Роберт Ладлэм - Предательство Борна
Овертон провел ее в ванную, и они посмотрели на кусочки обугленных костей, разбросанные по фарфоровой ванне.
– Нет даже скелета, – задумчиво произнесла Ловетт. Кивая собственным мыслям, она развернулась на триста шестьдесят градусов. – Итак, перед нами остатки или Якова, или Льва Сильвера. Но где второй брат?
– А он не мог превратиться в пепел, а?
– При такой жаре – вполне возможно, – сказала Ким. – Мне потребуется несколько дней, а то и недель, чтобы перебрать все угли в поисках пепла человеческой плоти. Но опять же не исключено, что я так ничего и не найду.
Понимая, что Овертон уже тщательно прочесал весь номер, она тем не менее сама заглянула в каждый закуток и в каждую щелочку.
Когда они вернулись в ванную, Овертон с беспокойством взглянул на часы.
– Долго еще? У меня совсем нет времени.
Ким забралась в ванну, наполненную кусочками обугленных костей.
– Почему вы так невзлюбили Управление внутренней безопасности?
– Да так. Просто я… – Он пожал плечами. – Я пять раз подавал заявление о приеме в УВБ. И пять раз меня заворачивали. Вот моя ставка в этом деле. Если я покажу, на что способен, в следующий раз меня обязаны будут взять.
Ким ползала по дну ванны со своим оборудованием.
– Здесь также присутствовал катализатор, – наконец сказала она, – как и в комнате. Понимаете, фарфор, который получается при очень высокой температуре, выносит сильное нагревание даже лучше многих металлов. – Она передвинулась на другое место. – Катализаторы тяжелые, поэтому они стекают вниз. Вот почему мы ищем их в основе ковровых покрытий и в щелях деревянного пола. В данном случае катализатор устремился в нижнюю часть ванны. То есть стек в слив.
Ким промокнула содержание слива, проникая все глубже каждой новой губкой, которые доставала из чемоданчика. Вдруг она застыла на месте. Вытащив губку, положила ее в пакет и убрала. Затем направила в отверстие луч ксенонового фонарика.
– Ага, а это у нас что такое?
Ким просунула в слив пассатижи с заостренными губками. Через мгновение вытащила их обратно. Между стальными губками было зажато нечто такое, что показалось Ким и Овертону очень знакомым.
Следователь Овертон наклонился, перевешиваясь через край ванны.
– Это челюсти одного из братьев Сильверов.
Ким внимательно осмотрела их, поворачивая в холодном, проникающем свете фонарика.
– Возможно.
Она нахмурилась. «Опять же возможно, и нет», – мысленно закончила она.
Выкрашенный в оливковый цвет дом на Седьмой улице, в Северо-восточном секторе, внешне ничем не отличался от своих соседей: грязный, старый, отчаянно нуждающийся в новом крыльце. Справа от него торчал остов здания, более или менее сохранившийся, но все остальное давным-давно погибло при пожаре. На покосившейся веранде толпилась группа подростков; из видавшего виды приемника доносились звуки рэпа. Все это освещал одинокий гудящий фонарь, в котором давно уже требовалось заменить лампу.
Как только мотоцикл остановился перед оливковым домом, все как один подростки выскочили из веранды, но Борн приветливо помахал им рукой. Они с Сорайей устало слезли с мотоцикла.
Борн, не обращая внимания на разорванную правую штанину, пропитанную кровью, ткнул кулаком в кулак самого высокого из подростков.
– Ну, как дела, Тайрон?
– Да так, – ответил Тайрон. – Сам знаешь.
– Познакомься, это Сорайя Мор.
Тайрон окинул Сорайю с ног до головы взглядом больших черных глаз.
– Дерон страшно разозлится. Ты должен был прийти один.
– Беру все на себя, – сказал Борн. – С Дероном я все улажу.
В этот момент входная дверь оливкового дома открылась, и на крыльцо вышел высокий стройный красивый мужчина с кожей цвета какао.
– Джейсон, какого черта? – Нахмурившись, Дерон спустился с крыльца и направился к Борну. Он был в джинсах и хлопчатобумажной рабочей рубашке с закатанными рукавами. Его высокомерие граничило с ледяным холодом. – Ты же знаешь порядки. Ты сам установил их, еще когда имел дело с моим отцом. Никто, кроме тебя, не имеет права сюда приходить.
Борн встал между Дероном и Сорайей.
– У меня есть чуть больше двух часов, чтобы успеть на рейс до Лондона, – тихо промолвил он. – Я вляпался в дерьмо по самую шею. И мне нужна помощь, ее и твоя.
Дерон приблизился большими, вялыми шагами. Когда он оказался совсем рядом, Сорайя разглядела, что у него в руке пистолет. И не простой пистолет: «магнум» 357-го калибра.
Увидев, что она непроизвольно отступила назад, Дерон продекламировал на безукоризненном британском английском:
Ах, кто здесь? Друг иль враг, приди ко мне.Скажи, кто победитель: Иорк иль Уорик?К чему вопрос? Израненное тело,И кровь, и слабость – все мне говорит,Что прах свой должен я отдать землеИ с гибелью моей – врагам победу.
На что Сорайя ответила:
Взгляни, кто это. – Бой теперь окончен;Друг он иль враг, пускай ему помогут.[4]
– Вижу, вы знакомы с Шекспиром, – улыбнулся Дерон.
– «Король Генрих Шестой», часть третья, в школе одно из моих любимых произведений.
– Но действительно ли окончен бой?
– Покажи ему НЭМ, – попросил Борн.
Сорайя протянула Дерону маленькую пластмассовую коробочку.
Засунув «магнум» за пояс, Дерон протянул руку с изящными длинными пальцами хирурга – или вора-карманника.
– Ага! – У него зажглись глаза. Вытащив маячок, он с любопытством его осмотрел.
– Новейший поводок ЦРУ, – объяснил Борн. – Сорайя выковыряла этого чертенка из меня.
– Сразу видно работу ДАРПА, – заметил он, буквально облизываясь от радости. Больше всего на свете ему нравились новые технологии.
Пока они шли следом за хозяином к оливковому дому, Борн сообщил Сорайе, что Дерон не хирург и не вор-карманник. На самом деле он подделывал картины и в своем ремесле считался одним из лучших в мире. Специализировался Дерон на Вермеере – у него был дар воспроизводить игру света и тени, – но на самом деле он мог воспроизвести буквально все, чем и занимался за астрономические суммы. Но все до одного его клиенты утверждали, что работа Дерона стоит своих денег. Он гордился тем, что все его заказчики остаются довольны.
Проведя своих гостей в дом, Дерон плотно закрыл входную дверь. Сорайя вздрогнула, услышав неожиданно тяжелый металлический лязг. Однако это была не обычная дверь; таковой она лишь казалась снаружи. Изнутри в теплом свете ламп блеснула стальная обшивка.
Молодая женщина огляделась вокруг, пораженная увиденным. Прямо перед ней уходила вверх извивающаяся лестница из тигрового дуба; слева был коридор. Справа находилась просторная гостиная. Полированные деревянные полы были покрыты дорогими персидскими коврами, на стене висели шедевры мировой живописи: полотна Рембрандта, Вермеера, Ван Гога, Моне, Дега и многих других художников. Разумеется, все это были подделки, не так ли? Сорайя с любопытством осмотрела картины, и хотя она не была специалистом, все работы ей очень понравились. Несомненно, если бы она увидела их в музее или на аукционе, у нее не возникло бы сомнений в их подлинности. Сорайя присмотрелась внимательнее. Некоторые из полотен действительно были оригиналами.
Обернувшись, она увидела, что Дерон стиснул Борна в теплых объятиях.
– У меня до сих пор не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты пришел на похороны, – сказал Борн. – Для меня это значило очень много. Я знаю, как ты занят.
– Дорогой мой друг, в жизни есть вещи поважнее работы, – печально улыбнулся Дерон, – какой бы неотложной и прибыльной она ни была. – Он подтолкнул Борна к двери. – Но сначала займемся твоей ногой. Поднимись наверх, вторая дверь направо. Ты сам знаешь, что к чему. И приведи себя в порядок. Наверху ты найдешь новые шмотки. – Дерон ухмыльнулся. – У Дерона всегда лучший выбор модной одежды.
Сорайя прошла следом за Дероном по желтому коридору, через просторную кухню в помещение, в котором, судя по всему, когда-то располагалась кладовка. Здесь на шкафчиках, накрытых крышками из нержавеющей стали, стояли компьютеры и различные непонятные электронные приборы.
– Я знаю, что он ищет, – произнес Дерон, разговаривая сам с собой.
Сорайя словно перестала для него существовать. Он принялся методично раскрывать шкафчики и выдвигать ящики, доставая отсюда какой-нибудь предмет, оттуда целую пригоршню.
Молодая женщина, заглянув ему через плечо, была поражена, увидев множество всевозможных носов, ушей и зубов. Протянув руку, она взяла один нос и с любопытством осмотрела его со всех сторон.
– Не беспокойтесь, – заметил Дерон, – все это сделано из латекса и фарфора. – Он взял нечто напоминающее зубной мост. – Однако выглядит очень правдоподобно, вы не находите? – Дерон перевернул мост обратной стороной. – Надо сказать, между протезом и вот этой штукой разницы практически никакой. Все отличие здесь, внутри. У протеза углубление очень небольшое, чтобы надеваться на сточенные зубы. А это, как видите, лишь фарфоровая оболочка, которая надевается на нормальные зубы.
