Пхеньянские амазонки - де Вилье Жерар
Глава 8
Сун-Бон уже скрылась в доме. Такси отъехало. Тогда Малко тронул шофера за плечо, жестами приказывая ему остановиться. Наконец он понял, проехав сто метров, и Малко вернулся пешком.
Он посмотрел на витрину: сомнений не было. Дом номер 45 тянулся за проходом, в котором исчезла Сун-Бон. Выходящий на улицу фасад был мрачным, за исключением зоомагазина. Он пошел в проход, выйдя в первый двор.
Кругом было темно, светилось лишь одно окно на четвертом этаже. Он поднялся по скрипучей лестнице, подошел к двери, соответствующей светящемуся окну. Слабый проблеск света позволил ему разглядеть кусок бумаги, приклеенный на двери, с тщательно выведенной надписью. Он терпеливо ее переписал: корейцы пользовались не китайским алфавитом, а стилизованным — «хангулом». Совершенно недоступным для непосвященных.
Малко спустился, вышел во двор и посмотрел наверх: окно погасло. Сун-Бон спала...
Ему пришлось пройти около километра, прежде чем он поймал такси, ориентируясь на телебашню на Намсане. Сеул, с его одиннадцатью миллионами жителей и бурлящей дневной жизнью, сейчас, с наступлением ночи, был похож на маленький провинциальный городишко. Единственным исключением был Итэвон — квартал развлечений для иностранцев.
Малко не зря потратил вечер. Майкл Коттер будет доволен.
* * *В кабинете резидента ЦРУ стояла жара как в сауне. Корейцы топили по-зверски. Майкл Коттер, без пиджака, принимал информацию по телефону. Малко позвонил ему на рассвете, чтобы передать сведения. С этого момента американец был в возбужденном состоянии.
Хотя, когда он снял трубку, показался раздосадованным.
— Звонил генерал Ким, — сообщил он. — Впервые он быстро сработал. Поверить им, так у них все население на учете. Но он не хочет ничего говорить по телефону. Нужно к нему съездить, он ждет вас у себя на службе, на Намсане. Возьмите моего шофера.
Малко сел в большой «форд» с полноватым и смешливым шофером корейцем. Движение было адское, и они минут десять прицеливались, чтобы пересечь площадь перед мэрией, оказавшись в дьявольском переплетении запрещенных поворотов. И вдруг — простор! Машина повернула на дорогу, ведущую на холм со скудной растительностью, и поднялась вверх. Перед ним открывалась необозримая агломерация Сеула...
Появилось зеленое заграждение высотой шесть метров, скрывающее здание, расположенное ниже: Корейское ЦРУ. Малко заметил слева сторожевую вышку с рядами колючей проволоки. Все это больше напоминало концлагерь, чем учреждение. Вдоль забора стояли запрещающие стоянку щиты, и даже противоположный склон холма был огорожен колючей проволокой. Развернувшись на повороте, они увидели напротив массивной двери часового в голубой форме и плоской кепке на голове.
Шофер Малко затормозил и резко остановился.
Сразу же появились два солдата в касках с автоматами М-16. Малко почувствовал неприятное покалывание под ложечкой. Они были похожи на роботов. Шофер переговорил с ними, показав свой багажник какому-то офицеру с висевшим на плече переговорным устройством.
Дверь автоматически открылась, и Малко увидел большое белое здание, усеянное антеннами.
Генерал Чин Ен Ким ждал его на крыльце со значком в руке. Он осторожно приколол его Малко к лацкану костюма из альпака.
— Надо быть осторожным, а! — воскликнул он громогласно. — Северокорейцы очень сильны в шпионаже...
Малко пошел вслед за ним в его кабинет, отделанный деревом. В углу стояла превосходная черная лаковая мебель с баром, телевизором «Самсунг» и системой «Акай». Генерал Ким не отказывал себе ни в чем.
Довольный, он принялся курить трубку.
— Мне очень нравится Коттер, а? Я ведь не спрашивал у своего начальства разрешения передать вам информацию. У нас это очень строго...
Малко заранее обрадовался.
— Вы нашли что-нибудь об этой Сун-Бон?
Корейский офицер открыл тонкую папку, доставая несколько аннотаций на корейском языке.
— Почти ничего, а! — сообщил он с радостным смехом. — Сун-Бон Ким хорошо учится в университете Дон Гук. На втором курсе. Работала во многих барах в Итэвон и в «Ханаду», чтобы заработать немного денег, а... (Он засмеялся.) А кстати, почему вас интересует эта особа?
— Я встретил ее вчера вечером с Анитой Кальмар, — сказал Малко. — И подумал, не захотят ли северокорейцы отомстить шведке. Эта девушка показалась мне странной...
— Хорошо, хорошо, — согласился генерал Ким.
— О ней ничего нет?
Генерал скорчил гримасу.
— Так, пустяки. У нее в сумке нашли северокорейские листовки. В университете. Ей сделали замечание. С Севера постоянно запускают воздушные шары с антисеульскими листовками. Люди их собирают. Их просят, чтобы они эти листовки приносили нам. Но они иногда забывают...
Он закрыл досье.
— Надеюсь, что был вам полезен. А сейчас я должен идти на собрание. Держите меня в курсе. Лично я не верю, что северяне предпримут что-либо против мисс Кальмар. Мыее хорошо охраняем...
Он проводил Малко во двор, где сияло ослепительно голубое небо. Часовые показали оружие, выкрикивая отрывистые горловые звуки, и Малко оказался на спокойной дороге, ведущей с холма Намсан. Он был озадачен больше чем когда-либо. Генерал Ким, похоже, придавал очень мало значения корейской угрозе. Он на самом деле всего не знал...
* * *Майкл Коттер, сидя перед Малко, старательно грыз себе ногти, обдумывая последнюю информацию. Секретарша просунула голову в дверь и сообщила:
— Мистер Хакисима здесь.
— Японские спецслужбы, — прокомментировал резидент. — Они тоже обеспокоены. Это эксперты по радиоперехватам. Они попросили меня срочно принять их.
Секретарша ввела приземистого японца с неопределенным взглядом за громадными очками. Он три раза подряд перегнулся пополам, только на четвертый пожав руку Майклу Коттеру. Тот представил ему Малко, который имел право только на два поклона. Затем японец достал из папки какое-то досье и сообщил:
— Токио просило меня передать вам на словах некоторую информацию чрезвычайной важности.
Это означало, что корейцев не держали в курсе дела. Японцы их ненавидели и презирали. Те, в свою очередь, платили им тем же. Оккупировав их с 1910 года до второй мировой войны, японцы запрещали им говорить на собственном языке, даже у себя в доме. Это не прошло бесследно...
— Что происходит? — спросил Коттер.
— Наши информаторы передают нам сигналы о серьезной деятельности в рядах Секигун, — сообщил японец. — Кажется, была какая-то связь между ними и северокорейскими агентами, приехавшими в Японию по морю. Наши патрули проследили за неизвестным судном, которое прошло более сорока узлов и затем скрылось в территориальных северокорейских водах. В нем могли находиться корейские агенты.
— Вы чего-нибудь опасаетесь? — спросил Коттер.
Японец вежливо улыбнулся.
— Мы, честно говоря, нет, за исключением каких-то ограниченных акций, но мы убеждены, что северокорейцы готовят крупные акции на Олимпийских играх. В Южную Корею гораздо легче войти через Японию или Гонконг, чем через демилитаризованную зону 38-й параллели. В Японии существует большая корейская община, — добавил он.
Чувствовалось, что он бы с удовольствием отправил их за сторожевые вышки и колючую проволоку. Еще одна ностальгия...
— Спасибо, — сказал Майкл Коттер, слегка разочарованный недостатком точности.
Разумеется, самое интересное японец оставил напоследок... Уже стоя, скрестив руки перед собой, он прошептал:
— Наши информаторы нам также сигнализировали о присутствии на японской территории опасной северокорейской активистки, уже замешанной в террористических акциях, — Обок Хю Кан.
Малко переглянулся с резидентом.
— Вы точно установили ее личность?
Японец вежливо засмеялся от стеснения.
— Увы, нет! Впрочем, ни одной ее фотографии не существует. Эта информация не проверена.
Он раболепно подался назад. Как только они остались одни, Малко заметил:
