Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский
В эту весну миллионы Жанов, Гансов и Томасов свято верили, что так же, как за зимой пришла чудесная, полная запахов весна, так за большой и жестокой войной придет прочный мир.
Вдохновляли вести с Востока: русские дружно застраивали выжженные дотла города, быстро залечивали раны. О русских даже писали, что они намерены заново возвести бессмертный город на Волге. Да, да, тот самый легендарный Сталинград, который, казалось, был стерт с лица земли. Но русские решили сделать его еще красивее, еще обширнее, чем он был, сделать его памятником победы над войной.
В общем, война — совсем не веселая штука и совсем не походит на то, что пишут в книгах. Шоферу Тэрнеру двадцать два года, а он уже знает, что такое разрывы пятитонных фугасок, что такое кинжальный пулеметный огонь... Благодарение господу, фашистов и их взбесившегося фюрера удалось прикончить. Есть на свете штат Нью-Джерси, а там городок Пассаик с маленьким домиком, покрашенным суриком и охрой. И Гарри никак не может понять, почему появление в Белом доме его тезки — Гарри Трумэна — может помешать ему вбежать на террасу желтого домика и обнять маму, отца, сестренку Джен, а потом, не дожидаясь праздничного обеда с обязательным яблочным пирогом, пойти к Мак-Грави и... ну, хотя бы просто посмотреть на гордячку Маргерит, которая, наверное, стала еще красивее... Что же касается весны, то, честное слово, в Нью-Джерси она ничуть не хуже швейцарской!
В Базеле Гарри купил огромную коробку шоколада и еще несколько плиток для себя. Шоколад действительно оказался вкусным. Тут как раз проснулся полковник и опустил стекло:
— Купили шоколад, Гарри?
— Да, сэр.
Роберт С. Патридж подкинул на руке коробку, сорвал тесемку и тут же приступил к делу.
— Гм... его можно есть.
Стекло зашуршало снова, и полковник, отгородившись таким образом от всего мира, занялся шоколадом и своими мыслями.
Хотелось думать о кубинском сахаре, — цены на него продолжали падать, и это было, черт возьми, очень кстати... Но вклинивались другие мысли.
Нет, весна была тут ни при чем. Патридж не принимал ее во внимание. Подумаешь, какая важность — первый послевоенный год! Только для дураков война кончается с последним выстрелом. Деловой человек думает иначе и уж во всяком случае не склонен кричать браво, если занавес опустился до конца представления. Спектакль еще не сыгран. Пожалуй, потребуется еще и четвертое и пятое действия. Точь-в-точь как в длинных пьесах этих древних Софоклов и Эдипов, черт их разберет. Сахар стоит все дешевле на Кубе и все дороже во Франции. Только из этого следует исходить при оценке ситуации 1946 года. Человек из Миссури — «темная лошадка», но кажется, ее заставят скакать во всю прыть. И не по той дорожке, по которой катил в своем «джипе» парализованный Рузвельт. Вот и докатил до того света, прямо в рай, будем надеяться!
Патридж уже не сердился на покойного президента. Когда вас отнесут на кладбище, вы уже плохой политик!
Война каждый раз путает все карты. Первые послевоенные годы скрывают настоящее соотношение сил.
В нерассеявшемся кровавом тумане, в клубах дыма, повисшего над пепелищами городов и сел, все рисуется в обманчивом свете. Витают пестрые миражи пустынь. И там, где нет ничего, кроме мертвого пространства и мертвых костей, путники видят сказочные города, пышные оазисы и торопят свои караваны навстречу несуществующему.
Так было после первой мировой войны 1914 года. Страны, потерпевшие поражение, еще не опомнились. Шел дележ. И кто мог тогда сомневаться, что Франция станет гегемоном Европы? Что Соединенные Штаты строго придерживаются политики изоляции?
Это был 1919 год. Англия диктовала Версальский договор, Германия была повергнута в прах. О Советском Союзе там, в Европе, говорили, что в России предпринят безумный эксперимент, который называют Октябрьской революцией и на котором они, русские, непременно сломают шею.
Прошло пять лет. И все встало на свои места, исчезли миражи и иллюзии. Где гегемония Франции? Нет гегемонии Франции! И никто больше не говорит о «рискованном эксперименте». Можно ли в 1924 году не считаться с Советским Союзом — независимой державой! Соединенные Штаты предприняли экономическую интервенцию в Европе и лезут во все щели. Колосс — Великобритания — обнаруживает первые признаки дряхлости, а Германия, восстав из пепла, мечтает о реванше.
Неслыханные бедствия и разрушения принесла вторая мировая война. Но вот отгремели четырнадцать тысяч советских орудий под Берлином, и на Берлинском рейхстаге водружен победный советский стяг. Последний танк отпечатал свои вафельные лапы на полях сражений. И на послевоенном небе Европы замерцали новые миражи, встали новые мнимые видения.
Кажется, американский империализм достиг головокружительных вершин: таких сверхприбылей не помнит история! Кажется, стоит пожелать Америке, в чьих руках и золото, и вооружение, — и мировое господство будет ее достоянием: Всемирно-Американские Соединенные Штаты! То, о чем не смел и мечтать кровавый ефрейтор Гитлер, будет достигнуто Соединенными Штатами — и даже без единого выстрела, если можно так выразиться, — «мирным» путем: весь капиталистический мир будет собран, мобилизован и обрушится на коммунизм. Разумеется, руководить будет Америка, а каштаны из огня таскать для Дяди Сэма — Европа. Если принять во внимание создание Европейского содружества, плюс Европейскую армию, плюс вооруженную Германию (как всегда, мечтающею о реванше), если, кроме того, помнить, что Америкой куплено и украдено (вместе с самими изобретателями!) много военных секретов и рецептов разрушения и убийств и что атомные бомбы — вот они, лежат, готовенькие, бросай хоть сейчас, то можно, кажется, поверить, что на этот раз социализму и прогрессивным силам будет нанесен сокрушительный удар.
Так казалось некоторым в первый момент после капитуляции фашизма.
Но кто мог предугадать, что, размахивая атомной бомбой, рисуя мрачные картины разрушительной силы взрыва, Соединенные Штаты вызовут такое возмущение, что возникнет невиданное движение народных масс на земле — за мир, против войны и истребления?! «Не позволим!» — заявляли эти люди — американки и француженки, епископы и писатели, портовые грузчики и углекопы. И как же нужно было безобразничать, самоуправствовать, оскорблять национальное чувство и человеческое достоинство, до чего нужно было довести Европу, чтобы все стены домов в городах Европы покрылись надписями: «Американцы, вон!».
Новые организаторы старого крестового похода против коммунизма разорили Францию, натравили Англию на Францию, подорвали мощь Британии, присвоили ее колонии... Кажется, никакая пропаганда, никакая борьба врагов капитализма не могла бы нанести такого урона всему капиталистическому миру, какой причинили ему Соединенные Штаты.
Можно было
