Дональд Гамильтон - Инквизиторы
Всемогущие и доблестные защитники трудящихся не пощадили ни вострых своих глазенок, ни трудов праведных. Глорию любезно избавили от капиталистических, буржуазных, упадочнических и тому подобных излишеств. А именно: содрали ожерелье ценою долларов пятнадцать, сорвали браслет, в лучшие времена стоивший не более двадцати; отобрали ремень, которому красная цена была пять.
Все творилось по высочайшим идеологическим соображениям, не извольте сомневаться.
- Кожа немного повреждена, - сказала Глория, - но кровь уже перестала течь. А лежать надобно смирно, подозреваем сотрясение мозга. Легкое, не волнуйтесь.
Я не волновался. Я просто лежал в этой окаянной пещерке и пытался вымолвить хотя бы слово. Слово не выговаривалось: чересчур пересохло во рту.
Я облизнул губы. Это стоило немалого усилия.
- Где...
- Здесь, - успокоила Глория. - В нашей келейке. Или камере. Не знаю. Номер четыре. Лабальская темница, ранее известная как Богадельня. Вентиляция чудесная, однако иные современные удобства отсутствуют, и мы обретаемся в милой компании двух крупных ящериц. Брр-р-р!
Голос женщины звучал оживленно, и даже чересчур.
- Если начинаете удивляться, с какой стати очутились вместе с нами, поясняю: никто иной не пожелал знаться с отвратительной личностью, по вине которой приключились все несчастья. Добро пожаловать, Сэм Фельтон, или как вас там...
Я тщательно постарался свести концы с концами, поскольку, если память не изменяла, мягкосердечие отнюдь не числилось главной добродетелью Джеймса Патнэма. Свел. Ужаснулся.
- Миранда?..
- Мне очень жаль, вашу подругу застрелили.
- Знаю, но...
- Джим и прочие копают ей могилу. Прямо сейчас, под вооруженным присмотром.
Глория потерла покрывшийся испариной лоб.
- Мистер Фельтон, или как вас по-настоящему кличут?
- Он самый...
- Понимаю ваше горе. Или простое огорчение. И все же прошу: не ввязывайте Джима в перепалку.
- Сорок процентов, - отозвался я.
- Что?
- Газетенки читайте. В Латинской Америке зарабатывают на жизнь преимущественно тем, что хватают заложников и требуют выкуп. Но по выплате оного остается в живых примерно сорок процентов похищенных. Всех прочих выводят в расход, независимо от получения денег либо наглого отказа уплатить. Сорок процентов. Полагаю, цифра немного завышена.
Женщина снова потерла вспотевший лоб.
- Думаете, нас пристукнут в любом случае?
- Да уже взялись пристукивать, разве не видели? Миранда была просто первой пташкой. Застрелили ее не только для того, чтобы предметный урок преподать, а ради вящей безопасности. Считали опасной личностью номер два. Ибо журналистка могла впоследствии опорочить немеркнущий идеал коста-вердианской революции, поведать всему просвещенному человечеству: захолустные последователи Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Владимира Ленина просто крадут людей ради крупного выкупа. Думаете, остальных отпустят за здорово живешь? Безграмотных среди нас, кажется, нет; и когда Люпэ выплатят указанный миллион, парень просто не осмелится оставить живыми стольких свидетелей, способных повторить и распространить клеветнические измышления, изрыгаемые на освободительные силы кровавым наемником империализма, диктатором Армандо Раэлем.
Я очень осторожно шевельнул головой, предельно медленно уселся. Можете не верить, но сделалось ощутимо легче.
- До поры, до времени нас просто приберегают, потому как без Джима и его добровольного содействия миллион получить не удастся. Но уж потом... Франческа рассказывала, для чего служили в древности cenotes! Думаю, полтора десятка современных жертв наш милый водоем вместит без особого для себя ущерба. Из берегов не выйдет, не извольте сомневаться. Они, по слухам, бездонны, эти cenotes. А посему полагаю, миссис Патнэм, что немного сообразительности и решительности отнюдь не повредит ни вам, ни мне.
Свет померк. В дверном проеме возникла крупная, заслонившая солнечные лучи фигура.
- В чем же, собственно, состоит сообразительность? - осведомился Джеймс. - О решительности уже не говорю. Кстати, вам самое время перебраться на матрац. Вон туда, в дальний угол. Там спокойнее и ветром не тянет... Пожитки наши, Сэм, перетряхнули сверху донизу. Отобрали все украшения, какие сочли ценными, вынули ваши фотокамеры и наши - увы и ax! - аптечки. Видать, у ребят очень туго с медикаментами.
- А чемоданы тоже забрали?
- Нет, вежливо оставили. Сообщили, между прочим, что из гостиницы мы выписаны, автобус выехал по назначению и увез непонятное сборище - поди, попробуй, разгляди физиономии за темными стеклами! Но следует отдать мерзавцам должное: крышей обеспечили, постелями тоже, да и покормят, пожалуй, прежде чем расстреляют. Если не зарубят, - прибавил Джеймс, нехорошо ухмыльнувшись. - Ибо такая публика бережет патроны для грядущих сражений с наймитами капиталистов... Кампучию помните?
Еще бы не помнить. Мотыгами убивали.
- Мисс Мэтсон, - угрюмо сообщил Джеймс, - похоронили. Могилу выкопали общими силами, под заботливым присмотром стрелков.
- Земля Миранде пухом, - отозвался я. - Хороший друг погиб. Давний.
- Надобно дожидаться денег, - безо всякой видимой связи продолжил Патнэм. - Поэтому я и приволок вас в сию скромную обитель. Побеседовать надеюсь. Неделя-полторы в запасе имеется, а за такое время и заговор можно состряпать.
- Или нельзя, - промолвил я. Патнэм нахмурился, потом кивнул.
- По здравом размышлении, вы, пожалуй, правы. Но тем паче нужно поговорить прямо сейчас, в долгий ящик не откладывая.
Избавленный честными революционными руками от серебряных побрякушек, он, подобно жене, изрядно выиграл во внешности. Надо мною возвышался худощавый, крепкий, загорелый субъект весьма решительного вида.
Лицо Джеймса оживилось, приобрело выражение. Не могу сказать, чтобы очень уж доброе или мягкосердечное, но вряд ли хоть один из членов нашей злополучной группы воспылал нежной любовью к бойцам полковника Санчеса.
Джеймс опустился на корточки.
- Давайте рассуждать, Сэм. И скорее. Пускай не думают, будто мы военный совет держим, хотя так оно и есть. О какой решительности вы толковали Глории?
Посмотрев на парня пристальнее, я отозвался:
- Бежать - не штука, приятель. Черт возьми, до гостиницы всего-навсего пятнадцать миль по сравнительно удобной дороге! Даже если мерзавцы угнали все наличные джипы, можно прогуляться пешком. Это же не остров необитаемый, не пустыня Калахари. Джеймс немного нахмурился.
- Но...
- Вы не о том размышляете и заботитесь, - перебил я. - Не в самом побеге дело. Побег останется на закуску. Вот подготовить его будет сложнее. Потребуется маленькое кровопролитие.
- Поясните, Сэм, - вмешалась Глория-Джин. Я преднамеренно выдержал паузу, и своего добился. Джеймс понемногу начал расплываться в ухмылке. Весьма зловещей.
- Где ты шатался раньше, дружище? - полюбопытствовал он. - В маленькой заморской войне ох как пригодились бы несколько человек, тебе подобных! А уж во время военно-полевого суда и подавно.
- Тебя же оправдали, - возразил я. - Чего ты, собственно, дожидался, дедушка? Очередной награды? Или продвижения по службе?
Джеймс невольно вздрогнул, затем грустно усмехнулся.
- Честно говоря, да. С военной точки зрения, операция прошла безукоризненно... Святая простота - вот кем я был во Вьетнаме. Командовал ротой и совершенно искренне предполагал, что задача моя - сохранить как можно больше своих людей и ухлопать как можно больше врагов. Но выяснилось, что врагов надлежит всемерно беречь, а солдат разрешается гробить почем зря. Милая логика, ничего не скажу.
- Стало быть, - хмыкнул я, - у вьетнамской женщины под рубахой оказался младенец, а не связка толовых шашек? И поблизости ошивался длинноносый газетчик?
Джеймс брезгливо скривился.
- Примерно так. Выждал немного и продолжил:
- Чересчур много перевидал офицеров, которые поколебались не вовремя и погибли вместе с подчиненными. Не хотел становиться одним из них... А дома, в Америке, миролюбцы подняли гвалт, началась буча и кутерьма... Да сам, наверное, помнишь. Черт, ведь мы воевали, а не прогулку совершали увеселительную! Правильно, я велел открыть огонь! Сказал: при малейшем подозрении сперва стреляйте, а уж после выясняйте, в чем загвоздка. Ответственность принимаю на себя. Вот и принял.
Он опять нахмурился:
- Только вот чего ради расписываю все это вам, сударь, понятия не имею.
- А того ради, - ответил я, - что предстоит небольшая совместная работа, и обоим хочется знать: не пропадем попусту лишь оттого, что напарник будет маяться излишней гуманностью, когда стрелять понадобится... В чем дело?
Снаружи раздался шум.
- Погоди минутку, пойду погляжу. Он миновал дверной проем, исчез. Минуту спустя возвратился.
- Их превосходительство полковник Санчес изволят отбывать, и джипы забирают все до единого. Юный мерзавец Барбера и полдюжины ублюдков остаются на страже.
