильный?
- На острове установлен глушитель сотовой связи. В целях безопасности.
- Да-да, конечно, - сказал Дантист. – Я помню о нашем разговоре в Кантанге. Такое открытие необходимо до поры до времени держать в тайне.
- Вот именно, - обронил Штольц. – Можете идти отдыхать. Завтра встречаемся в девять тридцать в операционном зале. Там, где мы были сегодня.
На ужин Бажена также не пришла. Дантист наскоро перекусил и почти бегом помчался к соседнему с ним коттеджу. Было уже поздний вечер, но в комнате свет не горел. Девушка лежала на тахте. Она не спала, ждала его. Дантист подошел к ней и хотел включить ночник.
- Не включай, - остановила его Бажена. – Сегодня я выгляжу еще хуже, чем вчера. Не хочу, чтобы ты видел меня такой… Иди ко мне.
Дантист не спорил. Он прилег рядом с ней и стал нежно целовать ее лицо и теплые мягкие губы. Девушка не отвечала на его поцелуи, но в этом не было ни холодности, ни отсутствия желания – она расслабилась и просто полу-чала удовольствие.
- Твои губы пахнут клубникой с молоком, - сказал Дантист. Бажена про-молчала, но его это не обидело.
Он продолжал целовать ее, ощущая, как вчерашняя сумасшедшая и не-обузданная страсть постепенно отступает и на смену этой страсти приходит тихая и спокойная нежность. Они оба медленно погружались в глубину этой нежности, туда, откуда нет возврата, где не существует ничего, кроме них самих. Ни проблем, ни мыслей, ни прошлого, ни будущего. Они становились идеальной парой, когда один не просто чувствует, а знает все желания другого. Вчера Дантист хотел, чтобы Бажена была страстной и инициативной, она такой и была. Сегодня он хотел, чтобы Бажена стала тихой и послушной и она стала именно такой – тихой и послушной. Все желания возникали одно-временно у обоих, в их отношениях не было лидера.
Нежность достигла наивысшего предела и осталась навсегда, никуда не уходила. Они долго лежали молча, прижавшись друг к другу. Дантист гладил волосы Бажены и думал о ней. Прошло всего два дня с момента их знакомства, он почти ничего не знает о девушке, и она ничего не знает о нем, но Дантист понял, что Бажена не просто его очередная мужская победа, причем не самая трудная, Бажена стала для него самым близким человеком на Земле. Где-то далеко, кажется в Бельгии, жила его мама с новым - непьющим и положительным во всех отношениях - мужем, у нее были свои не близкие Сашке Данцову, проблемы и планы. Где-то шатался по свету непутевый Сашкин отец. Где-то в деревушке под Воронежем жила Сашкина старшая сестра, последнее письмо от которой он получил лет шесть назад. У Дантиста имелись друзья: Зинка, Скиф, Аристократ, боевая подруга Лорка по прозвищу Герцогиня. Все они занимали какую-то часть в Сашкиной душе, были чем-то постоянным и неотъемлемым. А Бажена ворвалась в его жизнь неожиданно и стремительно и так же неожиданно для него стала главной и необходимой. Дантист не понимал, нужно ли ему это – открывать душу и пускать в нее человека, который все равно скоро должен исчезнуть из его жизни так же неожиданно как появился.
- Хочешь, я расскажу о себе? – вдруг спросила Бажена.
- Вчера ты не захотела этого делать, - улыбнулся Дантист.
- Вчера было вчера, - медленно, почти по слогам ответила девушка.
- А сегодня – это сегодня?
- Сегодня, это сегодня, - подтвердила она.
- Что случилось сегодня? – спросил Дантист, но Бажена не ответила.
Она встала с кушетки и, накинув халатик, подошла к компьютеру и поста-вила диск. Дантист тоже поднялся и обмотал вокруг пояса простыню. На мониторе компьютера возникла красочная картинка: ярко-зеленый, ухоженный газон, аккуратно подстриженные кусты разнообразной, местами причудливой, формы, желтые гравийные дорожки и белый фонтан в виде открывшего страшную пасть льва. По дорожкам парка гуляли семейные пары. Некоторые были с детьми. К фонтану подошли мужчина средних лет, полноватый и лысоватый, и девочка лет пятнадцати. У мужчины было доброе открытое лицо: светлые, слегка прищуренные глаза, белесые брови и ресницы, курносый нос и пухлые губы. В девочке Дантист узнал Бажену. На ней была яркая оранже-вая курточка и коротенькая клетчатая юбочка-шотландка. Волосы раздувал ветерок. Она была пухленькой и выглядела вполне здоровой. Мужчина что-то говорил по-польски, обращаясь к тому, кто их снимал на видео. Бажена весело смеялась, она была счастлива. Ее синие глаза светились радостью. По-том камеру, по-видимому, взял мужчина, и на экране появилось строгое лицо красивой женщины. Она тоже была блондинкой, но ее волосы были немного темнее, чем у мужчины. Нос у женщины был таким же как у Бажены, с лег-кой горбинкой, и глаза точно такого же ярко синего цвета. Но губы Бажена явно взяла от отца. Это были ее родители, сходство было очевидным, но Дантист все-таки спросил, посмотрев на Бажену:
- Это твои папа и мама?
Бажена не ответила, только резко кивнула головой. В ее глазах Дантист увидал слезы.
- Они остались в Лондоне? Они знают, где ты сейчас? – снова спросил Дантист.
- Их больше нет, - коротко ответила Бажена и выключила компьютер. По-том она вернулась на кушетку и села рядом, склонив голову на плечо Дантиста. - Их больше нет, - повторила она после минутного молчания и начала рассказывать ему о своей жизни.
Папа Бажены работал программистом в крупной табачной компании, считался хорошим специалистом и неплохо зарабатывал. Семья жила весело и беспечно, не задумываясь о будущем, почти ничего не откладывая на черный день, который, как им казалось, никогда не наступит. Мама была домохозяйкой. Целыми днями в ожидании дочки, которая училась в колледже, и мужа, который частенько задерживался на работе, она стирала, гладила, готовила и прибиралась в доме, не смотря на неоднократные предложения мужа, нанять прислугу. Все это было смыслом ее жизни, и не являлось для мамы вынужденной необходимостью. Домашняя работа приносила ей радость, а похвалы остальных членов их дружной семьи – счастье. То самое маленькое семейное счастье, которое необходимо любой женщине. Они жили в небольшом уютном домике, расположенном в одном из пригородов Лондона. Из окна спальни мама каждый день махала им рукой, провожая их. Они уезжали вместе: папа на работу, Бажена на учебу в колледж. У этого же окна мама сидела вечером, ожидая их возвращения. Бажена с отличием закончила колледж, а за-тем университет. Своей профессией она избрала, так же как и отец, профессию программиста. Но оказалась гораздо талантливее отца, преподаватели прочили ей блестящее будущее.
Все рухнуло неожиданно. Папа заболел. Врачи поставили диагноз – лимфосаркома. Он сгорел за неделю. Мама ужасно горевала и так и не смогла оправиться после потери мужа. Молча ходила она по пустым комнатам, а прежняя радость, которую она испытывала, выполняя домашние дела, пере-стала быть таковой. Мама замкнулась, молчала и о чем-то постоянно думала. Оставшись вдвоем, они с дочерью не бедствовали, потихоньку тратили те не-большие деньги, которые им удалось отложить, пока папа был жив. Вскоре Бажене предложили хорошее место с приличным окладом.
