Карт-бланш для O.S.S. 117 - Жан Брюс
Это он снова заговорил после того, как терпеливо дождался, пока Юбер опомнится.
— Как вас зовут?
С ложной уверенностью и вызывающе в голосе Юбер ответил:
— Ганс Пресслер.
— Дорогой! Дорогой! — сказал другой.
Чтобы добраться до грека, он, как обычно, оставил все свои бумаги под замком в своей комнате. Его похитители могли найти при нем только три или четыре египетских фунта, фонарик, нож, дубинку, его рогатку и несколько стальных шариков… Он воспользовался тишиной, чтобы осмотреться. Комната была довольно большой, прямоугольной формы. Побеленные стены. Потолок с деревянным покрытием. Пол грубо паркетный. С одной стороны, справа от Хуберта, в стене было два двойных окна с остроконечными арками, закрытых изнутри ставнями из цельного дерева. Мебель была очень простой: топчан, два стула и кресло, которое Юбера держало.
Голая лампочка, падающая из луча, обеспечивала свет. «Старый арабский дом», — подумал Юбер, услышав, как маленький человечек задает ему новый вопрос:
— Дата и место рождения?
— Гамбург, 25 марта 1917 г.
— Текущее место жительства?
— Франкфурт, Sendlinger Strasse, 51.
— Профессия?
— Представитель фирмы пишущих машинок.
Человек-горилла слегка отступил. Ее маленькие серые глазки были холодными, как лед. Другой подошел и небрежно закурил египетскую сигарету, глядя на Юбера почти дружелюбным взглядом. «Сейчас пора остерегаться», — подумал он. Ловушка была представлена ему в безобидном виде.
— Вы были во Франкфурте в 1951 году?
— Я был здесь.
Хьюберт думал, что теперь он расспросит его о его военном прошлом.
«Я останавливался там в то время», — сказал человечек, затягивая сигарету. Не смешно! Я проспал с друзьями восемь дней — он тихо смеется — в подвале под обломками старого здания I.G. Farben Building. Не смешно…
Юбер понял, что двое мужчин наблюдают за ним с удвоенным вниманием. Он никак не отреагировал. И все же ловушка была расставлена …
Он прекрасно знал, что I.G. Здание Фарбен не было снесено во время войны, и что Верховная комиссия Соединенных Штатов в оккупированной Германии открыла там свои службы. Поэтому совершенно невозможно, чтобы его собеседник спал в подвале под обломками этого дома в 1951 году…
И все же, сознательно, Гильбер довольствовался понимающим кивком и повторением эхом:
— Не смешно, ты прав.
Тишина. Двое мужчин отошли на несколько шагов друг от друга, вернулись, пока не оказались лицом к лицу, некоторое время смотрели друг на друга, не говоря ни слова.
Тут вмешалась денди-горилла:
— Если бы вы перестали смеяться и заговорили, что бы вы теперь подумали, осел?
Баф! Пощечина, чтобы оглушить быка, чуть не сорвала Юберта со стула. Он выругался из-за сильной боли, пронизывающей его и без того потрясенный череп, а затем яростно запротестовал!
— Сволочь! Что я тебе сделал? И, прежде всего, кто вы такие?
Горилла усмехнулся, натягивая наручники, удерживаемые золотыми и бриллиантовыми пуговицами.
«Вы напортачили с нами, — ответил он, — и этого более чем достаточно, чтобы вас успокоить. Кто мы? Что, черт возьми, ты делаешь? Тебе все равно придется отвечать! Ослиная задница!
Он зашагал через комнату, вытирая безупречные лацканы. Другой вступил во владение его вниманием, не изменив своей тактики с самого начала:
— Видите ли, дорогой сэр, ваше поведение в Александрии привлекло к вам наше внимание. Вот почему мы привели вас сюда. Мы также обыскали ваш багаж и нашли ваш паспорт из Боннской республики. Этот паспорт — подделка. Достаточно хорошо сделано, но все же не так. С другой стороны, если вы действительно прожили во Франкфурте несколько лет, вы должны знать, что I.G. Здание Фарбен не было разрушено бомбардировками и что американские власти в оккупированной Германии поселились там с начала оккупации… Выводы: вас зовут не Ганс Пресслер, и вы никогда не были во Франкфурте, по крайней мере, со времен войны. ОК?
Губерт изобразил на лице одновременно удивление и испуг.
«Ты сумасшедший», — пробормотал он. Совершенно безумен…
Лицо гориллы вернулось с диким видом.
— Как вас зовут? откуда ты? На кого ты работаешь? Собираетесь ли вы ответить?
Юбер пожал головой и ответил с совершенно сыгранным детским упорством:
— Меня зовут Ганс Пресслер, я из Франкфурта, продаю пишущие машинки.
— Ррррррр!!! сказала горилла. Ты хочешь получить ещё? Знаешь, ты пожалеешь об этом!
«Отпустите меня, — сказал Хьюберт. Я не знаю, кто вы, и вам нельзя держать меня здесь… Я буду жаловаться!
Горилла засмеялась и позвала другого в свидетели.
— Он будет жаловаться! Нет, но вы это слышите?
С сильным толчком Юбер сумел встать. Прежде чем Горилла среагировала, он бросился к ней сломя голову. Плоф! Прямо в живот. Задыхаясь, человек в белом костюме замахал руками; его глаза закатились, и он упал со смешным стоном. Юбер рухнул на него и остался без сознания. Он забыл, что его череп был слишком хрупким для такого рода упражнений. Слишком сильная боль заставила его мгновенно потерять сознание…
Тихо, не торопясь, ничтожный человечек поднял его и посадил обратно на стул в исходное положение. Затем он помог своему огромному товарищу подняться на ноги.
— Тебе лучше, Вилли?
Вилли потер живот своей большой волосатой рукой и ответил рычанием, за которым последовал утвердительный кивок. В ее маленьких серых глазках, устремленных на Юбера, отражалось какое-то гневное удивление. Другой выглядел задумчивым. Он нежно потер подбородок, рассматривая паркет с расслоенными досками, и продолжил:
— Я оставлю его тебе. Вы обязательно должны узнать, кто он такой. Но будьте осторожны. Не повредите…
Вилли беспокойно зарычал. Маленький человечек мягко добавил:
— Это приказ.
И вышел из комнаты.
* * *
Чезаре Николо, зевая, вышел на тротуар. Тяжелая стеклянная дверь здания захлопнулась за ним. Он моргнул, ослепленный отражением солнца на водоеме в гавани, и направился к двери своего магазина…
Признаки вмешательства были очевидны. Ночные посетители били в дверь долотом. Дверь была приоткрыта, удерживаемая решеткой безопасности изнутри. Даже если бы пожарная ловушка не сработала, грабители никогда бы не проникли внутрь. Разве что пластиком все взорвали…
Он посмотрел на часы: без пяти восемь. Копы сказали, что зайдут утром, не уточнив когда. Это означало, что, их не будет там до полудня.
Он уже ехал в полицейский участок, когда перед магазином со скрипом остановился фургон официального вида. Вышли двое мужчин. Два араба в черных сюртуках с прямыми воротниками, в тарбушах. Госслужащие, без сомнения…
Один из них, более толстый, указал на потрепанную дверь и сказал по-арабски:
— Это здесь. Николо Чезаре должен жить наверху в здании.
Электрик выступил вперед и объявил на языке Мухаммеда:
— Я Николо Чезаре.
