Зорге. Бой без выстрелов - Сергей Михайлович Голяков
Рихард скрыл вздох облегчения.
— Вы первый человек, который за такой короткий срок успел разглядеть в этой стране то, что другие не могут увидеть за целые годы. Обычно ваши коллеги стараются превзойти друг друга в описании гейш, чайных домиков и хризантем. Лая них Япония — лишь родина мадам Баттерфляй, гора Фудзияма, кимоно и разноцветные зонтики. В лучшем случае они пишут, что японцы предпочитают есть рис тонкими деревянными палочками.
Рихард сделал протестующий жест, что должно было означать: «Зачем так сурово судить моих коллег? Хотя, впрочем…»
— Да, да! — продолжал посол. — В Берлине, на Унтер–ден–Линден, любой немец может купить маленькую японскую куколку. И наш соотечественник совершенно искренне считает, что за пять марок он получил полное представление о стране Восходящего Солнца.
Зорге улыбнулся.
— Поверьте, ваше превосходительство, я начинал с того же.
— Но, к счастью, вы на этом не остановились, — проговорил Дирксен. — Я увидел в ваших корреспонденциях глубокий анализ серьезных политических явлений.. Скажу откровенно: для меня это было открытие столь же неожиданное, сколь и приятное. Нам важно, чтобы в Германии знали: японцы строят не только бумажные домики, но и современные заводы. Что здесь есть не только гейши, но и мощная армия, вооруженная по последнему слову военной техники. Япония превратилась в самую динамичную силу в Азии. Она утверждает себя на материке и уже подошла к границам России. Нам бы очень хотелось, чтобы она не остановилась на этом и продолжала двигаться дальше. Но, — посол сделал небольшую паузу, — нельзя слишком ускорять события.
Дирксен умолк. Потом продолжал:
— Япония и Германия расположены далеко друг от друга. Однако у наших стран много общих интересов. А главное, у нас общий враг — большевизм. Наступит время, когда Германия, выполняя великую волю фюрера, выступит против большевизма, против России. Как вам известно, я три года провел в Москве. И я реально представляю: Советская Россия — слишком большой кусок, чтобы Германия могла проглотить его в одиночку. Поэтому мы проявляем особую заинтересованность в союзе с Японией и хотим, чтобы в будущем наши планы в отношении России и установления нового мирового правопорядка сошлись. Фюрер учит, что основная задача внешней политики — это подыскать товарищей по оружию. Вы меня понимаете? Именно поэтому немецкая нация должна знать, кого именно она выбирает себе в союзники. Вот ваша задача.
— Постараюсь выполнить ее в меру своих сил, — сказал Рихард. — Для меня нет задачи выше, чем служить своей родине и объективно сообщать ей все, что я знаю о ее потенциальных друзьях — и врагах.
— Вы совершенно правильно поняли мою мысль, — улыбнулся посол. — Я рад, что нашел в вашем лице именно такого человека, какого хотел найти. Желаю вам удачи!
С этими словами Дирксен снова придвинул к себе стопку газет. Аудиенция была окончена.
Рихард покинул кабинет посла со смешанным чувством радости и тревоги. Итак, теперь ясно, что сам он вне подозрений. Это важная победа. Но устами посла подтверждены самые худшие опасения Москвы: Германия стремится к союзу с Японией против СССР. Что ж, значит, в Москве не ошиблись, послав его сюда. А он обязан сделать все возможное, чтобы держать Центр в курсе всех событий: «сообщать все о друзьях — и врагах».
15
Рихард спустился с крыльца и медленно зашагал по ярко освещенной, усыпанной мелким гравием дорожке. Вечер был тихий. С залива тянуло прохладой. Рихард решил пройтись до гостиницы пешком. Но не успел он сделать и несколько шагов, как на его пути возникла женская фигура.
— Я не ошиблась, вы Рихард Зорге?
Он остановился и пристально посмотрел на незнакомку. Женщина лет тридцати, полная, в белом платье и большой белой шляпе. Где же он видел ее?
— Вы меня не узнаете, дорогой Рихард? Неужели?
Но он уже вспомнил: Мюнхен! Перед ним была жена молодого архитектора, с которой он познакомился на вечеринке в Мюнхене лет десять назад. Эта молодая особа, помнится, весь тот вечер болтала о политике.
— Очаровательная Тереза, — улыбнулся Рихард, наклоняясь к ее руке. — На свете вряд ли найдется хотя бы один мужчина, который сможет забыть ваши прелестные глаза. Какими судьбами в эти края?
— Я приехала сюда с мужем.
— Насколько я помню, ваш муж — архитектор. Что ж, такая поездка не пройдет для него бесследно. Лично я преклоняюсь перед гением японских зодчих: попробуйте найти в Европе здание, которое, простояв тысячу лет, сохранилось бы таким, каким оно было построено.
— Вы абсолютно правы, дорогой мой! — рассмеялась Тереза. — Но архитектор — это мой первый муж. Увы, он был совсем еще мальчик, когда мы поженились. К тому же несносный. Постоянно бредил социализмом. Одним словом, красный. Я быстро устала от его постоянных причуд, и мы разошлись.
— Ого, да вы, я гляжу, решительная женщина! — сказал Рихард, обдумывая, как вести себя дальше.
Тогда, в Мюнхене, он был на партийной работе. Местные товарищи пригласили его на чей–то семейный праздник, и среди друзей дома оказался муж Терезы. Молодой архитектор руководил партийной ячейкой на пивоваренном заводе. Правда, в тот вечер о делах никто не говорил. Все пили вино и веселились. Но, может быть, Тереза потом что–то узнала от мужа?
— Но кто же счастливец, кого вы удостоили своим вниманием теперь?
— Подполковник Отт, — небрежно сказала Тереза.
— Надеюсь, он не увлекается социалистическими утопиями? — как можно непринужденнее спросил Рихард?
— О, что вы! В германской армии служат хорошие солдаты. Он приехал сюда как военный стажер. Но сейчас он не в Токио: японцы пригласили его на какие–то артиллерийские маневры. Он скоро вернется, и я вас обязательно познакомлю. Надеюсь, вы понравитесь друг другу.
— Я буду рад познакомиться с господином подполковником, — сказал Рихард. — Только боюсь, что вряд ли понравлюсь ему: военные по уши начинены всякими секретами и не очень–то любят болтливых журналистов…
«Не слишком ли много сюрпризов за один вечер?» — подумал Рихард, расставшись с Терезой. Конечно, будет совсем не лишним познакомиться с подполковником, которого японцы приглашают на свои маневры. Но лучше, если это произойдет без помощи Терезы. Правда, за время их беседы Рихард успел убедиться, что немка не имела ни малейшего представления о причинах его
