Дональд Гамильтон - У убийц блестят глаза
Она вздохнула с облегчением:
– Тогда у тебя есть повод для радости, дорогой. Я кивнул:
– А как же. По этой причине я великолепно себя чувствую. Только мне не нравится, что в доказательство моей правоты погибли шестьдесят три человека, принцесса. Они умерли, чтобы доказать, что я был прав. Спокойной ночи, принцесса.
– Грег!
Я обернулся.
– Они провели испытания, принцесса, – тихо сказал я, – я им говорил, что проблема недостаточно изучена, но они сделали это. С лица земли стерт и Нортроп и вся его команда. Это очень секретная информация, так что никому не рассказывай. Но как, скажи, скрыть правду от шестидесяти трех семей, как сказать детям, что они больше не увидят своего отца... – Я глубоко вздохнул. – Спокойной ночи, принцесса. А я пошел на встречу с кошмарами.
Я прошел по коридору к своей комнате. Давно, сразу после брака, мы решили, что, будучи оба людьми темпераментными, к тому же ценившими уединение, станем спать в разных комнатах, разумеется, за исключением особых случаев. Натали заняла огромную хозяйскую спальню с примыкающей ванной комнатой, а я меньшую – из двух комнат, напротив через холл. В маленькой комнате я спал, а комната побольше, служившая одновременно кабинетом, музеем оружия и охотничьих трофеев, имела огромный диван, где могли иногда переночевать гости. В моей спальне обстановка была спартанской, я отвоевал это у Натали, не желая стать во время сна частью дизайна, разработанного чужими людьми. Отстоял право просто спать, как и где мне нравится. Я переоделся в пижаму, прошел в ванную и принял полторы таблетки нембутала. Вся эта пропаганда против седативных лекарств – ерунда. Чем еще можно воспользоваться? Разве существует другое средство против бессонницы, когда вам необходимо заснуть? Я лег, и где-то через час подействовало снотворное.
...Передо мной лихорадочно мигал на приборной панели красный огонь, каждая вспышка сопровождалась хриплым пронзительным сигналом тревоги. Люди бежали прочь из здания, а я не мог двинуть ни одним мускулом... Проснувшись в поту, увидел склонившуюся надо мной Натали.
– Снова звонит Ларри.
– Если линия оборвется, он просто умрет от огорчения. Что ему теперь надо? И, кстати, который час?
– Половина первого. Он хочет, чтобы ты приехал.
– Приехал куда?
– К нему домой. Там Джек. Ларри говорит, что Джек в ужасном состоянии. Пьян или того хуже. Ларри хочет, чтобы ты с ним поговорил.
– Ты не подвезешь меня? Я полон нембутала.
– Разумеется, о чем речь. Одевайся, я буду готова.
Глава 7
Это была одна из тех кристально прозрачных ночей, которые иногда случаются здесь, особенно зимой. Люди, проживающие в восточной части Штатов, никогда не увидят такого количества звезд над головой, даже мечтать о подобном не могут. Было очень холодно. Хорошо, что Натали вместо более приличной одежды дала мне куртку с меховым воротником и теплой подстежкой, которую я обычно надеваю на охоту. Сама закуталась, как всегда, в свою норку. Обогрев в “понтиаке” даже не успел заработать на полную мощь, как мы уже приехали к месту назначения.
– Мне подождать тебя здесь? – спросила Натали. Я посмотрел на яркий свет во всех окнах:
– Мне кажется, в доме сейчас никто не спит. Ты можешь войти и пока поболтать с Рут. Она сделала гримаску:
– Это будет незабываемо! – С этим восклицанием Натали вышла из машины. Когда мы двинулись к дому, она взяла меня под руку. – Прости, дорогой. Я постараюсь вести себя хорошо. У меня ведь уже получается, правда?
– А, так вот что это было! То-то я смотрю – отчего твое поведение столь неестественно?
Засмеявшись, она сжала мою руку:
– Дорогой, как я люблю тебя за это! Только ты всегда найдешь способ вознаградить по заслугам!
Дом был похож на наш, только другого цвета, персикового, и немного поменьше. Из него доносилась органная музыка, что казалось странно и несовместимо с обстоятельствами. Но Ларри – фанат стереоаппаратуры и включал систему, когда ему нравилось, не особенно считаясь с присутствующими. Я увидел у входа громоздкий силуэт джипа-универсала Джека Бейтса, это был красный “виллис”. В последнее время Джек увлекался старательством и приглашал меня в один из выходных сделать состояние, но мне и на работе хватало урана и его производных, чтобы я тратил на копание руды свое свободное время.
Рут встретила нас на пороге. На ней была старая рубашка, кажется принадлежавшая Ларри, и пара выцветших джинсов – западная замена брючек, шорт, халатов и всего, что носят женщины дома. Даже брюк для верховой езды и всего остального. Они бы использовали джинсы вместо купального костюма, если бы нашли здесь воду в достаточном для купания количестве. Джинсы на Рут были закатаны до колен и заляпаны краской, так же как и рубашка.
– Простите меня за такой вид. Но сегодня беспокойная ночь, и я не могла спать. Пошла в студию и работала, как ненормальная.
Пока мы снимали верхнюю одежду, я спросил:
– Где они?
Она показала в том направлении, откуда неслась музыка.
– Они ждут тебя в гостиной, Грег. Я отведу Натали в свое святилище, если она не боится ужасного беспорядка. Я никогда, наверно, не смогу правильно организовать домашнюю работу... О, дорогая, не надо бросать свое великолепное пальто, позволь я повешу его на плечики.
Я оставил женщин, мило воркующих друг с другом. Открыв дверь в гостиную, я чуть не рухнул под шквалом органных аккордов. Под ногами заметно вибрировал пол.
Комната Деври имела вид необычный. Никакая обстановка не могла прикрыть основного, доминирующего над всем источника звука – так и притягивал внимание угол, где разместилась чудовищная установка с динамиками. Напротив этого громкоголосого монстра, в другом углу, молча сидели Ларри и Джек, рядышком, на низкой софе из клена. Перед ними на таком же кленовом столике стояли пустые стаканы, аккуратно расположенные на бумажных подставках – костерах. В своей жизни я встречал два вида гостеприимства – некоторые хозяева предоставляют вам полную свободу и выбор ставить свои стаканы куда угодно, другие же бегают за вами с костерами. Странно, но раньше, в Чикаго, я не думал об этом, а теперь аккуратность Деври подействовала на нервы, как и многое другое, связанное с ним, в последнее время.
У меня неожиданно возникла иллюзия, что Ларри и Джек съежились до размеров гномов под давлением чудовищной силы звука, извергавшегося на них из другого угла комнаты. Но воспроизведение действительно было идеальным, и, если закрыть глаза, можно вообразить источник громовой музыки у себя на коленях. Интуиция подсказала Ларри, что дверь открылась, он поднял голову, увидел меня, вскочил и поспешил навстречу.
– Грег! – громко произнес он, с жаром потрясая мою руку, как будто мы не виделись несколько месяцев. – Как я рад, что ты пришел! Пойдем, поговори с этим парнем, может быть, тебе удастся привести его в чувство.
Вероятно, он сказал именно такие слова, в чем я не был уверен из-за немыслимого шума. Я слабым жестом указал на орущие динамики. Ларри подбежал к своему чудищу и выключил его. Тишина наступила просто пугающая.
– Демонстрировал Джеку возможности нового устройства, – объяснил Ларри. – Присаживайся, Грег. Я принесу тебе пива.
– Нет, только не пиво. Кофе подойдет. Если не трудно. Он кивнул и вышел. Я пересек комнату, ступая по ковру в неземной блаженной тишине, и присел на стул поближе к Джеку, который в это время закуривал сигарету. Я подождал, разглядывая пока комнату. На стенах висели картины, написанные Рут. Когда-то на востоке она писала неплохие ландшафты, но здесь у нее сместилось понятие соразмерности мест. Ее дюны напоминали детские песочницы. С красками обстояло не лучше. На одной картине изображен желтый кактус, но цветы были почему-то красного цвета, хотя эта разновидность кактуса имела желтые цветы, он даже назывался “желтым”. Про себя я отметил, что надо не забыть потом сказать комплимент Рут – из дипломатических соображений.
– Я ухожу, Грег, – вдруг сказал Джек.
Я посмотрел на него внимательно. Еще в рождественский вечер он выглядел очень задумчивым и расстроенным. Теперь вид у него и того хуже. Джек был в сапогах, джинсах, красной шерстяной рубашке – испытания проводились в местности с суровым климатом. Делать вид, что удивлен, и громко возражать казалось мне бесполезным, поэтому я произнес:
– Мы еще поговорим, ночь длинная.
– Я написал рапорт еще в самолете, когда возвращался сюда. Заехал на работу, там был Ван Хорн, и я отдал ему рапорт. Прочтешь утром. Все кончено, Грег.
– О’кей, – сказал я, – прощай, мой мальчик.
– Я не шучу, я окончательно решил.
– Я и не спорю с тобой.
– Ты ничего не испытываешь?
– Разве мои чувства могут сыграть какую-то роль в твоем решении?
– Пожалуй. Немного. Ты пригласил меня сюда. И я ценю это. Работа открывала мне большие возможности, и я старался, как мог... К тому же ты... Черт меня побери! Ты – прекрасный парень, и мы вместе превосходно проводили время. Мне ненавистна мысль, что я сбегаю, бросая тебя именно в гот момент, когда все требуют результатов. Но я просто обязан так поступить, Грег. – Джек встал, подошел к окну, отодвинул штору и бесцельно посмотрел в темноту. – Я только что оттуда, – произнес он спокойно. – Ты не знаешь, на что это похоже... Это.... это сотня квадратных миль... из ничего... Ничего, кроме стекла.
