Джон Ле Карре - Идеальный шпион
— И все?
— О нет. Там гораздо больше, Маку отведено немало места на каждой пятой странице. Мак то и Мак это. Когда они нашли фотоаппарат и книгу шифров, они нашли также засушенные на память маки.
Она надеялась сбить с него спесь, а получила взамен благодарную улыбку.
— Я польщен. Он прозвал меня этим причудливым именем — Мак — много лет тому назад. Я был для него Маком большую часть нашей жизни.
Каким-то чудом ей удалось не сдаться.
— Так кто же Пим? — спросила она. — Коммунист? Быть не может. Слишком уж это нелепо.
Он развел длинными руками. И снова улыбнулся — заразительно, мгновенно предлагая ей разделить его недоумение.
— Я задавал себе этот вопрос много раз. А потом подумал: ну кто в наши дни верит в брак? Магнус из тех, кто ищет. Разве этого не достаточно? В нашей профессии, я уверен, большего нельзя и требовать. Могли бы вы выйти замуж за убежденного идеолога? У меня был дядя, который одно время был лютеранским пастором. Он нагонял на нас смертельную скуку.
Силы возвращались к ней. Она меньше злилась. Больше возмущалась.
— А что Магнус для вас делал? — спросила она.
— Шпионил. Правда, избирательно. И часто — очень энергично, что вам знакомо. Когда жизнь его складывается счастливо, он верит в Бога и хочет всем делать подарки. А когда у него дурное настроение, он надувается и не желает идти в церковь. И тем, кто его ведет, приходится с этим мириться.
Ничего с ней не случилось. Она сидит и пьет водку в чужой конспиративной квартире. Незнакомец произнес приговор, бесстрастно подумала она, как если бы присутствовала на чьем-то суде. Магнус мертв. Мэри мертва. И умер их брак. Том — сирота, у которого отец был предателем. И все в полном порядке.
— Но я-то его не веду, — спокойно возразила она.
Он, казалось, не заметил появившегося в ее голосе холода.
— Позвольте мне немного склонить вас в свою пользу. Мне нравится ваш муж.
«Еще бы не нравился, — подумала она. — Он же принес нас тебе в жертву».
— А кроме того, я ему обязан, — продолжал он. — Чего бы он ни пожелал иметь в конце жизни, я все могу ему дать. Я куда предпочтительнее Джека Бразерхуда и его службы.
«Ничего подобного, — подумала она. — Вот уж нет».
— Вы что-то сказали? — спросил он.
Она грустно улыбнулась и покачала головой.
— Бразерхуд хочет изловить вашего мужа и наказать его. А я — наоборот. Я хочу найти его и наградить. Все, что он разрешит ему дать, мы ему дадим. — Он затянулся сигарой.
«Ты мошенник, — подумала она. — Ты совращаешь моего мужа, а еще называешь себя его и моим другом».
— Вы знаете наше ремесло, Мэри. Мы не можем позволить себе потерять его. Меньше всего мы хотим, чтобы он до конца своей полезной жизни сидел в английской тюрьме и рассказывал властям о том, что он делал все эти тридцать с лишним лет. Да и чтобы он книгу писал, мы тоже не очень хотим.
«Вы хотите, — подумала она. — А как насчет нас?»
— Мы бы предпочли, чтобы он наслаждался жизнью у нас — получал бы вполне заслуженную пенсию, имел бы хорошее положение, медали, свою семью, если она захочет быть с ним, а мы могли бы по-прежнему, при необходимости, с ним консультироваться. Я не могу гарантировать, что мы позволим ему вести двойную жизнь, к какой он привык, но во всем остальном мы постараемся удовлетворить все его потребности.
— А ведь он больше не хочет иметь с вами дело, не так ли? Потому он и в бегах.
Он затянулся сигарой и помахал рукой, чтобы дым не вызывал у нее раздражения.
— Я все сделал, чтобы сбить Бразерхуда и всех остальных со следа и найти вашего мужа до них. Я по-прежнему не имею ни малейшего представления о том, где он, и чувствую себя круглым идиотом.
— А что было с людьми, которых он предал? — спросила она.
— Магнус ненавидит кровопролитие. Он всегда это подчеркивал.
— Однако это еще никогда никого не останавливало от пролития крови.
Снова пауза для обдумывания.
— Вы правы, — согласился он. — И Магнус выбрал тяжелую для себя профессию. Боюсь, слишком поздно нам всем рассуждать о нашей морали.
— Для некоторых из нас появилось кое-что новое, — сказала она. Но разжалобить его не удалось. — Зачем вы меня сюда пригласили?
Она встретилась с ним взглядом и увидела — хотя, казалось, ничто не изменилось в выражении его лица, — что оно стало другим — такое порой случалось, когда она смотрела на Магнуса.
— До того, как вы сюда пришли, у меня была мысль, что вы и ваш сын, возможно, захотели бы начать новую жизнь в Чехословакии, и тогда Магнуса потянет присоединиться к вам. — Он указал на чемоданчик, стоявший рядом. — Я привез вам паспорта и прочую ерунду. Я был глуп. Познакомившись с вами, я понял, что вы не принадлежите к числу перебежчиков — не из того материала скроены. Однако мне по-прежнему представляется возможным, что вы все-таки знаете, где он, и, будучи женщиной ловкой, никому об этом не говорите. Едва ли вы считаете, что ему будет лучше, если его найдут те, кто его ищет, а не я. Так что, если вы знаете, где он, надо сказать мне об этом сейчас.
— Я не знаю, где он, — сказала она. И сомкнула губы, чтобы не добавить: «И даже если бы знала, вы — последний человек на земле, которому я бы об этом сказала».
— Но у вас же есть предположение. С тех пор как он уехал, вы наверняка день и ночь только об этом и думали. «Где ты, Магнус?» Это же было вашей единственной мыслью, верно?
— Я ничего не знаю. Вы больше знаете о нем, чем я.
Ей становилось ненавистно его лицемерие. Эта его манера раздумывать прежде, чем что-то сказать, всякий раз как бы решая вопрос, способна ли она понять его.
— Он когда-нибудь говорил вам о женщине по имени Липси? — спросил он.
— Нет.
— Она умерла, когда он был совсем маленький. Она была еврейкой. Всех ее друзей и родственников убили немцы. Похоже, она стала приемной матерью Магнуса, чтобы иметь какую-то опору в жизни. А потом передумала и покончила с собой. Причины, как всегда у Магнуса, были покрыты туманом. Однако эта история способна возбудить любопытство у ребенка. Магнус потрясающе умеет преображаться. Даже когда он этого и не осознает. Право же, мне иной раз кажется, что он весь, бедняга, состоит из кусочков других людей.
— Он никогда мне о ней не рассказывал, — упрямо повторила она.
Он просветлел. Так бывало с Магнусом.
— Послушайте, Мэри. Неужели у вас нет утешительной мысли, что кто-то заботится о нем? Я уверен, что есть. Насколько я его знаю, его привлекают люди, а не идеи. Он ненавидит быть один, потому что тогда мир его пуст. Так кто же заботится о нем? Попытаемся представить себе, кого бы ему хотелось иметь рядом, — я говорю, учтите, не о женщинах. Только о друзьях.
Она огладила юбку, взглядом отыскивая свое пальто.
— Я возьму такси, — сказала она. — Не надо вызывать по телефону. Тут на углу как раз стоянка. Я заметила, когда сюда ехала.
— Почему бы это не могла быть его мать? Она, по всей вероятности, женщина добрая.
Мэри уставилась на него, не веря своим ушам.
— Не так давно он впервые заговорил со мной о своей матери, — пояснил он. — Он сказал, что стал снова бывать у нее. Я удивился. И, признаюсь, был польщен. Он где-то откопал ее и поселил в отдельном доме. Он часто видится с ней?
Разум вернулся к Мэри. В мгновенье ока она почувствовала, как на помощь приходит природная смекалка. «У Магнуса нет матери, ты, идиот. Она умерла, он почти не знал ее и не сокрушается по этому поводу. Это я о нем доподлинно знаю и поклянусь в свой последний день, что нет на свете женщины, чьим взрослым сыном является или был Магнус Пим». Но Мэри хранила хладнокровие. Она не стала его оскорблять или издеваться над ним. Она не стала громко хохотать от облегчения, что Магнус лгал своему самому давнему, самому близкому другу так же, как лгал своей жене, своему сыну и своей родине. Она заговорила рассудительно и здраво, как говорит хороший шпион.
— Он, безусловно, любит время от времени с ней поболтать, — признала она. И, взяв сумочку, заглянула внутрь, как бы проверяя, есть ли у нее деньги на такси.
— В таком случае не мог ли он отправиться в Девон и остановиться у нее? Она была так ему благодарна за то, что могла наконец дышать морским воздухом. И Магнус так гордился тем, что сумел устроить ей это чудо. Он без конца говорил о чудесных прогулках с нею по берегу моря. Как он водил ее по воскресеньям в церковь и ухаживал за ее садом. Возможно, он и сейчас предается таким невинным занятиям?
— Те, кто его ищет, прежде всего и побывали в ее доме, — солгала Мэри, защелкивая сумочку. — Они до смерти напугали бедную старушку. А как мне с вами связаться, если вы мне понадобитесь? Перебросить через стену газету?
Она поднялась. Поднялся и он, хотя менее легко. Лицо его по-прежнему улыбалось, глаза были по-прежнему мудрые, грустные и одновременно веселые — Магнус так ему в этом завидовал.
