Бой с тенью - Михаил Леккор
Второй срок моего президентства будет идти, прежде всего, под знаком полезных, хотя и трудных реформ. При этом негативные последствия, естественно, станут нивелироваться, но реформы от этого не будут сокращаться и видоизменятся, коротко пояснил: — как вы знаете, любые преобразования характеризуются, особенно в первое время, негативными последствиями и народ, как правило, мягко говоря, их не приветствует. Так вот, мне теперь будет на это по большому счету плевать.
Из двух социальных объектов — общество и государство — главным будет модернизация второго. И возникший международный конфликт, по сути, здесь не при чем. А если и наличествует, то в качестве повода. Внешнеполитическаявстряска будет теперь использована для внутриполитической стабилизации не только на Западе, но и в России.
Он отхлебнул несладкий чай, закусил его пирожком. И себе надо отдохнуть и собеседники должны что-то сказать. О, а вот и Ларионов. Сказал, как припечатал:
— Я так понимаю, Дмитрий Сергеевич, в практической политике, хоть вы и сказали обратное, мы все же будем отталкиваться от Украины, а, точнее, от противостояния с западными странами?
— Правильный вопрос, Алексей Антонович. Если бы ты его не задал, я бы все равно затронул эту тему. Украинский вопрос сейчас самый актуальный вопрос международных отношениях. При чем, он, наверняка, пройдет наряду с Грузинским и Прибалтийским конфликтами практически весь XXI век. И будет еще важным и принципиальным Бог сколько знает столетий. Но внутренние реформы в России, хотя и будут отталкиваться от всего этого, окажется существенно шире. И по проблематике и по времени влияния последствий.
Семенов, сидящий неподалеку, тоже хотел что-то сказать, но Романов только небрежно отмахнулся:
— Хочешь сказать о внешних и внутренних причинах, побуждающих западные страны себя так агрессивно вести? Совершенно согласен с тобой. Если бы не это, разве бы так надолго затянулся бы Украинский конфликт?
Но я бы хотел рассмотреть его более исторически. С позиции отечественной науки. Ведь он идет уже удивительно долго. Страшно сказать — украинский вопрос для России начался сразу же с появления этих стран. Даже точнее — эти государства появились на фоне этого конфликта.
Российско — украинский спор протекает уже тысячу лет, затухая или возобновляясь почти каждый век. И не потому что украинцы такие глупые или драчливые. Нет, потому что в него вмешиваются сначала азиатские, а затем европейские хищники, которые украинскими руками стараются заграбастать российские богатства.
— Украинские? — как бы не понял кто-то напротив президентскую ремарку.
Дмитрий Сергеевич тоже сделал вид, что не понял вопроса. Зачем ему это? Лучше пояснить:
— Украинское Запад уже давно заграбастал, перепродал и даже полностью утилизировал, если не сказать проще и грубее, — он отодвинул чашку чая, чтобы ненароком не пролить на стол, поразмыслил: — здесь, если подумать, целый спектр причин — от экономических до стратегических политических. Отсюда честные выводы:
— Не надо думать, что мы живем чрезвычайный период. Так было всегда. И, к сожалению, будет в будущем.
и
— Запад (Европа + США) и Россия вечные и постоянные стратегические неприятели. Хватит говорить об условности и ставить в кавычки термин «враг». Такая страусиная политика нас до добра не доведет! Это не условные противники. Нет, это самые злостные супостаты, которые только и ждут, чтобы на нас напасть. А потом либо поработить, либо просто уничтожить.
— И что же теперь… война? — напряженно сказал Ларионов. Нет, вопрос был не из разряда — ах расскажите нам, пожалуйста, непонятное. Это даже не русское, общечеловеческое.
Если плохой, но все-таки недруг — это одно. С ним можно поговорить, даже поругаться. Но если враг, то остается только брать дубину и идти с ним драться. Примитивная реакция прошлых тысячелетий. Вот и глава российского правительства требовал изложить список конкретных мероприятий от президента на случай военных действий. Не больше, не меньше. А ведь уже XXI век, и психология у человечества стала куда гибче! Ан нет, глаза косят по привычке на дубину, висящую на стене.
— Не думаю, — успокоил он своего главного помощника по правительству, — констатация статуса врагов само по себе не означает объявления военного положения. Так же как непрерывные малые войны необязательно в XXI веке могут перейти в глобальную мировую.
Нет, мы будем вынуждены по прежнему с ними жить, торговать, экономически взаимодействовать. Се ля ви. Но отнюдь не дружить!
Смотрите, — оживился президент новой мысли, пришедшей в голову, — уже два столетия наши мудреные мыслители и политики — от славянофилов XIX века и до большевиков соответственно ХХ — говорят о загнивающей модели Запада и о том, что мы принципиально другие. Может, они все же в чем-то и правы и мы зря над ними так саркастически смеемся?
Посмотрите, их хваленая демократическая система выборов, к которой мы так в 90-е годы ХХ века так рвались и, слава богу, не смогли добиться, привела к тому, что нам уже и бороться не с кем. Довыбирались. В Штатах с 2020-х годов выбираются практически древние старики, одни маразматичнее других. Как шутили (не шутили?) американской прессе, процесс выборов отображает динамику среднего роста населения. От 70 с малым возраст претендентов в американские президенты вырос до 80 с небольшим.
В Западной Европе строго противоположная картина — там постоянно приходят к власти в странах политические младенцы, которые могут только орать лозунги и проводить примитивнейшие действия, выдаваемые ими за политику.
— Мгм, — кашлянул Каргузов, — может им и сказать нечего? Экономика — швах, идеология — нуль, современная культура, правда, неплоха, но только по их же оценкам. Только порнуха прекрасна, все остальное очень даже спорно.
— Поэтому, — подчеркнул президент, улыбнувшись слишком прямому политику, — когда мы будем говорить о войне, то только на полевом уровне. Дальше, пусть даже на теоретическом уровне, не с кем и не о чем. Наши ребята, дай им Бог здоровья, будут драться с реальными врагами. Эти мрази, правда,
