Пин-код для Золушки - Данил Корецкий
— Получается, так. — Роберто Коста вскочил и принялся нервно ходить по кабинету. — «Манурин» — французский револьвер, излюбленное оружие спецподразделений Франции! И я не удивлюсь, если этот парень прошел подготовку в одной из их конюшен! Может, надо передать его данные в SIS?[6]
— Молодец! — Бауэр сильно хлопнул ладонью по столу. — А у Оливии — немецкий «вальтер», полицейская модель, значит, она работает на спецслужбы ФРГ? А поскольку я немец — то я ее резидент? Значит, надо передать и мои данные в SIS? Где тебя научили делать такие поверхностные выводы? И как ты вообще раскрываешь преступления?
— Ну, я просто предложил, — растерянно развел руками Роберто. — Для порядка…
— А зачем нам это нужно? Кроме абсурдных подозрений у тебя есть к ним конкретные претензии?
— Нет.
— И у меня нет! — начальник повысил голос. — Что плохого сделала Оливия Уоллес, кроме того, что выполнила нашу работу, ликвидировав опасных бандитов, и кормит нас прекрасными стейками и замечательными пирожными, которые мы носим домой? Разве это плохо?
Роберто пожал плечами.
— Нет, конечно. Пирожные действительно очень вкусные, мои дети в восторге от них!
— А что плохого сделал один из наших лучших полицейских Энтони Уоллес, исправно несущий службу и задержавший немало нарушителей? Не он один носит оружие вне службы, а то, что он всегда надевает защитный жилет и получает полную экипировку, — так это его дело! Чем его осторожность может вызвать подозрения? Или завидуешь и боишься, что он метит на твое место? Так патрульный сержант не может претендовать на должность начальника детективов! Если бы он прошел подготовку по сыскной линии, такая возможность со временем бы появилась, но он отказался ехать на учебу!
— Причем, я его уговаривал, — сказал Джонсон. — Но у него и в мыслях нет продвигаться по службе. Он всем доволен!
— Да при чем здесь моя должность? — Коста резко ушел в защиту. — Чего вы на меня накинулись? Я просто высказал то, что пришло в голову, ведь подозревать — это моя профессия!
— А ты, Генри, как считаешь? — спросил Бауэр.
— Так же, как вы, — кивнул Джонсон. — Для подозрений нет никаких оснований.
— Да согласен я, согласен. — Роберто покаянно опустил голову. Или он действительно признавал свою ошибку, либо просто изображал покорность.
— Тогда закончили совещание. Все силы бросить на задержание беглецов! Действуйте!
Заместители с заметным облегчением вышли из кабинета. А через полчаса к начальнику зашел сам неоднократно сегодня упоминаемый Энтони Уоллес.
— Доброе утро, шеф. Есть еще вопросы к Оливии?
Тот пожал плечами.
— Пока нет, но позже ей придется дать показания судебному следователю. Ты же знаешь — это необходимая формальность, и без нее никак не обойтись…
— Конечно, — кивнул Уоллес. — Просто я хотел узнать, можем ли мы в субботу поехать на рыбалку, как собирались?
— Я же разрешил тебе поменяться дежурством с Диасом. Если нет других препятствий — поезжайте!
— Спасибо! — Сержант повернулся к двери, но Бауэр его остановил.
— А скажи мне, Тони, — задушевно произнес он. — Где она выучилась так стрелять? В своей школе, в Хосе?
Энтони усмехнулся.
— Да нет, в школе этому не учат. Скажу вам по секрету, шеф. У меня всегда имелся стрелковый тир в доме. И сейчас он есть, могу пригласить. Я давно научил ее. Не просто палить по мишеням, а практической стрельбе — быстрое извлечение оружия, мгновенное открытие огня из любых положений, скоростная и точная стрельба… И все годы, что живем вместе, мы тренируемся. Она неплохая ученица. Кстати, я ее учил и рукопашному бою, и ножевым поединкам. В общем, она подготовленная женщина.
— Интересно, — покрутил головой начальник. — И к чему же ты ее готовил?
— К такой ситуации, с которой она столкнулась вчера! Если бы на ее месте оказалась любая другая дама нашего города, да что там города — всего острова, судьба ее была бы печальна. Возможно, женщины племени маори — исключение… Хотя они, по-моему, уже давно не носят ни боевое весло, ни даже свои знаменитые ножи, выпускающие кишки с одного удара…
— Это точно, — сказал Бауэр. — Ну что ж, хорошо, что повезло Оливии, а не повезло бандитам!
— Да, — кивнул Энтони. — Только мне бы не хотелось предавать огласке то, что я рассказал. Все, кто это слышал, находили в моих действиях признаки паранойи. Да и беглецам не надо знать про Оливию. Ведь у них принято мстить за соучастников…
— Можешь не беспокоиться — я предупредил Робинсона, чтобы он ограничился короткой информацией, без имен и подробностей! И вообще, я обеспечу ее безопасность!
— Спасибо, шеф!
Бауэр откинулся на спинку кресла, повернул сиденье вполоборота и задумчиво смотрел сквозь открытую дверь на террасу, и дальше — на океан. Бесконечная водная гладь успокаивала и помогала расслабить напряженные нервы. Он думал о том, что история, рассказанная сержантом Уоллесом, вполне складная и правдоподобная. Но легендированные биографии тоже всегда складные и правдоподобные. Оставалось определиться — какой вариант объяснения выбрать: правдивость или правдоподобие? Первый, конечно, был проще…
Но вдруг Герман Бауэр замер — он увидел то, что прервало ход его мыслей, даже захотелось протереть глаза.
— Это еще что такое?! — Он вскочил, достал из шкафа большой морской бинокль и выбежал на террасу.
Уоллес последовал за начальником, глядя туда, куда тот направил мощные окуляры. В бухту входила белоснежная четырехпалубная суперъяхта. У жителей Порт Ауэрто, да и всей Новой Зеландии, таких шикарных и огромных, как пассажирский лайнер, яхт быть не могло. Больше того, таких яхт имелось немного во всем мире. А те, которые имелись, были широко известны, и все хорошо знали, кому они принадлежат. И сейчас Бауэр, глядя в бинокль, вслух прочел надпись на борту:
— «Ориент»…
Он повернулся к Уоллесу.
— Что-то знакомое… Ты не слышал это название?
У «Виктора» что-то екнуло в груди, и сердце забилось чаще. Хотя виду он не подал. Он знал, чья это яхта.
— Не знаю, — безразлично ответил сержант Уоллес. — Я мало читаю газет и не слежу за светской хроникой…
— Очень знакомое название, — сказал начальник, продолжая рассматривать красивое, как белый лебедь, судно. На его фоне шверботы и парусники Рыбацкой бухты казались брошенными на пол скорлупками съеденных орехов.
«Ориент» отшвартовался на дальнем рейде, сбросил якорь и замер. Текли минуты, но ничего не происходило. Никто не спускал катер, не махали с палуб радостные пассажиры, сигнальщик не подавал условных знаков флажками и не мигал прожектором.
— Похоже, она пустая, как «Летучий голландец», — удивленно произнес Бауэр, медленно поворачивая кольцо фокусировки. — Хотя нет, на четвертой палубе кто-то развалился в шезлонге… Но почему у
