Алиби - Пеев Димитр
В дверь постучали. В кабинет вошел начальник научно-технической лаборатории инженер Тихолов.
Полковник Марков пригласил всех троих сесть, убрал папку в стол и попросил доложить — чтобы и Ковачев был в курсе — о результатах следствия по делу об убийстве Стефки Ковачевой.
Влахов не принес с собой никаких записей. Они были ему не нужны: он держал в голове все подробности дела. И все-таки волновался, словно ученик, пришедший на экзамен. Еще бы, «экзаменовал» его сам полковник Марков да еще в присутствии Ковачева. Полковник был известен как строгий до педантизма, насмешливый человек.
Кратко, но не пропустив ни одного существенного момента, Влахов рассказал о ходе следствия. Полковник как будто бы остался доволен, он слушал молча, без обычных ядовитых реплик. Марков терпеть не мог «умничанья», требовал прежде всего точного и исчерпывающего изложения фактов. Доклад Влахова понравился ему.
Влахов как опытный оперативный работник понимал, что не может закончить доклад, не дав заключения. Нужно было ответить на два вопроса: кто убил Якимову и как это убийство связано с обнаруженным передатчиком? На первый вопрос он должен был дать категоричный ответ, так как он касался его сферы деятельности. А на второй? Над вторым пусть другие ломают голову. От него требовалось только высказать свои предположения — сдержанно и умно, без самоуверенности, но и без излишней скромности.
Мог ли Влахов сказать, что Каменов — убийца? Да, мог. После самоубийства места для сомнений не оставалось.
— Нужно признаться, что до того, как Каменов покончил с собой, я не был полностью убежден в его виновности. Но теперь я не могу найти версии, объясняющей его самоубийство, если Якимову убил не он. Да, такой версии не существует.
Полковник Марков посмотрел на него долгим взглядом и спросил:
— А передатчик?.. Как вы объясняете его появление в доме Лютичева?
— Я как раз хотел остановиться на этом моменте. Передатчик дает основание предполагать, что мы находимся только в самом начале цепи неизвестных фактов. Но генеральная линия уже очерчена: несомненно, что этот случай в целом неразрывно связан с деятельностью иностранной разведки. Здесь замешан Каменов, может быть, Якимова, менее вероятно, что Лютичев, возможно, человек, который звонил по телефону из Бояны...
Полковник Марков не дал ему продолжить.
— Да, да... — сказал он неопределенно, потирая жесткую бороду. — Достаточно. Послушаем теперь, что скажет нам инженер Тихолов.
Начальник лаборатории раскрыл свою папку, перелистал несколько страниц, вынул большую радиосхему и начал:
— В коробке помещаются шесть компактно смонтированных узлов: улътракоротковолновый передатчик, работающий на волне восемьдесят девять с половиной сантиметров; магнитофон с проволочной дорожкой; пусковой механизм; питающая батарея; механизм шифра и термитный патрон. Все детали явно западного происхождения, хотя марку фирмы мы не нашли нигде. По всей вероятности, это специальный заказ. Например, элементы, которые обычно делаются из дюралюминия, заменены магниевыми сплавами, горящими с отдачей большого количества тепла. Такие детали не используются в радиотехнике, предназначенной для массового потребителя.
— Что представляют собой отдельные узлы? — спросил полковник Марков.
— Передатчик настроен на работу в диапазоне, который не прослушивается обычными ультракоротковолновыми приемниками. Радиус его действия — десять, максимум пятнадцать километров. Антенна имеет определенную направленность. Это показывает, что принимающая станция находится где-то поблизости, вероятно, в Софии. Микромагнитофон снабжен вместо обычной ленты проволочной ферромагнитной катушкой. Длина ее — всего тринадцать сантиметров, и она прокручивается меньше, чем за секунду. Значит, запись передается в сверхускоренном темпе. Это крайне затрудняет обнаружение: передача может быть поймана только пеленгатором, находящимся на прямой излучения, и то на волнах, которые обычно не прослушиваются. Как вы знаете, наши пеленгаторы не следят за дециметровым диапазоном, ибо на этих волнах нельзя установить радиосвязь с заграницей.
— Да, это ясно. — Полковник Марков кивнул. — Продолжайте.
— Длительность передачи составляет треть или половину секунды. Но, несмотря на все эти меры предосторожности, аппарат снабжен также стирающим устройством. Сразу после передачи записи она уничтожается магнитным способом. Поэтому установить, что было записано на катушке, мы не смогли.
Впечатление производит и пусковой механизм. Он прост, состоит из стеклянной трубочки, к которой подведены два электрода. В ней мы нашли разъеденную ампулу с электропроводной жидкостью, которая замыкает цепь. Это показывает, что аппарат начинает действовать через какое-то время после того, как в ампулу поставят трубочку. Маленький аккумулятор питает электрическим током передатчик, магнитофон и другие узлы.
Особый интерес представляет механизм шифра. Он связан с термитным патроном и через магнитофон — с радиопередатчиком. Если диск с цифрами начнет вращать непосвященный, уже при первой неправильно набранной цифре включается магнитофон, который передает через радиопередатчик условный сигнал «ноль-ноль-ноль», после чего воспламеняется термитный патрон. Его заряда достаточно, чтобы полностью растопить и окончательно уничтожить аппарат.
— Надеюсь, что, пока вы изучали аппарат, он не передал условного сигнала, — сказал Марков.
— Конечно, — с улыбкой ответил инженер Тихолов. — В заключение могу сказать, что найденный аппарат предназначен для передач на очень близкие расстояния. Он включается с замедлителем, чтобы нельзя было засечь место излучения передачи. В случае необходимости, аппарат полностью уничтожается. При этом принимающая станция сигналом «ноль-ноль-ноль» уведомляется о времени уничтожения передатчика.
— А отпечатки пальцев? — спросил Марков.
— Товарищ Пенчев тщательно обследовал все детали, — вмешался Влахов, — но никаких следов обнаружить не смог даже на катушке и ампуле, которые сменяются при каждой новой передаче. Работали, очевидно, в перчатках.
— Ишь ты! — сказал Марков. — Значит, все принятые конструкторами меры предосторожности показались недостаточными. Давно не приходилось сталкиваться с такой предусмотрительностью.
Подполковник Ковачев медленно листал дело, читал показания, протоколы, рассматривал фотографии, схемы. Хорошо Влахов провел эту работу. По его небрежному виду нельзя было предположить такой аккуратности.
Ковачев медленно закрыл папку. Ничего не скажешь — доказательства собраны заботливо, исчерпывающе. Едва ли осталось что-либо непроверенное в этом деле. Нет только выводов. Да, с выводами дело обстоит сложнее...
Вошел полковник Марков. Хлопнул дверью и оперся на нее. Пожелтевший, с перекошенным от боли лицом, он указал на графин и сжал обеими руками живот.
Ковачев вскочил. Налил стакан воды, достал коробочку с содой и подал Маркову. Полковник нетерпеливо высыпал белый порошок прямо на ладонь, привычно проглотил его и выпил залпом воду.
— Ох... — болезненно простонал он. — Схватила меня, проклятая, совсем неожиданно... В середине доклада. Едва вытерпел. Но он ничего не заметил.
Председатель Комитета государственной безопасности вызвал полковника Маркова на доклад. И тут вдруг дала о себе знать язва, мучившая его уже много лет.
Сода начала действовать. Лицо Маркова прояснилось. Только тогда Ковачев спросил его:
— Ну?
— Что «ну»?.. Наше дело, конечно. Что еще? А мне не нравится эта история. В ней есть что-то такое... — Марков пощелкал пальцами. — Что-то подлое...
— Дело обещает быть интересным.
— Я тебе обещаю только неприятности в связи с ним. Ничего другого. Поверь мне, у меня собачий нюх на такие дела.
— Вы поручите его мне?
— Нет, браток, его уже поручили... мне. Лично мне. И все из-за коробки. Слишком специальная техника! Как раз для начальников.
Марков тяжело опустился на стул. Оба замолчали.
Неизвестно почему, Ковачев решил, что расследование этого дело поручат ему. Не надумал ли полковник отправить его наконец в отпуск? Как раз сейчас, когда вернулась из отпуска жена.
