Паранойя - Файндер Джозеф
Рядом расположился седой мужчина в синей тенниске с эмблемой «Триона» и что-то печатал на «Маэстро» — электронное письмо, наверное. Несмотря на худобу, у него был довольно объемистый живот. Большие малиновые уши прятались за необычно длинными седыми баками, а глаза — за бифокальными очками. Зубы у мужика были мелкие и какие-то бурые, словно он жевал табак. Будь на нем рубашка, а не тенниска, он бы точно скрепил карман старомодным пластиковым зажимом. Больше всего мой сосед напоминал сумасшедшего технаря докомпьютерной эпохи.
Наверняка Фил Боджалиан. Правда, если послушать Морддена, он должен был пользоваться не «Маэстро», а гусиным пером и куском пергамента. Или свитком папируса. Боджалиан то и дело беспокойно косился в мою сторону.
Вошел Ной Мордден, не кивнув ни мне, ни другим, и открыл ноутбук на дальнем конце стола. За ним появилось еще несколько человек, которые заняли места, не переставая смеяться и разговаривать. Чед закончил свои художества, бросил папку на пустое сиденье рядом и хлопнул меня по плечу.
— Хорошо, что ты с нами!
Нора Соммерс откашлялась, встала и подошла к доске.
— Что ж, начнем? В первую очередь я хотела бы представить нового члена нашей команды тем, кто еще не имел удовольствия с ним познакомиться. Адам Кэссиди, добро пожаловать!
Нора махнула в мою сторону красными ногтями, и все повернулись. Я скромно улыбнулся и кивнул.
— Мы увели Адама из «Уайатта». Он один из главных создателей «Люсида». Будем надеяться, что его талант окажется полезен и «Маэстро».
Нора лучезарно улыбнулась.
Чед вставил, таинственно озираясь:
— Этот парень — гений. Я уже у него спрашивал! Все, что вы о нем слышали, чистая правда.
Он обернулся ко мне, широко распахнув голубые глаза, и пожал руку.
Нора продолжила:
— Как мы прекрасно знаем, у проекта «Маэстро» есть серьезные противники. На «Маэстро» точат ножи по всему «Триону» — не стану говорить, кто именно. — Раздались тихие смешки. — Через две недели грядет важное событие — презентация перед самим мистером Годдардом, где мы будем защищать линейку «Маэстро». Это не обычная служебная встреча, а переговоры стратегического значения. Вопрос жизни или смерти. Враги хотят посадить нас на электрический стул. Мы просим об отсрочке. Вам ясно?
Нора обвела присутствующих грозным взглядом; все послушно закивали. Она повернулась к доске и фиолетовым маркером вычеркнула первый пункт — на мой вкус, слишком энергично. Потом вручила Чеду стопку скрепленных степлером листов, и тот раздал их остальным. Это оказались какие-то спецификации, характеристики продукта или как там их называют. Только название, которое, наверное, было на первой странице, убрали.
— А сейчас, — объявила Нора, — предлагаю маленькую задачку — в демонстрационных целях. Если кому-то характеристика покажется знакомой, попрошу хранить молчание. Мы собираемся обновить «Маэстро», так давайте ненадолго отвлечемся от известных параметров. Пусть наша новая звезда просмотрит эти данные и поделится с нами своими соображениями.
Нора смотрела прямо на меня.
Я довольно глупо переспросил:
— Я?
Она улыбнулась:
— Вы.
— Мои... соображения?
— Вот именно. Да или нет? Запускать проект или нет? Вы, Адам, решаете судьбу этого проекта. Скажите нам, что вы о нем думаете. Заниматься им или нет?
Внутри у меня что-то оборвалось. Сердце громко застучало. Я пытался дышать ровно, но почувствовал, что заливаюсь краской. Я листал спецификацию и почти ничего не понимал. Точнее, совсем ничего. В тишине слышно было, как Нора нервно, с хрустом открывает и закрывает маркер. Кто-то играл с пластиковой трубочкой, со скрипом втыкая ее в коробку из-под сока.
Я сделал умный вид и осторожно кивнул, стараясь не выглядеть как олень, попавший в свет фар, хотя чувствовал себя именно так. Сплошная абракадабра: «Анализ рыночного сегмента», «Аппроксимированная оценка возможностей маркетинга»... Вот елки-палки! В голове навязчиво играла музычка из одного шоу.
Хруст. Скрип.
— Итак, Адам? Да или нет?
Я снова кивнул, пытаясь выразить на лице одновременно интерес и приятное удивление.
— Мне нравится. Умная штучка.
— М-м-м, — протянула Нора. Раздались тихие смешки. Что-то не так. Я запоздало догадался, что выбрал неправильный ответ.
— Конечно, — поспешил добавить я, — по спецификации трудно судить о...
— Это все, что у нас есть, — оборвала меня Нора. — Так да или нет?
Я пролистнул страницы.
— Интересная штука: и форм-фактор, и распознавание рукописного текста... Учитывая все данные, я бы дал модели зеленый свет — по крайней мере на этом этапе.
— Что ж, — зло усмехнулась Нора, — наши друзья из Купертино сомневались еще меньше, прежде чем совершить ту же ошибку. Адам, это спецификация микрокомпьютера «Ньютон». Крупнейшего провала компании «Эппл». Разработка обошлась им в пятьсот миллионов плюс шестьдесят миллионов в год убытка. — Смешки стали громче. — Впрочем, карикатуристы и шоумены были очень рады новому материалу.
Все отвели от меня глаза. Чед мрачно покусывал щеку. Мордден, казалось, ушел в другой мир. Мне хотелось впиться Норе ногтями в лицо, но я сделал вид, что умею проигрывать.
Нора приподняла брови и окинула собравшихся пристальным взглядом.
— Вот вам урок. Нужно копать глубже, заглядывать под маркетинговую шелуху, под капот. Уверяю вас: на презентации Годдард будет залезать под капот. Давайте об этом помнить.
Вокруг вежливо заулыбались: конечно, каждому известно об увлечении босса.
— Прекрасно, — закончила Нора. — По-моему, я донесла до вас все, что хотела. Поехали дальше.
Да уж, поехали... Добро пожаловать в «Трион». Донесла что хотела... У меня засосало под ложечкой.
И угораздило же вляпаться в такое дерьмо!
15
Знакомство отца с Антуаном Леонардом прошло плоховато. Если точнее, ужасно. Так сказать, под знаком полного отказа от плодотворного сотрудничества.
В тот же день я поехал к отцу. «Ауди» припарковал подальше: отец всегда пялится или в свой огромный телевизор, или в окно, и мне совсем не улыбалось выслушивать его упреки. Скажешь, что зарплату повысили — и то все вывернет наизнанку, и настроение будет испорчено.
Когда я подошел к подъезду, Морин, поджав губы, выкатывала большой черный чемодан к такси. На ней были салатовый брючный костюм с пышными узорами из тропических цветов и фруктов (она надевала его по торжественным случаям) и идеально белые кроссовки. Морин уже кричала водителю, чтобы тот поставил чемодан в машину, и тут я догнал ее, вручил последний чек (с щедрой прибавкой за моральный ущерб), многократно поблагодарил и даже попытался вежливо поцеловать в щеку. Морин резко отвернулась, хлопнула дверцей и уехала.
Бедная женщина! Мне она никогда не нравилась, но, зная, как отец достает своих сиделок, я прекрасно ее понимал.
Отец смотрел вечерние новости по Си-би-эс — вернее, кричал на Дэна Рэзера. Он терпеть не мог ведущих эфирного телевидения; про кабельных же «подонков» вообще лучше не упоминать. По кабельному отец выбирал только шоу, где ведущие правых убеждений с пеной у рта задирают гостей. Так он нынче развлекался.
Отец был в белой майке, при виде которой мне стало не по себе. В детстве он учил меня уму-разуму именно в такой майке. Как сейчас помню: в восемь лет я случайно пролил лимонад ему на кресло, и отец избил меня ремнем. Он стоял надо мной — драная майка в лимонадных пятнах, мокрое красное лицо — и ревел: «Видишь, до чего ты меня довел?» Картинка не из приятных.
— Ты на сколько назначил? — спросил отец. — Уже опаздывает!
— Еще нет.
Морин даже не осталась показать парню, что и как нужно делать.
— Что ты вырядился как гробовщик? Смотреть тошно.
— Я же тебе говорил: с сегодняшнего дня у меня новая работа.
Отец отвернулся к телевизору, с явным отвращением качая головой.
— Уволили?
— Из «Уайатта»? Да нет же, я сам ушел.
