Роберт Ладлэм - Патрульные апокалипсиса
— Тогда ее телефон мне не нужен, зато нужны все остальные. Домашние телефоны, включая антинейцев из «Мезон руж».
— Понятно, из чего ты исходишь. Сейчас компьютер выдаст. С Клодом Моро было труднее. Он находился дома и спорил с сыном о политике.
— Эта современная молодежь, она ничего не понимает! — посетовал глава Второго бюро.
— Я тоже, но мне нужны номера телефонов, если вы не хотите, чтоб я погрузил ваших охранников в глубокий сон.
— Как вы смеете!
— Запросто. Я могу.
— Mon Dien, Стэнли прав, вы невыносимы! Хорошо, я дам телефон в Бюро. Позвоните через пять минут — получите что хотите.
— "Хочу" не то слово, Клод. Они позарез нужны мне.
Через одиннадцать минут Лэтем проставил телефонные номера против имен в обоих списках и стал звонить, каждый раз произнося по сути те же слова: «Это полковник Уэбстер, я полагаю, вы знаете, кто я на самом деле. Меня беспокоит, что об этом стало известно, мы узнали — утечка информации произошла через вас. Что вы на это скажете, пока есть возможность сказать».
Каждый ответ был вариацией на одну и ту же тему. Взрыв негодования, все до одного предложили даже проконтролировать все их звонки с работы и из дома; некоторые изъявили желание проверить их на детекторе лжи. Когда с ними было покончено, остался только святоша антинеец из «Мезон руж».
— Отца Ньюмена, пожалуйста.
— Он служит вечерню, его нельзя беспокоить.
— А вы побеспокойте. Дело чрезвычайной важности, прямо связанное с вашей безопасностью.
— Mein Gott, не знаю, что и делать. Святой отец такой ревностный служитель церкви. А вы не могли бы перезвонить минут через двадцать?
— К этому времени Красный дом могут взорвать, и все погибнут.
— Ой, сейчас я его позову!
Когда отец Манфред Ньюмен наконец подошел к телефону, он взорвался:
— Что за глупость? Я делаю Божье дело, а вы меня отрываете от молящихся.
— Я скрываюсь под именем полковника Уэбстера, но вам известно, кто я, святой отец.
— Конечно, известно! Как и многим другим.
— Вот как? Я просто в шоке, ибо полагал, что это информация для очень узкого круга, совершенно секретная.
— Ну, как я подозреваю, многие об этом знают. Так что как там насчет бомбы у нас?
— Может, я ее и кину, если не ответите на мой вопрос. Я жил у вас, не забывайте, и сейчас готов на все.
— Как вы можете? Антинейцы позаботились о вас, мы дали вам пристанище в трудную минуту.
— И отказались принять меня обратно, хотя необходимость не исчезла.
— Это было коллективное решение, принятое из соображений нашей собственной безопасности.
— Так не пойдет, святой отец. У нас ведь один враг, верно?
— Не шутите с нами, герр Лэтем. Мы знаем, где вы, а наши машины постоянно курсируют по городу.
— Скажите, вы знаете, где Карин де Фрис?
— Фрауде Фрис?.. Наша коллега?
— Она исчезла. Ее похитили.
— Только не это? Это неправильно!..
—Ага, как это у вас вырвалось, святоша несчастный. А что правильно?..Значит, враг у нас все-таки разный?
— Неправда!Я от всего отказался ради...
— Вы сейчас от последнего откажетесь, если не скажете, кому рассказали обо мне, — прервал его Лэтем. — Немедленно!
—Бог свидетель, только нашему осведомителю в посольстве... и еще одному человеку.
— Сначала осведомитель. Ктоэто?
— Секретарь, женщина по фамилии Крэнстон, она нуждается в Божьей помощи.
— Насколько хорошо вы ее знаете?
— Мы разговариваем, встречаемся, а плоть слаба, сын мой. Я несовершенен, да простит меня Господь.
— А второй? Кто это?
— У нас доверительные отношения, было бы кощунственно их нарушить.
— А если я выдам «Мезон руж» да еще освещу вход парочкой гранат?
— Вы не посмеете!
—Еще как посмею. Я офицер Четыре Ноль отдела консульских операций, и в моем багаже есть такие трюки, о которых блицкригеры даже не подозревают. Имя!
—Он тоже в прошлом священник. Теперь это старый человек, но в молодости был талантливым дешифровальщиком в отделе французской разведки, преобразованном во Второе бюро. Его и сейчас высоко ценит секретная служба, часто обращаются к нему. Его фамилия Лаволетт, Антуан Лаволетт.
— Вы сказали, он бывший священник, так почему же считаете кощунством сказать мне его фамилию?
— Да потому, черт возьми, что я обращаюсь к нему за религиозным советом, а не из-за политики! У меня проблема, сходная с той, что встала перед ним много лет назад, но моя гораздо более непростительна, поскольку это порочное пристрастие не ограничивается одной женщиной. Я несовершенный человек и недостоин святой церкви. Что я еще могу сказать?
— Возможно, много чего, я дам вам знать. Кстати, святой отец, что «неправильного» в том, что Карин похитили?
— Потому что это глупо, вот и все! — рявкнул священник.
— На чьей жевы все-таки стороне. Господи?
— Надо ли так поминать имя Господне?
— Смотря о чем речь. Хватит о пустяках. Так почему похитить ее было неправильно и глупо?
— Если рассуждать эгоистично, это вполне могло бы скомпрометировать нашу операцию здесь. Допустим, они задались целью убить ее, тогда убейтеи предоставьте Господу Богу! Но похитить и не представить доказательств смерти — значит вызвать море крови — ее все будут искать, как вы сейчас. Даже наш штаб могут раскрыть, а то и уничтожить, как вы только что угрожали сделать своими гранатами и бомбами. Я прошу вас, ради всего святого, не выдавайте нас и где мы находимся.
— Вы назвали мне два имени, так что я уж постараюсь, но на первом месте Карин де Фрис — это всё, что я могу обещать.
Лэтем повесил трубку, его тянуло тут же позвонить Моро и задать несколько колких вопросов о бывшем отце Антуане Лаволетте, выдающемся дешифровальщике в отставке. Потом он передумал — глава Второго бюро был помешан на контроле за действиями, особенно что касается действий Дру Лэтема. Моро, безусловно, вмешается, сам позвонит священнику и перехватит инициативу. Нет, так не пойдет. Этого Лаволетта нужно загнать в угол, удивить, заставить в шоке выдать все, о чем он знает, или даже не подозревает, что знает, чтобы он назвал еще одно имя или имена. То же касается и этой Крэнстон, Филлис Крэнстон, сбившейся с пути секретарши одного атташе среднего уровня, которая значилась в списке «перевертышей» Витковски, может, поэтому ее и не увольняли.
Прежде всего главная задача — выбраться из отеля. Каждый час, каждая минута, проведенная здесь, потеряна для его поисков Карин.
Блондином, по словам Карин, он стал благодаря осветляющей краске в сочетании с оттеночной, или как ее там, и она утверждала, что с помощью изрядной порции шампуня и некоего тюбика, который закрашивает седины, он может вернуть себе естественный цвет волос или похожий на прежний. Карин положила чудодейственный тюбик в аптечку, а он переложил его в ящик столика в спальне, чтобы она не убрала. Тюбик был на месте.
Через полчаса, разогнав клубы пара в ванной, обнаженный Лэтем брызгал водой на зеркало, чтобы разглядеть собственное изображение. Теперь его волосы приобрели странный темно-коричневый цвет с каштановым отливом, но уже не были светлыми. Он таки забросил шайбу прямо между ног вратаря!
Теперь предстояло разобраться с мсье Фриком и Фраком, а точнее, с теми, кто их сейчас сменил. А смена уже другая, Карин говорила. Он знал всех охранников, но лучше других Фрика и Фрака, и сомневался, что они расскажут о своем конфузе из-за названного пароля — как американец в одиночку разоружил офицера Второго бюро, вырвал оружие и нанес болезненный удар в пах.
— Mon Dien, fermej la bouche![116]
Дру вытащил из шкафа и ящиков стола свою вторую форму — все, что предписывалось носить атташе посольства: серые брюки, темный блейзер, белая рубашка и строгий галстук в полоску со сдержанным рисунком дозволялся только для неофициальных приемов вечером. Его порадовало, что считающийся пуленепробиваемым жилет удобен, плотно прилегает, но не сковывает движений. Полностью одевшись и упаковав чемодан, он открыл дверь, вышел в коридор и остановился, ожидая реакции. И тут же у лифта появился охранник, одновременно из полумрака с противоположной стороны возник его коллега.
— S'il vous plait, — начал Лэтем на худшем французском, чем мог, — voulez vous venir ici...[117]
— En anglais, monsiuer[118]! — крикнул человек у лифта. — Мы поймем.
— Огромное спасибо, премного благодарен. Не мог бы кто-либо из вас помочь мне? Я только что получил сообщение по телефону и постарался записать слова, это адрес, я думаю, но звонивший человек не знал английского.
— Пойди ты, Пьер, — сказал по-французски охранник из противоположного конца. — А я останусь.
— Хорошо, — ответил второй, выходя из ниши у лифта. — В Америке что, кроме английского другим языкам не учат?
