Владимир Царицын - Операция "Змей"
- Это ростки новой жизни, - заявил Штольц. – Их ровно сорок штук – рас-четное количество, соответствующее мощности жизнеобеспечивающих установок.
- Это максимальное количество?
- Для тех установок, которыми я в данный момент располагаю, максимальное. Но, реально, оно может быть любым. Все зависит от потребностей и наличия денег.
- Сколько им э-э-э… времени? – спросил Дантист, указывая на комочки слизи.
- Им сейчас чуть меньше одной недели. В этом инкубаторе они должны пробыть еще две с половиной недели, превратиться в эмбрионы и набрать массу три с половиной килограмма каждый. Здесь набор массы – основная задача. Эмбрион заданной массы – это лишь сырье для производства жизнеспособного клона. То, что вы видите еще пока не эмбрионы, но уже скоро - к середине следующей недели - начнется процесс формирования внутренних и внешних органов.
- За три с половиной недели три с половиной килограмма? – удивился Дантист. – Женщине нужно девять месяцев, чтобы выносить полноценный плод. Вы нарушаете законы природы!
- Скажем так: я их корректирую. Чтобы произвести на свет хотя бы одного клона, используя при этом традиционную технологию клонирования, потребовалось бы слишком много времени. У меня его нет. Точнее, я не могу себе позволить так долго ожидать результата. Весь процесс от оплодотворения яйцеклетки до появления на свет взрослого клона занимает в разработанном мною процессе два месяца. Взрослостью я определил возраст в двадцать два года по биологическому времени обычного человека.
- Потрясающе! – восхитился Александр Тихофф.
- Прошу следовать за мной, - сказал Штольц и подвел Дантиста к шлюзовой двери в следующий зал.
- Из инкубатора, который вы видели, - продолжил Штольц, когда они прошли шлюзование, - будущие клоны попадают в другой инкубатор. Я окрестил его детским садом.
Вдоль стен, на невысоком постаменте возвышались полутораметровые стеклянные цилиндры. В цилиндрах, наполненных такой же, как в инкубаторе зеленоватой жидкостью, плавали человеческие младенцы. Их пуповины тянулись вниз и исчезали в отверстиях, расположенных в основаниях цилин-дров. Все сорок младенцев были похожи друг на друга, но не так, как схожи все младенцы, эти были полностью идентичны. Все сорок были живыми – они двигали ручками и ножками и изредка смешно позевывали. У некоторых были открыты глаза, взгляд темно-зеленых глаз (такими казались их глаза в зеленоватой жидкости) был сонным. Дантист подошел к ближнему цилиндру и внимательно осмотрел младенца, случайно коснувшись ладонью стеклянной поверхности цилиндра-аквариума. Младенец, который в этот момент, поджав ножки, висел в плотной водной среде спиной к нему, развернулся и подплыл к разделяющей их стеклянной стенке. Он ткнулся мордашкой в стекло, расплющив при этом носик, и серьезно, по взрослому осмысленно, посмотрел Дантисту в глаза. Дантист непроизвольно вздрогнул и отдернул руку от аквариума.
- Они реагируют на тепло, - пояснил Штольц, заметивший реакцию ассистента. - В саркофагах поддерживается определенная температура, и любое, даже самое незначительное ее изменение фиксируется их нервной системой.
Дантист обошел весь зал и остановился возле большого бункера с при-строенным к нему аппаратом непонятного назначения. На панели аппарата находился ряд плазмокристаллических дисплеев, и светились голубым и желтым светом множество лампочек-индикаторов.
- Что это? – спросил он у Штольца.
- А это их мама, - улыбнувшись, ответил Штольц. – Нет, это больше, чем мама. Этот аппарат сверхфункционален. Помимо того, что он снабжает клонов всеми питательными веществами, необходимыми для их развития, он вводит в их организмы антитела, которые перестраивают их генный аппарат и формируют способность будущих организмов сопротивляться всем известным на Земле вирусам и бактериям.
При этих словах доктора Штольца Дантист вспомнил о десятках тысяч аборигенов Тании, поплатившихся своими жизнями, чтобы у этого маньяка появилась возможность реализовать свои честолюбивые амбиции.
- Кроме того, - продолжал Штольц, - при помощи этого аппарата я ввожу в их сознание основные понятия и первичные навыки и создаю базу для развития других будущих способностей клонов. В принципе я могу создать Моцарта или Эйнштейна. Я могу сделать их гениальными полководцами или бесстрашными бойцами… Но впрочем, я немного забежал вперед: на этом этапе лишь создаются предпосылки для их дальнейшего развития, их спираль ДНК после прохождения периода детского сада, представляет собой некую болванку, которая может быть заполнена любой информацией. После прохождения этого периода, который длится две с половиной недели, клоны удеся-теряют свою первоначальную массу и соответствуют по своим физическим параметрам десятилетнему человеческому ребенку. Но в отличие от детей человеческих, они не наследуют от своих родителей возможности умереть от людских болезней. Их раны заживают в считанные часы, потерянные органы восстанавливаются достаточно быстро, просто вырастают вновь.
- Они бессмертны? – удивился Дантист.
Штольц внимательно посмотрел на Дантиста сквозь стекло шлема и, вздохнув, сказал:
- К сожалению, нет. Пока нет… Идемте дальше.
Отшлюзовавшись в третий раз, Дантист и Штольц перешли в следующий зал. Штольц снял шлем и перчатки и предложил Дантисту сделать то же самое.
- Теперь можно, - сказал он. – После детского сада клоны уже не чувствительны к микробам. Они бесконечно здоровее нас с вами. В принципе если бы мы ограничились этим периодом и предоставили им возможность развиваться самостоятельно, они бы преспокойно обошлись без нашей помощи. После перерезания пуповины и перевода на воздушное дыхание, они очень быстро становятся автономными. Речевая и двигательная функции активизируются в течение нескольких часов. Но я не спешу освобождать их от связи с источником питания и принудительных мутаций. В этом зале, молодой чело-век, осуществляется окончательное формирование клонов - физическое и интеллектуальное. Период, так сказать, доводки до кондиции длится две недели. Масса клонов удваивается и достигает семидесяти килограммов, ДНК полностью формируется в диапазоне заданных параметров.
Зал оказался почти таким же, как предыдущий, только более ярко освещенным, а саркофаги были шире и значительно выше. Посредине зала стоял похожий аппарат более внушительных размеров. Клоны не спали, они стояли на основаниях своих саркофагов со скрещенными на груди руками и беспристрастно смотрели прямо перед собой, тела их изредка одновременно вздрагивали. На вид клонам было лет по пятнадцать, если сравнивать их с человеческими детьми. Кроме пуповин, с источником, что стоял посреди зала, их связывали провода, подсоединенные к электродам, вживленным в головы, в позвоночник и в грудь.
Дантист, держа шлем в руке, подошел к источнику. Из приемного бункера доносился весьма специфический и довольно сильный запах, проще говоря: оттуда воняло плесенью. Штольц остановился возле бункера (он не обращал внимания на неприятный запах, по видимому, просто привык у нему) и принялся объяснять ассистенту суть происходящих с организмами клонов мутаций. Дантист фиксировал все сказанное в памяти, пока только в памяти.
- Весь процесс полностью механизирован и управляется при помощи компьютерной программы, - вещал Штольц. - Изредка в программу вводятся корректировки. Моя мысль не стоит на месте, я постоянно совершенствую своих… выкормышей.
- А кстати, чем вы их кормите? – поинтересовался Дантист.
- Чем кормлю?.. Да, вы верно заметили. По сути, процесс ввода в организмы клонов питательных веществ можно назвать кормлением. Пища - это все-го-навсего определенное количество химических элементов, которые содержаться во всем, даже в мусоре. Сюда, в приемное отверстие бункера, - Штольц похлопал рукой по металлической поверхности прибора, - засыпает-ся всякий хлам: мусор, пищевые и лабораторные отходы… и прочее, - при этом Штольц как-то странно посмотрел на Дантиста. – Все это перерабатывается в биомассу, состав которой определяется с помощью анализатора обрат-ной связи. Все ненужное сбрасывается через систему канализации в море. Там отходы становятся добычей рыбы и морских животных. Вот эти датчики сообщают о дефиците того или иного элемента и состав сырья для производства биомассы корректируется… Однако прошу следовать дальше.
Последний зал был похож на электронно-вычислительный центр. Все стены были заполнены мониторами и пультами управления. За клавиатурой центрального пульта сидела Бажена. Она смотрела на монитор, ее тонкие длинные пальцы порхали над клавиатурой. При появлении Штольца и его ассистента Бажена повернула к ним лицо и, не вставая с кресла, кивнула в знак приветствия. Штольцу девушка улыбнулась дежурно, Дантисту нежно.
