Сергей Донской - Дату смерти изменить нельзя
– Не подходи, – взвизгнул Пак Киль Хун, брызгая горячим прямо в штаны. – Убирайся! Только Председатель вправе требовать от меня отчета!
– Вот он и требует, – сказал мужчина, занявший такую позицию, что проскочить мимо него к выходу было невозможно. – Ты не только его предал. Ты предал Родину.
– Нет! – пронзительно возразил Пак Киль Хун.
– Нара ом-нын сара ман чип ом-нын кэман мотхада, – безжалостно закончил тираду мужчина. – Человек без родины – хуже бездомной собаки. Не хочешь собачьей смерти? Тогда рассказывай, что за письмо ты отправил по Интернету в главное управление ФСБ. Зачем? О чем говорилось в письме?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь!
– Ты прекрасно понимаешь.
– Клянусь!
– Не надо клясться, это бесполезно, – покачал головой страшный человек в белой сорочке, который каким-то чудесным образом очутился совсем близко. Ни один камешек не хрустнул под его ногами. Словно он скользил по льду, а не по щебню, устилающему пол цеха.
Подпрыгнув на месте, Пак Киль Хун развернулся вокруг оси и кинулся наутек. Он почти успел обогнуть емкость с кипящей пластмассовой смолой, когда правую икру пронзила резкая боль. Мышцы свело судорогой. Пак Киль Хун шумно упал на колено онемевшей ноги.
– Ох-х, – вырвалось из его пересохшего горла.
– Вытащи нож, – предложил преследователь, остановившийся за спиной.
– Нож?
Пак Киль Хун тупо уставился на стальную занозу, торчащую из его ноги. Крови не было. Во всяком случае, до тех пор, пока нож не был выдернут из раны. Застонавшему Пак Киль Хуну пришлось встать на четвереньки, чтобы не быть затянутым в черный водоворот головокружения. Страх куда-то исчез, заслоненный невероятной слабостью и тошнотой.
– Мне плохо, – пожаловался Пак Киль Хун. Правая штанина стремительно пропитывалась горячей кровью. Гул в голове накладывался на бурление вонючей жижи в котле.
– Будет еще хуже, – пообещал мучитель, поднимая оружие. – Я могу метать в тебя нож, пока ты не истечешь кровью, как свинья. А могу придумать что-нибудь другое. – Он сунул в карман выроненный жертвой телефон и горделиво добавил: – Председатель не случайно поручил мне разобраться с тобой, паршивая свинья. У меня на счету несколько десятков таких, как ты. Знаешь, как меня прозвали? Моя кличка – Пьо, Билет. Догадываешься, куда? – Мужчина в белой сорочке указал острием ножа на дырявую кровлю. – На тот свет. Будешь говорить, или начать строгать тебя заживо? Учти, ничего, кроме удовольствия, мне это не доставит.
– Откуда вы узнали? – всхлипнул Пак Киль Хун, усаживаясь на зад. В такой позе он напоминал беззаботного отдыхающего, нежащегося на солнце, но лужица крови и хлюпающая штанина разрушали эту иллюзию.
– Когда платишь за услуги тринадцатилетним подросткам, – сказал опустившийся на корточки мужчина, – не следует проявлять столь подозрительную щедрость. – Дал бы ты мальчишке сотню, он бы купил себе сигарет, пива, и никто не заинтересовался бы, откуда у него деньги. Но ты дурак, Пак Киль Хун. Ты безмозглый кретин. Тысяча рублей – вот так дела! Мальчишка принялся угощать одноклассниц шоколадом и шампанским, а те растрезвонили об этом на всю округу. – Мужчина уколол Пак Киль Хуна ножом, не давая тому грохнуться в обморок. – Эй, не спи. Я выложил тебе все, теперь твоя очередь. И не вздумай плести небылицы про деловую переписку с партнерами. Мальчишка, которому ты поручил отправить письмо, слишком туп, чтобы поинтересоваться текстом, но адрес он запомнил. – Клинок вонзился в ляжку взвывшего Пак Киль Хуна. – ФСБ! – рявкнул мужчина. – Ну, что у тебя за дела с московскими чекистами? Ты известил их о готовящейся операции?
– Нет, – пролепетал Пак Киль Хун, отползая назад с таким выражением лица, словно видел перед собой не человека, а исчадие ада. Буйного демона, вырвавшегося из Долины Вечных Сумерек.
– Как? – негодовал демон. – Ты решил упорствовать? Ты не хочешь очистить душу чистосердечным признанием?
– Нет, – рыдал Пак Киль Хун, не понимая, для чего его хватают за лацканы пиджака и ставят на ноги. – Я не предавал. Я просто написал письмо одному своему высокопоставленному родственнику. У него хорошие связи в Москве. Он мне помогает.
– Врешь, – прорычал мужчина в белой сорочке. – Сказал бы, что ты в родстве с Хакамадой, я бы, может, тебе поверил. Но ты писал на сайт ФСБ! Что? Отвечай, трусливая свинья!
Не дожидаясь, пока Пак Киль Хун откроет рот для новых оправданий, он завладел его рукой и, сопя от напряжения, окунул ее в расплавленную пластмассу. Крик, потрясший своды цеха, всполошил птиц всей округи, дружно взмывших в небо. Обезумевший от боли Пак Киль Хун смахнул с лица нападавшего очки и вновь вознамерился броситься наутек, но был пойман за полу пиджака и брошен на пол.
– Шутки кончились, – предупредил незнакомец, подслеповато мигая маленькими черными глазками. – Посмотри на свою клешню, ублюдок. Хочешь весь стать таким же?
Подчинившись, Пак Киль Хун забился в истерике. Рука от кончика пальцев до локтя была покрыта лаково блестящей коркой цвета жженого сахара. Дымящаяся, потерявшая привычную форму, она походила на обугленную головешку.
– Повторить? – спросил мужчина, успевший нацепить на нос солнцезащитные очки. – Нет? Тогда в твоем распоряжении две минуты. – Сняв очки, он досадливо осмотрел треснувшее стекло. – Ты мне надоел. Такую вещь испортил, скотина. – Мужчина пнул скулящего Пак Киль Хуна.
Ничего больше не потребовалось. Исповедь была сбивчивой, но исчерпывающей. Пак Киль Хун действительно сдал Общество российской спецслужбе. Он надеялся, что разгром ОРКИ и арест Председателя сделает его свободным и независимым человеком.
– Как называется твой ресторан? – спросил мужчина, умудрившийся сохранить некоторую щеголеватость, несмотря на косо сидящие очки и съехавший набок галстук. Нож в его руке тускло мерцал.
Разумеется, Пак Киль Хун ответил. Он также сообщил мучителю адрес и позвонил в ресторан, предупредив управляющего, что с сегодняшнего дня на работу заступает новый администратор.
– Кто, говоришь, должен явиться на встречу? – склонил голову к плечу мужчина, не выражая ни малейшей радости по поводу своего назначения.
– Я не знаю, – горестно промямлил Пак Киль Хун, баюкая свою изуродованную руку. Застывший пластмассовый панцирь потрескивал и крошился, но сниматься упорно не желал. Разве что с кожей.
– Повтори еще раз, что должен заказать в ресторане гонец из Москвы. – Затемненные стекла очков не скрывали хитрого прищура их владельца. – Кажется, ты сказал: печеные каштаны и маринованные в остром соусе крабы?
– Танхончский йогурт и корейский сыр.
– Что за блажь взбрела тебе в голову? Такой заказ может сделать только полный болван.
– Или тот, кто знает пароль, – прошептал Пак Киль Хун. – Отвези меня в больницу, Пьо. Скорее. Я умираю.
Как ни странно, мужчина в белой сорочке помог несчастному подняться и ободряюще улыбнулся, приобнимая его за талию.
– Из нас могла бы получиться отличная пара, – сказал он. – Люблю пухлых мужчин. Вы такие мягкие. – Он вогнал стальной клин под ребра Пак Киль Хуну. – Такие податливые. Оп, оп.
Нож замелькал, словно подсоединенный к механическому поршню. Сладострастно посапывая, Пьо левой рукой удерживал жертву напротив себя, а правой кромсал беззащитный живот, то и дело поворачивая липкую рукоятку по часовой стрелке. Он не боялся испачкаться чужой кровью, хлещущей во все стороны. В его «Ниссане» хранилась заранее заготовленная смена одежды. Белая сорочка, темные брюки, подобранный в тон галстук. Вот только новых очков не было. Вспомнив об этом, Пьо нанес удар такой чудовищной силы, что окровавленный кулак провалился во вспоротый желудок осевшего наземь Пак Киль Хуна, после чего пришлось долго избавляться от намотавшихся на руку дымящихся кишок.
Покончив с заданием, Пьо разделся догола и с наслаждением проделал то, ради чего работал наемным убийцей. Использованное мертвое тело было подволочено к емкости с бурлящей массой и брошено туда со следующим комментарием:
– Сойдет за несчастный случай. Хотя мне, ха-ха, случай показался очень даже счастливым.
Глава 6
Тайн у японского моря становится чуточку больше
Выслушав доклад Пьо, Председатель Ли отключил телефон, сомкнул лишенные ресниц веки и откинулся на спинку кресла. Мысли, рождавшиеся в мозгу, были не слишком обнадеживающими. В его подчинении находилось около полутора сотен человек, но и среди этой горстки корейцев то и дело выявлялись предатели, мечтающие погубить общее дело. Как же тяжело править тому, под началом которого находится многомиллионный народ! Политики, обвиняющие Ким Ир Сена в тирании, просто безответственные болтуны. Бразды правления не удержишь вялой рукой. Ласковыми увещеваниями людей к цели не направишь.
Председатель Ли вздохнул. В открытый иллюминатор врывался свежий запах моря, напоминающий о том, что где-то на юге лежит родина, заждавшаяся своего верного сына. Сколько лет Председатель не был дома? Как долго ему еще носить грубое, тяжеловесное имя Константин, режущее деликатное ухо уроженца Страны Утренней Свежести? Председатель Ли устал выдавать себя за полностью обрусевшего корейца. Ему не хватало простых радостей, доступных дома. Под лежанкой тлеет очаг с древесными углями, верная жена обрезает мужу ногти на ногах или чистит ему уши специальной лопаткой из слоновой кости. Стоит пошевелить пальцем, и любое пожелание мужа будет исполнено. Безропотно и со скрупулезной точностью.
