Анатолий Стась - Подземный факел

Подземный факел

ПРИКАЗ ИЗ БЕРЛИНА

1

Задребезжали стекла. Люстра качнулась, мелодично позванивая хрусталем. Приглушенный гул ворвался в комнату сквозь тяжелые шторы.

Сухие пальцы привычно скользнули по пуговицам кителя. Щелкнув пряжкой ремня с маленькой, как игрушка, кобурой браунинга, оберштурмбанфюрер[1] Людвигс тревожно прислушался.

Греметь начало еще с вечера. Первые отзвуки канонады долетали издалека, были едва уловимы, словно затаенные вздохи земли. Теперь взрывы раздавались раскатисто и грозно, с точно рассчитанными интервалами. Людвигс презрительно взглянул на шестиламповый «Империал», тускло поблескивавший лаком около неубранной кровати. Радио бесстыдно врало. В последней сводке о событиях на Восточном фронте не было даже намека на те места, где находился оберштурмбанфюрер СС Роберт Людвигс со своим штабом. Берлинский диктор уверял, что этот участок оккупированной территории продолжает оставаться глубоким тылом, что бои идут где-то дальше на юго-востоке, эдак километров за сто пятьдесят от города…

С некоторых пор Людвигс стал довольно скептически относиться к сообщениям, посылаемым в эфир радиостанциями рейха. В распоряжении командира отряда особого назначения, отряда, который где-то в канцеляриях рейхсфюрера СС значился под шифром «Шварцапель»[2], было немало других каналов получения информации о действительном положении на военном театре. И все же даже для него, оберштурмбанфюрера СС, изменения, происшедшие за ночь, были неожиданными.

Людвигс нервничал. Ему казалось, что адъютант не спешит укладывать вещи. Медлительность штурмфюрера[3], белобрысого офицера лет тридцати пяти, который всегда отличался педантичностью и подчеркнутой аккуратностью, теперь раздражала его.

Официального приказа оставить город, правда, еще не было. На всякий случай оберштурмбанфюрер не высказывался о своих намерениях вслух. Но должен же этот Гольбах соображать сам, что если снаряды рвутся почти на окраине…

Однако адъютанту словно доставляло наслаждение упаковывать комплекты униформы и гражданские костюмы оберштурмбанфюрера. Склонив набок расчесанную на пробор голову, он старательно, не торопясь расправлял ладонями черное сукно, смахивал щеткой пылинки с бархатных воротников, любовно выравнивал каждую складку, прежде чем спрятать мундир или костюм в чемодан.

«Копается, как старая экономка», — с раздражением подумал Людвигс, окинув комнату взглядом. Приближался рассвет, а штурмфюрер не уложил еще и половины вещей, составлявших довольно-таки громоздкое походное хозяйство начальника. Еще не были свернуты в рулоны дорогие ковры. Несколько полотен знаменитых русских мастеров живописи и две картины Рубенса, которые Людвигс берег как зеницу ока, еще стояли у стола в тяжелых позолоченных рамах. Небольшой сейф оставался в углу, хотя его давно следовало передвинуть поближе к двери. Из-под кровати выглядывали деревянные ящики. Неужели адъютанту надо еще растолковывать, что перед перевозкой фарфор необходимо тщательнее переложить ватой и стружками?..

— Оставьте вы наконец одежду. Укладывайте что поценнее, Гольбах. Да побыстрее, черт побери! Не тяните, — едва сдерживаясь, проговорил Людвигс.

— Слушаюсь, герр оберштурмбанфюрер!

Адъютант едва заметно пожал плечами. Он хорошо изучил привычки начальника и не помнил случая, чтобы тот что-нибудь оставил из своего гардероба.

Поняв движение адъютанта, Людвигс выплюнул на пол недокуренную сигарету. Ему захотелось сказать штурмфюреру что-то обидное и едкое, сорвать на нем злость, поднимавшуюся в груди после глухих взрывов, от которых покачивалась хрустальная люстра. Но в этот момент длинно и настойчиво зазвонил телефон.

Людвигс быстро взял трубку, услышал:

— Алло! Алло! Оберштурмбанфюрер?.. Я едва дозвонился к вам. Куда вы запропастились?

Фамильярный тон начальника гестапо Веллермана всегда коробил Людвигса, но сейчас он не обратил на это внимания: Веллерман мог сообщить новости. Оберштурмбанфюрер вспомнил, что дежурные офицеры штаба «Шварцапель» только в исключительных случаях решались беспокоить его звонками после двенадцати ночи. Учитывая тревожную обстановку, надо было отменить давнее распоряжение, но Людвигс забыл сделать это. На начальника гестапо и на то, что он долго не мог дозвониться, ему было наплевать. Но ведь по телефону могли передать и спешный приказ об эвакуации отряда Людвигса из города…

Людвигс выругался и сказал в трубку:

— Я был занят делами. Что стряслось, Веллерман?

— Оберштурмбанфюрер, в городе начались беспорядки. Распространяются панические слухи. Активизировались советские элементы. На железнодорожном вокзале неизвестный, переодетый в немецкую форму, расстрелял обойму из пистолета в толпу офицеров. Среди убитых — генерал из штаба танковой армии… Вы слушаете, Людвигс? В районе Высокого замка только что подорван гранатой легковой автомобиль с чиновниками гебитскомиссариата. В подвале комендатуры саперы обнаружили мину замедленного действия, если бы не счастливый случай…

По мере того как говорил Веллерман, лицо оберштурмбанфюрера все больше мрачнело. Он прежде всего хотел услышать, как близко подошли советские войска к городу. Но Веллерман, видимо, знал о положении на передовых позициях армейской группировки фельдмаршала Моделя столько же, сколько и сам Людвигс. Слушая взволнованную скороговорку гестаповца, оберштурмбанфюрер тут же сделал вполне определенные выводы. «Бегут, — подумал он. — Вокзал переполнен офицерами — тыловая служба спешит улизнуть, пока не поздно. Люди гебитскомиссара тоже сматывают удочки…»

Все было ясно. На разговор с шефом гестапо дальше не стоило тратить драгоценное время. Людвигс резко спросил:

— Веллерман, зачем вы все это рассказываете мне?

— У меня не хватает людей, чтобы предпринять решительные меры. Пришлите в мое распоряжение хотя бы взвод своих солдат. И как можно быстрее, герр оберштурмбанфюрер!

— Это невозможно. Вам пора бы знать, что мой отряд имеет свои обязанности и существует не для того, чтобы им затыкали дыры при случае.

— Оберштурмбанфюрер, — Веллерман слегка повысил голос, — имейте в виду, гестапо…

— Знаю, что такое гестапо! — наливаясь кровью, закричал Людвигс. — За офицеров фюрера, уничтоженных советскими подпольщиками, партизанами или кем-то там еще, отвечать будете вы, а не я! Не сваливайте свою работу на других. Пока что я не имею чести быть вашим подчиненным и советовал бы, Веллерман, мне не указывать!

Людвигс бросил трубку.

Едва трубка коснулась рычага, снова раздался звонок. На этот раз докладывал офицер из личной охраны Людвигса: явился какой-то майор, отрекомендовался представителем ОКХ[4], предъявил соответствующие документы и настаивает на срочной аудиенции с оберштурмбанфюрером.

— Отберите оружие и проводите ко мне. Предупредите, что я смогу уделить ему не больше трех минут.

Штаб отряда размещался на противоположной стороне улицы, в здании консерватории. Не успел Людвигс как следует подумать над тем, какие дела могли привести к нему посланца верховного командования сухопутных сил, дверь отворилась без стука. Порог переступил дородный немолодой офицер. Покрасневшие глаза из подприпухших век смотрели утомленно. Мундир, козырек высокой фуражки, даже густые темные брови были припудрены желтоватой пылью.

— Хайль Гитлер!

— Хайль! — небрежно ответил оберштурмбанфюрер, с оттенком легкого презрения и разочарования измерив взглядом ничем не примечательную фигуру вошедшего. Обыкновенный служака-армеец в несвежем мешковатом кителе, груб и неуклюж, как и те, призванные из запаса офицеры, которых в последнее время немало появилось в прифронтовом городе.

Майора не смутила холодность приема. Он прошел на середину комнаты, небрежно ткнул оберштурмбанфюреру пакет и, вопреки всем правилам воинского этикета, спокойно вынул из кармана портсигар.

Адъютант Гольбах растерянно захлопал белесыми ресницами. Глаза Людвигса округлились. Однако, встретившись взглядом с майором, он не затопал ногами и не выгнал наглеца. На лице прибывшего было написано что-то такое, что заставило Людвигса протянуть руку к столу, к спичкам, забыв на миг свое положение и свой чин, изобразить подобие предупредительной улыбки. Людвигс мог бы присягнуть, что уже встречал этого человека раньше, притом в таком окружении, где погоны оберштурмбанфюрера СС имели вес не больший, чем нашивки фельдфебеля. Опережая своего начальника, Гольбах услужливо щелкнул зажигалкой.

— Вскройте пакет, оберштурмбанфюрер, — сказал майор, жадно затягиваясь дымом сигареты. — Не теряйте времени на изучение моей персоны.