Валентина Мальцева - КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 1
— Откуда такая уверенность?
— «И опыт — сын ошибок трудных…» — пробормотала я.
— Знаете, что это такое? — мужчина вытащил из нагрудного кармана тенниски небольшую плоскую коробочку и показал ее мне.
— Знаю. Диктофон.
— Знаете, для чего он предназначен?
— Догадываюсь.
— Давайте не будем беспокоить ваши вполне здоровые зубы и глаза, которым, кстати, ничего не угрожает, и сразу же договоримся: сейчас вы ответите на все мои вопросы, которые я запишу на этот диктофон. После чего вы получите все необходимое, а завтра утром будете отправлены специальным рейсом в Москву и ваша дальнейшая участь будет решаться уже там, на родине. Договорились?
«Паулина! — со злостью думала я, выдерживая паузу. — Ты сволочь, Паулина. Старая, эгоцентричная, маниакально влюбленная в себя сволочь! Лучше бы ты использовала меня втемную, вслепую, чем вот так, чтобы я постепенно, шаг за шагом убеждалась в твоем даре предвидения, в твоем психологическом величии, в точности твоих бесконечных рассуждений о природе человека, о психологии жертвы, об инстинктах преследователя… Я ненавижу тебя! Если я выберусь из этого дерьма, я соглашусь на все, даже на трепанацию черепа, чтобы из моей памяти стерли без остатка все воспоминания, связанные с тобой и твоими мерзкими наставлениями!..»
— Я жду! — сдержанно напомнил о себе мужчина в тенниске.
— Вопросов будет много?
— А вы как думаете?
— В настоящее время я думаю только о воде.
— Я ведь уже сказал…
— Послушайте, господин у двери, не изображайте из себя садиста, вы же советский человек в конце концов! Дайте мне напиться без ваших идиотских условий. Неужели вы не видите, что я просто физически не в состоянии разговаривать!..
Мужчина усмехнулся, приоткрыл дверь и крикнул: «Стеша!»
Судя по оперативности, с которой в комнате материализовалась упомянутая всуе Стеша, оказавшаяся на поверку аппетитной бабенкой с выдвинутыми наподобие ящиков письменного стола бюстом и попой, с самого начала ознакомительной беседы о роли воды в поддержании жизнедеятельности организма человека она дежурила по ту сторону двери. Непринужденно толкая перед собой сервировочный столик на колесиках — брат-близнец того, в котором не так давно Хорхе тайно эвакуировал меня из Буэнос-айресского отеля «Кларин», — Стеша даже не смотрела в мою сторону, целиком сосредоточив внимание подведенных с чисто русской бесшабашностью и размахом карих глаз на транспортируемом грузе — огромной двухлитровой бутылке «Кока-Колы», плоской десертной тарелке с маленькими бутербродами, высоком белом кофейнике, сахарнице, пустой фарфоровой чашке, высоком стакане и пластмассовом ведерке с крупными кубиками льда.
Зафиксировав передвижную скатерть-самобранку в сантиметре от моих колен, Стеша презрительно повернулась ко мне выпуклой и, вне всякого сомнения, аппетитной задницей, туго обтянутой короткой черной юбкой, и, одарив мужика в тенниске царственным взглядом, значение которого могла оценить только женщина, величественно покинула комнату.
— Угощайтесь, Валентина Васильевна, — мужчина сделал рукой приглашающий жест. — Я подожду…
— Я бы хотела сделать это в одиночестве.
— Увы, это невозможно.
— Вы боитесь, что я захлебнусь?
— Существуют инструкции… — Мужчина выразительно повел подбородком. — На вашем столике вполне достаточно колющих и режущих предметов.
— Думаете, что у меня не было возможностей сделать эту глупость раньше?
— Не будем спорить, Валентина Васильевна. — Его голос звучал примирительно. — Пейте, ешьте и постарайтесь не обращать на меня никакого внимания…
Я кивнула и, мигом свернув голову пластмассовой бутылки, жадно прильнула к горлышку. «Какое в конце концов мне дело до того, как выглядит со стороны женщина, лихорадочно двигающая кадыком в пароксизме утоления жажды и не обращающая внимания на то, как струйки липкой коричневатой жидкости, огибая губы и подбородок, бороздками стекают за платье, к выемке груди?!» — лениво думала, чувствуя, как постепенно, клеточка за клеточкой, оживают мои иссохшие внутренности…
Встряхнув пустую бутылку и с сожалением поставив ее на столик, я приоткрыла крышку кофейника, убедилась, что его содержание полностью соответствует форме, наполнила фарфоровую чашку до самых краев обжигающим черным кофе и с наслаждением втянула в себя ароматную, густую жидкость. Вне всякого сомнения, я пила самый настоящий бразильский кофе. Впрочем, из данного факта вовсе не следовало, что меня как-то хотели ублажить. С чего бы это вдруг? «Народ и партия едины, отдельны только магазины». Скорее всего, в этих отдаленных от любимой родины с ее распределителями продуктах местах другого кофе просто не было.
— Жизнь прекрасна, не так ли, Валентина Васильевна? — с едва заметной иронией осведомился мужчина в тенниске.
— Была! — кивнула я, делая очередной глоток. — До того самого момента, пока вы не напомнили об этом.
— Вы бы что-нибудь поели, — порекомендовал мужчина, не реагируя на мою реплику, исполненную черной, как бразильский кофе, злобой. — Вам надо как следует подкрепиться.
— Вы заранее уверены, что ваши вопросы измотают меня до предела, да?
— У вас чудесный характер, Валентина Васильевна!
— Ну, слава Богу! Мне ведь так хотелось вам понравиться.
— У вас еще ничего не потеряно, — успокоил меня очередной кормилец. — Мало того, я бы посоветовал вам постараться преуспеть в этом.
— А иначе?
— А иначе вам удачи не видать, — улыбнулся мужчина.
— Обидно.
— Конечно, обидно! Вы же верите в удачу, верно?
— Как можно верить в то, чего от природы не существует?
— А я верю. Наша сегодняшняя встреча, к примеру, — это большая удача.
— Для кого?
— Я вам отвечу на этот вопрос. Но только после того, как вы ответите на мои.
— Звучит как ультиматум, — пробормотала я и, пока не началось то, что непременно должно было вот-вот начаться, подлила себе еще кофе.
— А это ультиматум и есть.
— Кстати, а где тот потный очаровашка с неприличной фамилией Хернхорст и соответствующим фамилии запахом?
— Успели по нему соскучиться?
— Никак не могу его забыть, — совершенно искренне призналась я и рефлекторно прижала руку к животу.
— Может, начнем?
— Да, конечно… — Я отодвинула от себя сервировочный столик и улыбнулась. — Вы — сто тридцать пятый по счету человек, который напоминает мне, что бесплатных завтраков не бывает. Учитывая, что данная истина, насколько мне известно, родилась в недрах загнивающего капитализма, мне больно наблюдать, как хорошо ее усвоили именно мои соотечественники. Поверьте обладательнице красного диплома МГУ: в научном коммунизме о бесплатных завтраках нет ни строчки.
— Оставьте в покое научный коммунизм. Тем более что это был не завтрак, а, скорее, поздний ужин, Валентина Васильевна, — мягко откорректировал мое замечание мужчина в тенниске, после чего вновь приоткрыл дверь, вытянул оттуда невысокую деревянную табуретку, сел спиной к входу, щелкнул черной кнопкой диктофона и скороговоркой прошептал:
— Сан-Пауло, 19 марта 1978 года. Показания снимает майор Тихомиров Олег Станиславович…
Затем он протянул диктофон в мою сторону:
— Ваша фамилия, имя и отчество?
— А ваша?
Мужчина в джинсах щелкнул кнопкой «стоп», внимательно посмотрел на меня и негромко, с расстановкой, сказал:
— Это допрос, гражданка Мальцева. Повторяю: не светская беседа, не редакционный треп, а допрос, который проводит офицер советской военной разведки. Вы должны отвечать. И только. Задавать вопросы я вам запрещаю. Если вы еще раз позволите себе отвечать не по форме, я прерву наш разговор на некоторое время, свяжу, положу на пол лицом вниз и изобью вас резиновым шлангом. Понятно?
— Только что вы сказали, что моим зубам и глазам ничего не угрожает.
— Я вас не обманывал, — холодно ответил мужчина в тенниске. — Им действительно ничего не угрожает. Потому что резиновым шлангом я буду бить вас по почкам… Представляете?
