Ян Флеминг - Бриллианты вечны. Из России с любовью. Доктор Ноу
На Тиффани Кейс его слова впечатления не произвели.
— Оставь это все для «АВС», — сказал она. — Еще раз говорю, что эти люди — не дураки. Это дело у них поставлено на широкую ногу. У меня ни разу не было одного и того же партнера, да и я не единственная, кто присматривает за курьерами. Более того, я уверена, что кто-то присматривал в самолете за нами обоими. Что бы они не делали, всегда существует минимум двойная страховка.
Видимо, отсутствие у Бонда уважения к ее нанимателям сильно раздражало ее.
— Я сама никогда не встречалась с «АВС». Просто набирала номер телефона и слушала записанные на автоответчик указания. Если же я должна было что-то сообщить» АВС» — та же процедура. Говорю тебе, их уровень не перепрыгнуть. А ты лезешь со своим дурацким опытом взлома пустых дач. Так что, братишка, и не думай с ними связываться!
— Понятно, — с ноткой уважения в голосе сказал Бонд, размышляя, как бы выудить у нее номер телефона связи с «АВС».
— Они, вроде бы, действительно продумали все.
— Спорь — не проспоришь, — решительно сказал девушка.
Разговор заходил в тупик. Она оценивающе посмотрела на рюмку и выпила ее до дна.
Бонд понял, что она начинает пьянеть.
— Может, еще куда-нибудь заглянем? — спросил он, сознавая, что в загубленном вечере виноват он один.
— Нет уж, — тусклым голосом произнесла Тиффани. — Отведи меня домой. Что-то я уже паршиво себя чувствую. И черт тебя дернул говорить весь вечер об этих бандюгах!
Бонд расплатился, и они молча спустились вниз и вышли из ресторанного уюта в душную, пропитанную парами асфальта и бензина, улицу.
— Я тоже остановилась в «Асторе», — сказала она, садясь в такси. Там она забилась в дальний угол и всю дорогу просидела, уткнувшись подбородком в колени, глядя на проносившиеся мимо неоновые огни реклам.
Бонд тоже молчал. Он смотрел в окно и проклинал свою профессию. Он очень хотел сказать девушке: «Слушай, не бойся меня. Будем вместе. Ты мне нравишься, а вдвоем все-таки лучше, чем одному». Но ведь если она скажет «да», ему придется хитрить. А хитрить ему с этой девушкой и не хотелось. По заданию он должен был воспользоваться ею. Но каким бы ни было задание, единственное, чем он не хотел бы никогда воспользоваться — это ее сердцем.
У «Астор» он помог ей выбраться из машины, и пока Бонд расплачивался с таксистом, Тиффани стояла к нему спиной. Они поднялись по ступеням с замкнутыми лицами, как супруги, завершившие неудачный вечер ссорой.
Они взяли свои ключи у портье, вошли в лифт. Тиффани бросила лифтеру: «Пятый». Она по-прежнему не смотрела на Бонда, повернувшись лицом к дверце. Бонд видел, что костяшки ее пальцев, сжимавших сумочку, побелели. На пятом этаже она быстро вышла, но ничего не сказала, когда Бонд пошел за ней. Они долго шли по коридорам, пока не остановились у двери ее номера. Она вставила ключ в замок, повернула его и приоткрыла дверь. Потом повернулась к Бонду и посмотрела Бонду прямо в глаза.
— Слушай, ты, Бонд, или как тебя там…
Предполагалось это, по всей видимости, как начало пламенной обвиняющей речи, но вот она сделала паузу, и Бонд, смотревший ей в глаза, вдруг заметил, что ресницы у нее влажные… Неожиданно она обняла его одной рукой, прижалась щекой к его щеке и прошептала:
— Джеймс, будь осторожен. Я не хочу потерять тебя.
Поцелуй ее был долгим, страстным и одновременно нежным, почти лишенным сексуальности.
Но стоило Бонду попытаться обнять ее и ответить на поцелуй, как она тут же вся напряглась и резким движением вырвалась из его рук.
Все еще придерживая рукой открытую дверь, она повернулась к нему, и глаза ее вновь зажглись.
— А теперь — проваливай, — крикнула она, захлопнула дверь изнутри и повернула ключ.
10. «Студиллаком» в Саратогу
Большую часть воскресенья Джеймс Бонд провел в своем номере с кондиционером, не желая выходить из «Астора» на удушающую жару. К тому же он должен был составить длинную шифрограмму, получателем которой был глава лондонской фирмы «Юниверсал экспорт». Бонд использовал довольно распространенный метод шифровки, где ключевыми словами были шестой день недели и четвертое число восьмого месяца, то есть день составления донесения.
Бонд сообщал, что алмазная цепочка начиналась где-то рядом с Джеком Спэнгом, выступающим под именем Руфуса Сэя, а кончалась в руках у Серафимо Спэнга. Первоначальным пунктом служила контора «Тенистого», откуда камни поступали в «Бриллиантовый дом» для огранки и сбыта.
Бонд просил Лондон установить слежку за Руфусом Сэем, но предупреждал, что непосредственное руководство контрабандными операциями банды Спэнгов осуществляет некий «АВС», и что у Бонда нет о нем никаких сведений, если не считать, что он, возможно, живет в Лондоне. Видимо, только через него можно отыскать источник поступления алмазов в Африке.
Далее Бонд написал, что намерен приблизиться к Серафимо Спэнгу, используя для этого возможности ничего не подозревающей Тиффани Кейс, краткие данные о которой он также сообщил.
Он отправил телеграмму по телефону, через «Вестерн Юнион», принял уже четвертый за день душ и отправился в кафе «Вуазэн», где заказал два «мартини» с водкой, омлет и клубнику. За обедом он прочитал прогноз скачек в Саратоге. Фаворитами там назывались принадлежавшая некоему господину Уитни лошадь по кличке «Вновь впереди» и лошадь «Призыв к действию», хозяином которой был господин Уильям Вудвард Джейнр. О «Застенчивой улыбке» не упоминалось даже вскользь.
Затем Бонд вернулся в гостиницу и улегся спать.
В воскресенье, ровно в девять утра, к тому месту у ступеней гостиницы, где стоял рядом со своим чемоданом Бонд, подкатил черный «Студебеккер», с откидной крышей.
Как только Бонд закинул свой багаж на заднее сиденье и забрался в кабину, Лейтер потянул за какой-то рычаг, нажал какую-то кнопку и полотняная крыша медленно поднялась вертикально, а затем — собралась складками и опустилась в паз между задним сиденьем и багажником. Ловко манипулируя здоровой рукой и стальным крюком, Лейтер, переключая скорости, направил машину через Центральный парк.
— Ехать чуть больше трехсот двадцати километров, — сказал Лейтер, когда они выехали на Хадсоновскую магистраль. — Это почти сразу же за Хадсоном, на север, в штате Нью-Йорк, неподалеку от границы с Канадой. Поедем мы по таконикскому шоссе. Торопиться нам некуда, так что покатим, не торопясь. К тому же неохота платить штраф. Почти во всем штате Нью-Йорк нельзя ехать больше восьмидесяти километров в час, а полицейские там — злее не бывает. Впрочем, если понадобиться, я всегда смогу от них удрать. Они не штрафуют тех, кого не смогли догнать: стыдно признаваться в этом на суде.
— Но я слыхал, что полицейские машины могут свободно развивать скорость более 140 километров в час, — сказал Бонд, решив, что на старости лет его друг решил прихвастнуть. — Не думаю, что «Студебеккеры» типа твоего могут с ними тягаться.
Впереди был пустой и прямой отрезок дороги. Лейтер быстро посмотрел в боковое зеркало и резко переключил рычаг на вторую скорость, одновременно вдавив педаль газа в пол. Голова Бонда дернулась назад, и он почувствовал, как его вжимает в спинку сиденья. В недоумении он посмотрел на спидометр. Сто тридцать. Лейтер своим крюком опять переключил скорость. Машина неслась все быстрее. Сто сорок пять, сто пятьдесят, сто шестьдесят пять… Впереди показался мост и перекресток перед ним. Лейтер нажал на тормоз, рев мотора превратился в обычный ровный шум. Они уже ехали со скоростью всего девяносто километров в час, легко переходя повороты дороги.
Лейтер искоса взглянул на Бонда и ухмыльнулся.
— Могу выжать и двести, — гордо сказал он. — Недавно я за пять долларов проверил ее на скорость в Дайтон-бич. Даже на песке она показала 205 километров в час.
— Черт меня побери! — воскликнул пораженный Бонд. — Что же это за машина? Разве это не «Студебеккер»?
— Это «Студиллак», — сказал Лейтер. — «Студебеккер» с мотором от «Кадиллака». У нее специальная коробка передач, особые тормоза и задняя ось. Хитрая работа. Есть неподалеку от Нью-Йорка маленькая фирма, которая делает такие машины на заказ. Их очень немного, но зато они куда лучше всяких там «корветов» и «сандербердов». А про корпус и говорить нечего! Его разработал один француз, Раймон Леви. Лучший в мире дизайнер. Но американский рынок до него пока не дорос. Слишком необычные формы. Нравится машинка-то? Спорим, что на ней я устроил бы твоему «бенгли» хорошую взбучку?
Лейтер довольно хихикнул и полез в левый карман пиджака за десятицентовой монетой: за проезд по мосту Генри Хадсона надо было платить.
— Если только у тебя на ходу колесо не отвалится, — парировал Бонд, когда они снова набрали скорость. — Этот твой шарабан хорош для детишек, которые не могут позволить себе купить настоящую машину.
