Арсений Замостьянов - Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов
– Вот именно, что сгубила. Золотишка-то я не нашел.
– Да я тебя не спрашиваю, нашел ты его или не нашел. Не интересует меня твой золотишко, – Пронин улыбнулся в усы со своим отточенным лукавством. – Откуда же Бронсон про вас узнал?
– Не знаю я. Я ж человек маленький, как твой сторож из клуба.
– Расскажи о первой встрече с Бронсоном.
– Я работал на ипподроме, в конюшне. Как обычно. За несколько дней до этого меня предупредили, что может появиться гость. Пароль назвали. «Таких лошадей в последний раз я видел во Франции, под Лионом». Дурацкая фраза, на всю жизнь ее запомнил. Внешность Бронсона мне не описывали и фамилию не называли.
– Кто это был?
– Один из тех шести наших, о которых я говорил, я его мало знаю. Чернявый такой. Он мне представился как полковник Ревишвили. Георгий Николаевич. Я так к нему и обращался – по имени и отчеству, без званий. Живет этот Георгий Николаевич в Смоленске. В Москве бывает наездами, но часто и подолгу. Четыре года назад он руководил налетом на один колхоз. Я принимал участие в том безобразии.
– Это мне не интересно. – Пронин не хотел спугнуть казака. И всячески показывал, что не собирается навешивать на Соколова ответственность за дела прошлых лет... – Сейчас Ревишвили в Москве?
– Он передо мной отчет не держит. Но неделю назад он вместе с Бронсоном был у меня.
– В конюшнях?
– Да, во время той встречи с Бронсоном к нам пожаловал и Георгий Николаевич.
– О чем вы говорили?
– Ревишвили обещал доставить взрывчатку. У него есть тайник в подвале старого дома на Моховой. Там конторы, склады, а про тот подвал знает только какой-то дворник. Этот дворник – человек Ревишвили. Бронсон говорил, что взрывчатка понадобится 4 ноября. Я должен был пронести ее до Кутафьей башни, перед Троицкими воротами – там всего-то два шага, но задача – не привлечь внимание. Там же охраны до черта. У Кутафьей сумку возьмет другой человек. Мне он неизвестен.
– Интересно, каким образом этот другой человек проникнет в Кремль? Это непросто. Значит, он работает в Кремле. Что ты знаешь про этого человека?
– У него в руках будет газета «Красный спорт». Он сложит ее пополам и сунет в урну. Там единственная урна, в Кутафье. Я клянусь, не мог представить, что речь идет о покушении на Сталина!
– А я и сейчас в этом не уверен. – Пронин был задумчив и хмур. – Когда Бронсон посвятил вас в эти планы?
– Аккурат при первой встрече. Сказал, нужно будет большевичкам сделать немножко больно. Прямо в Кремле! Обещал перевезти в Штаты, если живым останусь. Ну а там уже на моем счету большие тысячи лежат. В банке-то ихнем.
– Ты сразу согласился?
– А у нас не принято спорить. Как и у вас. У вас служба и у нас служба.
Пронин поднялся с кресла, принялся прохаживаться по кабинету.
– Почему он сразу так тебе доверял? Неужели без проверки? Это не в их правилах...
– Да я уж сто раз проверенный.
– Тоже верно. И все-таки подозрительно. К чаю у меня пастила. Не пренебрегаешь? – Пронин пододвинул у гостю вазочку со сластями. – И, кстати, ты не рассказал, зачем убили Селихова.
– Этого хлыща из библиотеки?
– Его убили в библиотеке. Работал он не там.
– Знаю. Ревишвили сказал, ненадежен этот Селихов. Хочет с Бронсоном работать в одиночку, без нас.
– А он вообще близок был к Ревишвили, этот Селихов?
– Сегодня близок, а завтра склизок, – усмехнулся казак.
К полудню Соколов был возвращен в облезлую комнату на Стрелецкой улице – отсыпаться. На некоторое время ему предстояло снова превратиться в конюха Назарова. Дни самовольного отсутствия зачли в счет отпуска и даже отвалили премию – двести рублей.
А что Пронин? Именно теперь Пронин направился к Коврову. С докладом!
Опасный собеседник
– Нет, Иван, рисковать жизнью товарища Сталина я не позволю! Никаких контактов с Бронсоном. Это же диверсант, убийца! Снюхался с белогвардейским подпольем, с боевиками. Дать ему пинка – и вся недолга.
– Я бы и сам не позволил, но это не зависит ни от меня, ни от вас... Приказывать товарищу Сталину не вправе никто. Рисковать или не рисковать – он решит сам.
Ковров вытер пот со лба клетчатым платком.
– Я передам свое мнение товарищу Берия. Срочно! Их всех нужно арестовать.
– Арестовать Бронсона мы не можем.
– Выслать его из страны к чертовой бабушке! Да я бы его своими руками придушил.
– Вот это можно устроить. И я готов к вам присоединиться в этом благом деле. Но нам ведь нужно выявить всю группу... Бронсон должен привести нас к боевикам. Вот, скажем, тот, который перед Соколовым называет себя Ревишвили. Настоящую его фамилию я не установил. Впрочем, может быть, он и впрямь носит гордую фамилию Ревишвили. Где его искать? А обезвредить его необходимо, он опасен.
– Еще бы! Сегодня же его надо арестовать. Промедление в таких делах – это, знаешь ли, хуже вредительства. Если бы мы медлили да раздумывали – до сих пор бы в Зимнем Керенский сидел, а не Пиотровский. – Ковров загоготал своей шутке.
– Что касается убийства Селихова, – сухо продолжал Пронин. – Обращаю ваше внимание, что бандиты собирались орудовать на Моховой. А убийство произошло в Ленинской библиотеке. Совпадения в нашей работе бывают редко. Рискну предположить, что Селихов стал невольным свидетелем подготовительных работ. Может быть, познакомился с тем самым дворником. И, вероятно, принялся их шантажировать или просто решил прийти к нам.
– А как же зарубежные связи Селихова? Мы ж его в шпионы записали.
– В шпионы вы его записали бездоказательно. Хотя и это нельзя исключать. Возможно, он лично знал боевиков из группы Ревишвили и того же дворника. Но потерял их доверие. Может быть, догадался, что речь идет о покушении на товарища Сталина. Они это не афишируют. Боятся, что в нашей стране даже у антисоветчиков на товарища Сталина рука не поднимется.
– Согласен. Бронсон обманом их втягивает в покушение на товарища Сталина. А Селихов – начитанный парень – мог догадаться о сути предприятия. И тогда Бронсон приговорил его к смерти. А уж найти исполнителя на такое дело для них пара пустяков.
– Такого исполнителя, который не будет задавать вопросы. А просто пойдет в библиотеку – и пристукнет парня кастетом.
Ковров жадно хлебнул воды прямо из горлышка графина.
– И что ты предлагаешь? Выжидать?
– Мы должны, во-первых, исключить малейшую возможность покушения на товарища Сталина.
– Правильно! – крикнул Ковров.
– И во-вторых, – спровоцировать Бронсона на террористический акт. Да так, чтобы ему пришлось мобилизовать как можно больше боевиков.
– Вот тогда всех и захватим. Да, это дело. Это дело. Но как совместить эти два пункта?.. Вопросец. Эх, Пронин, любишь ты сложные схемы... Вот с Нечипоренко проще. Нашел врага – арестовал.
– Мы должны поймать тех, кто глубже плавает. Выдворить из страны Бронсона и арестовать Прокопия с его долговязым другом мы можем уже сейчас. И никто у нас этого не отнимет. Это наш запасной вариант. Найти Ревишвили уже сложнее, но и на это мы способны в настоящее время. Но этого мало! Ты же понимаешь, товарищ Ковров, что этого мало!
Ковров скорбно вздохнул:
– Есть у нас забота поважнее этих боевиков недобитых. Нельзя товарищу Сталину встречаться с Бронсоном. Ни под каким видом нельзя. Однако встреча намечена, все чин по чину. Вот что меня заботит, Иван ты мой Николаич.
– Здесь я тебе не советчик. Доклад мой в письменном виде у тебя есть. Авось поможет в разговоре с наркомом. Но ты не забывай, что мы установили: у врагов есть человек в Кремле! Вот эту гангрену нужно удалять немедленно... Но работать придется так тщательно, – Пронин закатил глаза, – как никогда!
– А ты найди нам эту гангрену. Как найдешь – мы удалим без промедления. Ты нашу хирургию знаешь.
С Лубянки Пронин поехал на ипподром. Это было рискованно: скорей всего, за ипподромом следили. И вряд ли Прокопий знал тех, кто за ним следил у конюшен. Они потому и не проверяли Прокопия перед встречей с Бронсоном, что слежка за ипподромом велась постоянно. В этом Пронин не сомневался. И все-таки решил покрутиться возле есаула. В служебном помещении ипподрома ему выдали рабочую одежду – штаны, фуфайку, черный халат и берет. Так и слонялся Пронин от конюшни к конюшне, от компостной кучи до столовой в виде беспечного, ленивого разнорабочего.
А есаул Соколов работал с толком и даже с ожесточением. Энергично действовал лопатой и граблями, расчищая дорожку к заброшенной конюшне. Потом чинил крышу – и Пронин любовался его умелыми выверенными движениями. Кажется, Прокопий нашел себя в хозяйственной части ипподрома. Справный работник. Если вся эта история закончится благополучно – буду хлопотать, чтобы ему дали комнату получше. Пущай семьей обзаводится. Разве поздно? Пронин и сам был холостяком. Ничего еще не поздно! В пятьдесят жизнь начнется сызнова, с нуля. Тогда посмотрим, кто чего стоит. Пронин не считал Прокопия закоренелым антисоветчиком. Обыкновенный человек, волею судьбы попавший в сложную ситуацию.
