Джозеф Файндер - Московский клуб

— Я думаю, в течение последнего месяца.

— Ага, вот оно, — провозгласил Рязанский. — Иди смотри.

Кузнецов подошел.

— Слушай, я бы хотел посмотреть каждый участок мозга крупным планом. Это возможно?

— Запросто.

Обследовав все участки мозга Павличенко, Александр выяснил все, что нужно. Налицо обширный инфаркт левой стороны головного мозга.

Но как же это может быть? Ведь по данным компьютера наверху у Павличенко нет никаких отклонений… Кардиограмма не показывала никаких значительных отклонений… А здесь все свидетельствует об обширном ударе. А как могло случиться, что об этом никому не известно?

Что-то тут явно не так. Что-то подтасовано.

И тут он заметил на мониторе дату съемки.

7 ноября.

Итак, согласно дате, обследование проводилось 7 ноября. То есть через два дня.

В одном из кабинетов Первого главного управления КГБ, расположенного на окраине Москвы, раздались частые гудки компьютера. Система тревоги была подсоединена к детектору вторжения. Она должна была немедленно сообщать о проникновении в секретную компьютерную сеть.

На мониторе одна за другой вспыхнули надписи.

Проникновение в секретную сеть.

Кремлевская больница.

Отделение внутренних болезней.

Терминал 3028.

Последовала короткая пауза, во время которой в памяти компьютера производилось сличение кода входа в банк данных со списком персонала больницы, затем возникла еще одна надпись:

АЛЕКСАНДР КУЗНЕЦОВ.

67

Москва

Кафе было очень простое, даже уродливое. Оно было заставлено маленькими столиками, у которых стоя ели люди. Народу было очень мало, воняло горелым жиром, стекла окон запотели от дыхания. Длинная молчаливая очередь стояла вдоль стойки. Люди передвигали подносы со стаканами сметаны и тарелками с пельменями к кассе. Две седые женщины выкладывали на стойку хрустящие золотисто-коричневые пирожки.

Оказалось, что пельмени — это маленькие кусочки сероватого мяса, завернутые в бледное тесто, проваренные и политые сметаной. На вкус они оказались лучше, чем на вид. Пирожки же можно было назвать вкусными. Стоун запил пирожок стаканом кофе с молоком. Это, конечно, был не настоящий кофе, а какой-то жалкий эрзац, предусмотрительно забеленный горячим молоком.

— Я больше не могу оставаться у тебя, — задумчиво произнес Чарли, жуя пирожок и запивая его кофе. — Это опасно и для тебя, и для меня.

— Я знаю.

— Ты можешь что-нибудь придумать? Может, у тебя есть какие-нибудь хорошие друзья?

— Мой оператор, Рэнди. Моя продюсер, Джейл… Нет, оба исключаются. Они мои соседи и в случае чего — сразу пойдут к ним. Но я знаю одного русского… Он художник. У него довольно большая мастерская. Что-то вроде мансарды. Он там пишет. Возможно, он тебя пустит.

— Это было бы здорово. — Несколько минут они ели молча. Доев пельмени, Чарли произнес: — Теперь о старообрядцах…

— Да, как быть с ними?

— В этом вопросе мы нисколько не продвинулись.

— Подожди до вечера.

— До вечера? Но это может быть поздно!

— Послушай меня внимательно. Мне надо сходить в одно место. Но я не могу попасть туда обычным путем, — Шарлотта взглянула на часы. — О, пора. Мой человек скоро будет на месте… Больница ведь всего в квартале отсюда. А так как этот парень не просто врач, а еще и отличный ученый, вполне правдоподобно, что он пошел в Ленинку.

Они пересекли улицу, поднялись по широкой лестнице под огромные колонны библиотеки, вошли в вестибюль, оставили в гардеробе пальто и спустились в холл, заставленный большими каменными скамьями. Это была курилка. Читатели, устав от работы в читальном зале, сидели на лавках, куря.

Несколько минут спустя рядом с ними присел мужчина лет пятидесяти, одетый в хороший костюм под дорогим пальто из овечьей шерсти. Усевшись на скамью, он сразу вытащил пачку «Беломорканала» и, повернувшись к Шарлотте, по-русски спросил:

— Извините, у вас есть спички?

Она с полнейшим безразличием подала ему коробок. Он взял, прикурил папиросу и, отдавая спички, быстро начал говорить.

Со стороны казалось, что просто какой-то донжуан, пораженный красотой блондинки, пытается завязать с ней знакомство. В холле никто не обратил на них ни малейшего внимания.

— Я думаю, что нашел то, что вам нужно, — тихо произнес Кузнецов. Он выдохнул большой клуб дыма, быстро огляделся, смущенно улыбнулся улыбкой отвергнутого приставалы. Ему было трудно играть свою роль: он был очень напуган. Чарли сидел рядом, делая вид, что читает «Советскую культуру». Он украдкой взглянул на Кузнецова. Врач продолжил: — Только несколько человек больны более или менее серьезно. Но есть кое-что совершенно потрясающее. Председатель КГБ на грани удара.

— Павличенко? — переспросила Шарлотта. — На грани?..

— Вот именно. Понимаете, это еще не произошло. Если следовать записям, которые мне удалось посмотреть, удар запланирован на 7 ноября.

Почувствовав толчок ужаса, Стоун понял, что наконец-то нашел «крота» «К-3».

Роджер Бейлис, время от времени поглядывая на часы, ехал в своем черном «саабе» по Белтуэй. Должно быть, Маларек, человек Павличенко в посольстве СССР в Вашингтоне, уже ждал его в условленном месте.

Бейлис уже съел три таблетки маалокса. Лекарство успокоило изжогу в желудке, но нервы были напряжены до предела. Он не хотел начинать пить валидол так рано в такой день. Ведь сегодня он улетал в Москву в группе сопровождения президента. И он хотел быть как можно более внимательным в такой день. Это должно было произойти всего через несколько часов. Возможно, это станет звездным часом его карьеры в Белом доме.

Со времени последнего заседания «Санктума» он пребывал в состоянии страшного нервного напряжения.

Дело в том, что он мало-помалу убедился, что «Санктум» — союз очень мудрых людей — тем не менее совершает непоправимую ошибку.

Каким образом Павличенко планировал осуществить захват власти? Они этого не знали. Да, это было мудро — стремиться убрать советского президента, который и так был на грани краха, и заменить его американским «кротом». Американский агент во главе того, что осталось от Советского Союза… Да, это совсем неплохо.

Но Бейлис каким-то образом совершенно точно почувствовал, что путч произойдет вот-вот… ВО ВРЕМЯ ВИЗИТА ПРЕЗИДЕНТА США! Все указывало на это. Во время переговоров на высшем уровне в Москве произойдет страшное кровопролитие.

И Бейлис знал, что все американцы, замешанные в это дело, окажутся виновными в страшнейшем преступлении.

По сути дела, он сейчас спасал свою задницу.

Он должен рассказать все своему начальнику. Он просто обязан поставить в известность советника президента по вопросам национальной безопасности, адмирала Мэтьюсона, который абсолютно ничего не знал о «Санктуме».

Если путч провалится, то без поддержки Мэтьюсона Бейлис будет обречен. Он не сможет из всего этого выпутаться.

Он должен рассказать все Мэтьюсону.

Бейлис остановил машину и пошел прямо через дорогу к телефону-автомату. Страшно завизжали тормоза, послышалась ругань взбешенных шоферов. Нет, на это он пойти не мог. Он совершил страшную ошибку, впутываясь во все это. Он мог участвовать в закулисной борьбе за власть в Совете по национальной безопасности, мог, фигурально выражаясь, вонзить кинжал в спину соперника в стремлении заполучить престижную должность. Не так давно он обнаружил в себе силы санкционировать убийство Элфрида Стоуна… Но на это он пойти не мог…

Выловив монетку в кармане брюк, он опустил ее в прорезь и подождал, тупо глядя на поток проезжающих машин.

Сердце его колотилось, кислота подошла к самому горлу. Он проглотил очередную таблетку.

И набрал номер адмирала Мэтьюсона.

Мэтьюсон поможет ему выпутаться из этой истории. Он непременно поможет.

68

Москва

Молодой человек говорил, как бы переполняемый эмоциями, обращаясь непосредственно к видеокамере. Невидимый оператор КГБ показывал говорящего очень крупным планом.

На таком близком расстоянии было видно, что парень говорит под принуждением.

— Я снабжал группу террористов оборудованием, — рассказывал он, делая долгие паузы. Один глаз у него сильно дергался.

— Где вы доставали это оборудование? — донесся голос из-за камеры.

— Я получал его от ЦРУ и американского Совета по национальной безопасности, — ответил парень. Глаз задергался еще быстрее. — Они снабжали меня взрывателями, пластиком… всем необходимым.

— Итак, вы были пешкой в игре американских разведслужб?

— Да.

— Почему вы пошли на это гнусное преступление перед своим народом?