Алексей Кудашин - Левый берег
Вроде, поверили…
Встречался Шурш с гражданином начальником редко. При этом он сразу для себя решил, что пацанов закладывать не будет. Пусть даже и раздавит его вежливый гражданин начальник. Не будет, и все тут. А как жить после такого? Но, как оказалось, гражданина начальника такие мелочи не интересовали. Саня догадывался, что это был просто не тот уровень. А то, что вежливый товарищ не из районной "ментовки" — он понял с первого взгляда.
Гражданина начальника интересовали так сказать, общие вопросы: какое настроение в организации, кто о чем толкует, как народ на происходящее в стране и обществе смотрит, какая идет "внутрипартийная борьба" (это не Шурш, это гражданин начальник так выразился). Он отвечал. Конечно, особой радости от таких бесед командир не получал, но и особого вреда не видел. Пацаны же все на свободе, "менты" не "прессуют". Поэтому отвечал правдиво, "туфту не толкал". Смысла не видел, да и боязно было, положа руку на сердце…
А иногда и работку подкидывал гражданин начальник. Это так вообще радостно было. Хотя работка командиру не всегда нравилась. Разбивать головы и славянам приходилось. Но что уж тут попишешь — "такова се-ля-ви", как говорил Секач — здоровый и чрезвычайно глупый даже по меркам Шурша детина из его "боевки". А чаще били все-таки "черных". Вот это был праздник: и дело делаешь, и "бабки рубишь". С оплатой гражданин начальник никогда не затягивал, за работу хвалил, о прошлых грехах не напоминал.
Словом, установилось между командиром и гражданином начальником некое подобие взаимопонимания. Однако, как Шурш для себя разумел, лучше было бы, чтобы гражданина начальника все-таки в его жизни не было. Потому что даже если тебя держат за яйца очень ласково, все равно чувствуешь себя крайне неуютно, если, конечно, держит тебя за них не прекрасная дама…
— Как там твои друзья поживают? — задал свой обычный вопрос начальник.
Они не спеша двигались вдоль перрона, глядя перед собой. Кроме них в этот поздний час на платформе паслись два полупьяных подростка и каких-то идиотских головных уборах, которые, видимо, считались модными.
— Да как обычно. Тихо вроде…
— Таджиков не Ваши на ножи поставили на "Трех вокзалах"?
— Да не. То гопники какие-то. Ты же знаешь, начальник, мы так не работаем.
— Знаю-знаю. Это я так. Может, слышал чего…
— Не. Не слышал.
Помолчали. На перрон вышли еще несколько человек. Шурш вновь закурил. Неуютно, все-таки, он себя чувствовал в компании этого вежливого человека.
— Я, собственно, по делу к тебе, — продолжил начальник. — Работа есть.
— Ну есть — сделаем.
— Не спеши. Работенка серьезная. Надо помочь славянам-соседям. Возьмешься?
— А чего не взяться, — ответил командир. — Поможем.
— Работать придется за кордоном. Ближним, конечно. Инструкции получишь по приезде. Выезжать надо в воскресенье.
— Уже в это?
— Да, в это. Тебе пара дней осталась, чтобы людей собрать. Сколько у тебя сейчас?
— В моей "боевке" — восемь.
— Мало. Надо человек пятнадцать. Да понадежнее. Сможешь?
— Чего не собрать… Смогу.
— Честно говоря, Шурш, это не моя тема, — начальник остановился и повернулся к нему лицом, — это товарищи попросили об услуге. Ты не думай, "подставы" не будет. Просто подробности я тебе сообщить не могу. Расскажут, когда прибудешь на место.
— Ясно.
— Сам поедешь раньше. Вот, — начальник сунул командиру конверт, — здесь деньги на дорогу и инструкция. Запомни пароль…
— Какой еще пароль?
— Прочтешь инструкцию — поймешь, — с плохо скрываемым раздражением процедил начальник. — Запоминай: тебе скажут: "Молодой человек, Вы не подскажете, где здесь улица Маркса?". Ты должен ответить: "Я не местный. А сигаретки не будет?". Запомнил?
— Запомнил. Че тут сложного?
— Повтори, — потребовал начальник.
Командир повторил.
— Хорошо. А теперь запомни следующее, — Шурш аж напрягся от серьезности, какой-то даже ледяной беспощадности голоса начальника. — Если в назначенный день и час с тобой никто не выйдет на связь, значит дело — дрянь. В этом случае ты берешь ноги в руки и валишь обратно домой. Причем не просто валишь. Категорически запрещаю пользоваться железнодорожным транспортом. Да и вообще любым общественным транспортом при выезде из города. Ловишь такси и выбираешься на трассу. Такси отпускаешь и на "попутках" — до другого крупного города. А там уже — в Россию. По ситуации. Можно хоть самолетом, хоть поездом, хоть пароходом. Денег хватит. Ты все понял Шурш?
— Да понял я, понял. Не дурак…
— Вот и не будь дураком, — начальник смотрел ему прямо в глаза, — потому что если ты будешь дураком, ни я, ни кто-либо другой тебе уже не поможет.
Начальник помолчал несколько секунд, глядел в серые глаза командира, будто проверяя, дошел ли смысл его слов до всего Шуршевого существа. Убедился — дошел. Уже мягче продолжил:
— Когда подтянутся твои бойцы — решишь на месте. Это вопрос отдельный и серьезный. Пока пусть сидят наготове в Москве.
Народу на платформе становилось все больше. Видимо, намечалась электричка.
— Теперь о бабках, — продолжил гражданин начальник, — за эту работу тебе — "червонец", твоим бойцам — по "пятишке". "Евриков". По приезде получишь у меня.
Шурш таких денег никогда не видел, но виду не подал. Щелчком запульнул сигарету аж через вторую рельсу и, не глядя на собеседника, тихо проговорил:
— Я так понимаю, гражданин начальник, работа-то серьезная будет.
— Я так тоже понимаю, — ответил тот, — но, как я тебе уже сказал, подробностей не знаю. Ну а если и серьезная, что, откажешься?
— Кто, я? — оскорбился командир. — Ты ж меня не первый год знаешь. Я ж, мамкина норка, не босяк, а боец.
— Вот именно так я о тебе и сказал им, — подытожил начальник, как бы даже не собеседнику отвечая, а себе. — Я уверен — справишься. А сейчас извини. Дела. Пока.
И как обычно, не оборачиваясь и не подавая руки, гражданин начальник пошел к выходу.
Шурш проводил долгим взглядом удаляющуюся фигуру мужчины, сплюнул на пути, достал из кармана штанов потертую трубку и воспользовался быстрым набором.
— Але, Варяг? Здорово! Как оно? Ну, "ништяк". Слушай, дело есть…
14.08.2009.
Папа кое-что знает о Ваших делах. Об этом ему постоянно нашептывают наши дальние родственники. Сведения отрывочные. Он сам — крайне нерешителен. Окружил себя подхалимами, живет в своем, выдуманном мире. Надеется на мудрость своих детей. Не опасен. Маме о своих опасениях не сообщает, не хочет расстраивать. Так поступить, среди других, ему советовал и я. Совершенно неясно, как поведет себя Мама. Мы не знаем, сможете ли Вы предложить ей то, что ей необходимо. Лично мне и еще многим Папа не доверяет. В целом, не верит, что Вы способны на большую шалость.
Танкист никаких активных действий не предпринимает, несмотря на то, что Папа делился с ним своими опасениями. Вас не боится. Зная свою слабость, не верит в Вашу решительность. Ополченец, насколько мне известно, занят другими делами, которые ему кажутся более важными.
На данный момент, количество плохих людей среди Ваших друзей не изменилось и равняется шестнадцати. Наши дальние родственники чуют беду, но, насколько мне известно, поделать ничего не могут.
Лесник
10.07.2008. Ферма. 18:39
— "Тактика вооруженного восстания представляет собой весьма трудную область знания. Фундаментом, на котором должно быть построено изучение тактики восстания, является исторический опыт".
Учитесь, сукины дети! Лучше и не скажешь…
— Ленин?
— Не важно… Сегодня я хотел бы начать обсуждать с вами один их важнейших разделов нашего курса. Я говорю о формировании повстанческих отрядов.
Излишним будет напоминать, что процесс вербовки должен проходить с соблюдением всех норм конспирации, которые, я очень надеюсь, вы осваиваете прилежно. Я даже в этом уверен. Ведь вы все понимаете, что от того, насколько вы будете хорошо делать эту работу, зависит ваша жизнь.
Местные жители, изъявившие добровольное желание принять участие в восстании, до самого момента его начала и выдаче им оружия должны знать ровно столько, сколько требуется для того, чтобы убедить их в справедливости цели, ради которой они готовы взять в руки оружие.
— Все местные?
— Подавляющее большинство. Вам на месте виднее будет. Внимание на доску! Основной структурной единицей повстанческих сил должна быть боевая группа: от трех до десяти человек, в зависимости от ситуации. Каждый боевик должен знать в лицо только двух людей: человека, который завербовал его, и своего непосредственного командира. В идеале, предпочтительнее, чтобы это был один и тот же человек. Однако не следует обманываться. На практике такое счастье вам, скорее всего, не светит. Вам по любому придется в той или иной степени самим вступать в контакт с командирами групп.
