Алексей Ростовцев - Тайна проекта WH

Личная гвардия президента Аурики была маленьким государством в государстве. Она комплектовалась исключительно из иностранцев, не владевших испанским языком, дабы местное население не могло вступить в преступные контакты с гвардейцами. Легион тоже состоял из одних чужеземцев, но если в нем служили преимущественно уголовники и бродяги, то в гвардию принимали опытных кадровых военных, заручившихся соответствующими рекомендациями властей своих стран. Впрочем, иногда, как в моем случае, гвардейцами становились и особо отличившиеся в боях с партизанами легионеры.

Президентская гвардия состояла из шести рот и насчитывала до девятисот солдат и офицеров. Ей были приданы артиллерийский дивизион, десяток средних танков и несколько вертолетов. В общем, несмотря на свой бутафорский вид, это была хорошо вооруженная и вполне боеспособная часть, которая могла при необходимости постоять за сеньора президента и за себя.

Начальник гвардии подчинялся только Мендосе и Рохесу. Ему в порядке исключения разрешалось знать испанский язык, чтобы он, будучи приглашенным на правительственный прием, имел возможность ангажировать на танец даму и беседовать с ней.

Гвардия несла внешнюю и внутреннюю охрану президентского дворца и других объектов, расположенных на площади Свободы. Охрана личных покоев президента была возложена на сотрудников министерства общественной безопасности.

Сразу же после того, как я был представлен Мендосе, начальник гвардии полковник Нокс повел меня по залам, коридорам и переходам дворца, чтобы показать мне, где находятся наши посты, и объяснить, что конкретно охраняет каждый человек. Его пояснения были весьма краткими, но доходчивыми:

– Здесь канцелярия президента. Некрасивых девочек на работу сюда не берут… А тут яйцеголовые сочиняют ученые труды папаши Мендосы. Полшкафа уже написали. Не думаю, чтобы автор когда-либо открывал какую-нибудь из этих книг. Население тоже не больно их читает. Сколько меловой бумаги зря переводится! Ай-ай-ай!.. Вон там обосновалась медицина. Докторов у президента не меньше, чем гвардейцев. Есть геронтологи с мировым именем. В той пристройке – целый клинический институт. Одна лаборатория исследует и врачует сердце нашего благодетеля, другая – почки, третья – печенку и так далее, и тому подобное. Но более других суетятся кардиологи, которые вообще не отходят от старика. Даже когда он ложится спать, его включают в сеть и непрерывно наблюдают за кардиограммой. Впрочем, последнее мероприятие осуществляется в отношении всех членов Государственного Совета… Да! На всякий случай: все туалеты дворца оборудованы скрытыми телевизионными камерами.

Услышав такое, я испытал чувство некоторого профессионального уважения к ауриканской контрразведке. Ведь туалет – это место, весьма охотно используемое секретными службами цивилизованных стран для проведения разного рода шпионских операций. Чаще всего – для безличной связи. Прилепил к сливному бачку магнитный контейнер с информацией – и был таков. А через некоторое время контейнер снимет и унесет тот, кому положено.

Однако мой командир-гид разочаровал меня, объяснив, зачем нужны скрытые камеры. Оказалось, что в семьдесят первом году дал дуба на толчке один из членов Государственного Совета: бедолага имел слабые сосуды головного мозга и страдал запорами, вследствие чего с ним приключился инсульт. После этого случая было решено ни на секунду не оставлять сановитых старцев без наблюдения.

Меня нисколько не удивляла та ирония, с какой начальник президентской гвардии говорил о Мендосе и его приспешниках. Охраняющие всегда презирают охраняемых, ибо слишком много знают о слабостях и пороках своих подопечных.

У одной из дверей бравый полковник задержался и, сделав испуганное лицо, произнес полушепотом:

Он не договорил. Дверь распахнулась, и в коридор вышла девушка с маленьким плетеным коробом, болтавшимся на мизинце её левой руки, который был согнут крючочком. Она направилась к лестнице, ведущей на первый этаж, и сбежала по широким мраморным ступеням вниз. Густые темные волосы укрывали её сзади почти до пояса. Лица девушки мне не удалось разглядеть, однако я успел заметить, что она очень легкая и гибкая. Отвечая на мой вопрошающий взгляд, полковник Нокс пояснил:

– Это мисс Изабелла Мóртон, секретарша и любовница Роджерса. Во дворце её зовут просто Исабель. Малютка Исабель. Несколько лет тому назад Роджерс откопал её в каком-то притоне. Потом ей дали образование, обучили манерам. Она – создание Роджерса, его Прекрасная Леди. Старик очень гордится ею.

– А что, Роджерс стар?

– По здешним понятиям нет, но вообще-то ему уже под шестьдесят.

– И малютка не наставляет своему боссу рога?

– Да что вы! Роджерса тут все боятся, как скорпиона. На неё даже смотреть опасно! И тем не менее, каждый знает, что Исабель прехорошенькая. Она похожа на молодую ведьму. Сейчас вы сами сможете в этом убедиться.

И полковник кивнул в сторону лестницы. Девушка быстро поднималась навстречу нам. Её корзинка была наполнена свежей клубникой. Завидев мужчин, она попыталась одернуть светлое мини-платьице, но когда это ей не удалось, махнула рукой и продолжила свой путь. Взглянув на лицо девушки, я подумал, что Нокс зря болтал насчет ведьмы. Красота мисс Мортон была строгой и вдохновенной. Проходя мимо нас, Исабель поздоровалась с моим командиром и улыбнулась ему неожиданной мягкой и милой улыбкой. При этом я успел заметить, что глаза у неё темно-синие, а зубы ослепительно белые и ровные.

– Ну как? – спросил Нокс, лишь только она скрылась в бюро Роджерса.

– У меня нет слов, – ответил я, разводя руками.

– То-то! Малюткой Исабель можно любоваться изредка и издали на больших приемах, когда она переводит с испанского на английский и наоборот.

– Кто же мисс Мортон по национальности?

– Задайте вопрос полегче! Отцом её был, кажется, офицер армии США, погибший во Вьетнаме, а кто мать и где она, – не знаю… Полагаю, что нам пора спуститься в бар и полакомиться мороженным с клубникой. Разрешается и по рюмке коньяка, но только по одной. Служба!

Бар в президентском дворце состоял из двух ярусов: он начинался на первом этаже и заканчивался в подвале. Верхний ярус представлял собой обыкновенный буфет, где можно было наскоро перекусить и выпить у стойки, не присаживаясь, бокал пива, бутылочку пепси-колы или рюмашку чего-нибудь покрепче. Внизу же все предназначалось для постепенного и основательного снятия стрессов. З в голубом полумраке, играла тихая музыка, удобные мягкие кресла за продолговатыми низкими столиками располагали к безмятежному отдыху. У стойки, вместо традиционных крутящихся стульчиков, выстроились полдесятка оседланных коней, сработанных из дерева и цветного пластика почти в натуральную величину. По желанию клиента бармен-китаец нажимал на кнопку и соответствующий конь начинал гарцевать, поднимаясь и опускаясь на толстой металлической штанге, спрятанной под его брюхом. Иногда кто-либо из подвыпивших посетителей бара вываливался из седла на пол, что вносило элемент оживления в чинную атмосферу респектабельного подвальчика.

Я стал захаживать в бар вместе с другими офицерами гвардии. Это не возбранялось в те вечера, когда мои солдаты были свободны от ночной караульной службы. Очень скоро круг завсегдатаев правительственного кабачка был определен мною с достаточной точностью, а коллеги-сослуживцы охотно и безвозмездно одаривали меня интереснейшей информацией о подноготной каждого из высокопоставленных выпивох.

На фоне безликой протокольной массы чиновников президентской канцелярии выделялось несколько весьма колоритных фигур. К ним следовало отнести прежде всего министра полиции генерала Чурано, двухметрового гиганта с лошадиной физиономией, женатого на старшей дочери Мендосы Терезе. До вступления в брак Чурано стоял с полосатой палкой на площади Независимости, где дирижировал потоками автомобилей в часы пик. Его почитали как лучшего регулировщика столицы и даже наградили медалью. Он был доволен своей службой и не помышлял о карьере. Но вот однажды на него положила глаз сеньора Тереза, мерзкая старуха, известная во всей стране и далеко за её пределами изощренным распутством и скандальными биржевыми аферами. Сплетники утверждали, что у неё волосатая грудь и миллионные счета в крупнейших банках мира. В один прекрасный день скромного регулировщика сняли с полицейской тумбы и сделали зятем диктатора. В качестве свадебного подарка Мендоса преподнес ему генеральские эполеты. Чурано был на тридцать лет моложе сеньоры Терезы, которая после венчания заявила журналистам, что её девятый брак, очевидно, будет последним, ибо ни с одним из предыдущих мужей она не испытала столь сладкой духовной близости.