Кен Фоллетт - Трое
Исходя из вышесказанного, я хотел бы получить ваше одобрение на действия, имеющие целью выяснить суть миссии Дикштейна, и в случае необходимости остановить его.
Подпись (Давид Ростов)»
«КОМУ: Начальнику отдела европейского отделения.
ОТ КОГО. Председателя Комитета Государственной Безопасности.
КОПИЯ. Руководителю европейского отделения.
ДАТА: 24 мая 1968 года.
Товарищ Ростов:
Ваше предложение одобряется.
Подпись (Юрий Андропов)»
«КОМУ: Председателю Комитета Государственной Безопасности.
ОТ КОГО. Руководителя европейского отделения.
КОПИЯ. Заместителю начальника европейского отделения.
ДАТА: 26 мая 1968.
Товарищ Андропов:
Я получил обмен документами, который состоялся между вами и моим заместителем, Давидом Ростовым, во время моей краткой недавней отлучки по государственным делам в Новосибирск.
Естественно, я от всей души согласен с мнением товарища Ростова и вашим одобрением его, хотя считаю, что для такой спешки нет убедительных причин.
Как полевой агент, Ростов, конечно, не может видеть вещи в столь широкой перспективе, как его руководство, и в данной ситуации есть один аспект, который он не мог представить вашему вниманию.
Дальнейшее расследование деятельности Дикштейна в настоящий момент проводится нашими египетскими союзниками и подлежит исключительно их юрисдикции. В силу политических причин я не рекомендовал бы безрассудно отодвигать их в сторону, как, по мнению товарища Ростова, мы должны были бы действовать. В лучшем случае можно предложить им наше содействие.
Исходя из вышесказанного, нет необходимости уточнять, что, поскольку тут будет иметь место международное сотрудничество между разведслужбами, оно должно осуществляться на уровне руководителя отделения, а не на уровне его заместителя.
Подпись (Феликс Воронцов)»
«КОМУ: Руководителю европейского отделения.
ОТ КОГО. Управление Председателя Комитета Государственной Безопасности.
КОПИЯ: Заместителю начальника европейского отделения.
ДАТА: 28 мая 1968 года.
Товарищ Воронцов:
Товарищ Андропов поручил мне ответить на вашу памятную записку от 26 мая сего года.
Он согласен с вашей мыслью, что необходимо принимать во внимание и политический аспект схемы, предложенной Ростовым, но не согласен целиком отдавать инициативу в руки египтян, когда мы будем только «сотрудничать». Я только что переговорил с нашими союзниками в Каире, и они выразили согласие, чтобы Ростов взял на себя руководство группой по разработке Дикштейна на условии, что один из агентов будет полноправным членом группы.
Подпись (Максим Буков, личный помощник Председателя)»
Приписка карандашом:
«Феликс. Не приставай ко мне с этим делом, пока оно не даст результатов. И не спускай глаз с Ростова – он метит на твое место, и если ты погоришь, оно ему достанется.
Юрий».
Когда он читал лекции будущим агентам, Пьер Борг говорил: «Звоните. Всегда держите связь. И не только, когда вам что-то нужно, но, если возможно, каждый день. Мы должны знать, что вы делаете – и у нас может быть для вас жизненно важная информация». После этого курсанты в баре слышали, как ерничал Дикштейн: «И тратьте на звонки не меньше ста тысяч долларов».
Борг злился на Дикштейна. Он легко впадал в гнев, особенно, когда не знал, что происходит. К счастью, гнев редко влиял на его суждения. Он злился и на Каваша. Он мог понять, почему тот выразил желание встретиться с ним именно в Риме – у египтян тут была большая команда, так что Кавашу нетрудно найти предлог для визита сюда – но не было никаких причин, по которым они должны встречаться именно в этой чертовой бане.
Борг выходил из себя, сидя в своем кабинете в Тель-Авиве, беспокоясь о Дикштейне, Каваше и других, ожидая от них известий, пока, наконец, не начинал думать, что с ним не поддерживают связь, потому что агенты не любят его; наконец, он окончательно выходил из себя, ломал карандаши и орал на секретаршу.
Господи, теперь еще только не хватало бани в Риме – да и в этих местах полно извращенцев. Кроме того, Борг решительно не любил свое тело. Он спал только в пижаме, никогда не плавал на людях, никогда не примерял готовую одежду в магазинах и вообще никогда не ходил голым, не считая кратких минут под душем по утрам. А теперь он находился в парной, обернув вокруг бедер самое большое полотенце, которое только мог найти, и ощущая белизну своего тела, кроме лица и рук; плоть его лежала мягкими складками, и на плечах росли клочки седоватых волос.
Он увидел Каваша. Тело араба было стройным и смуглым и почти безволосым. Они встретились взглядами в духоте парной и, подобно тайным любовникам, бок о бок, но не глядя друг на друга, направились в отдельный номер с диванами.
Борг испытал облегчение, когда вокруг него не стало людей, и изнывал от нетерпения скорее услышать новости от Каваша. Араб включил устройство, от которого ложе стало вибрировать: его гул должен заглушить подслушивающее устройство, если здесь было таковое. Двое мужчин, стоя вплотную друг к другу, говорили вполголоса. Смутившись, Борг несколько отодвинулся от Каваша и теперь ему приходилось говорить через плечо.
– Я внедрил своего человека в Каттар, – сказал Каваш.
– Блистательно, – с огромным облегчением произнес Борг на французский манер. – А ведь ваше управление даже не имеет отношения к этому проекту.
– У меня есть кузен в военной разведке.
– Хорошо сработано. Что за человек в Каттаре?
– Саман Хуссейн, один из наших.
– Отлично, отлично, отлично. Что ему удалось выяснить?
– Строительные работы закончены. Они возвели здание для реактора, плюс административный блок, помещения для администрации и взлетную полосу. Им удалось продвинуться дальше, чем можно было предположить.
– Что относительно самого реактора?
– Теперь идет работа над ним. Трудно сказать, сколько времени она займет – там немало высокоточной аппаратуры.
– И им удастся смонтировать ее? – удивился Борг. – Я имею в виду все эти сложные контрольные системы…
– Контрольные системы не обязательно будут столь уж сложными, насколько я понимаю. Скорость ядерной реакции можно замедлить, всего лишь опуская графитовые стержни в атомный реактор. Но есть кое-что еще. Саман нашел место, которое кишмя кишит русскими.
– О, мать твою, – ругнулся Борг.
– Так что, можно предположить, что у них будет вся самая последняя электроника.
Борг опустился в кресло, забыв и о бане, и о вибрирующем ложе, и о своем мягком белом теле.
– Это плохие новости.
– Есть и хуже. Дикштейн разоблачен.
Борг, как пораженный громом, уставился на Каваша.
– Разоблачен? – переспросил он, словно не понимая смысла этого слова. – Разоблачен?
– Да.
Борга охватили ярость и отчаяние. Через несколько секунд он нашел в себе силы осведомиться:
– Как… как этот ублюдок прокололся?
– Он был опознан одним из наших агентов в Люксембурге.
– Что он там делал?
– Вот это уже вам следовало бы знать.
– Ладно, не важно.
– Скорее всего, это чисто случайная встреча. Агента зовут Ясиф Хассан. Он мелкая сошка – работает в ливанском банке и присматривает за приезжающими израильтянами. Конечно, наш человек знал имя Дикштейна…
– Он пользовался своим настоящим именем? – недоверчиво спросил Борг. – Час от часу не легче.
– Не думаю, – возразил Каваш. – Хассан знал его с давних времен.
Борг медленно покачал головой.
– Невозможно представить, что с таким счастьем мы можем быть избранным народом.
– Мы организовали слежку за Дикштейном и информировали Москву, – продолжил Каваш. – Конечно, он тут же ушел из-под наблюдения, но Москва прилагает огромные усилия, чтобы снова обнаружить его.
Борг опустил подбородок на руки и невидящим взглядом уставился на эротическую картинку на изразцах стены. Словно весь мир вступил в заговор, дабы противостоять политике Израиля вообще и его планам в частности. Ему захотелось бросить все к чертовой матери и вернуться в Квебек; ему хотелось трахнуть Дикштейна по голове каким-нибудь увесистым предметом; ему хотелось стереть невозмутимое выражение с правильного лица Каваша.
Борг сделал жест, словно отбрасывая что-то в сторону.
– Лучше просто не надо. Египтяне здорово обошли нас с реактором; русские им помогают; Дикштейн разоблачен; КГБ пустил по его следу целую команду. Вы понимаете, что мы можем проиграть эту гонку? У них будет атомная бомба, а у нас – нет. И как вы думаете – пустят ли они ее в ход? – Он схватил Каваша за плечи и затряс его. – Это же ваш народ, так скажите мне, бросят они бомбу на Израиль? И можете прозакладывать свою задницу, что да, бросят!
