Андрей Ветер - Во власти мракобесия
В комнату бесшумно вошёл Барсуков.
– Как настроение? – спросил он.
– Как ведро дерьма выпил.
– Я вчера выложил Борису Николаевичу всё по Илюшину и Ястребовой, – пожаловался Барсуков. – Шеф не только не насторожился, но устроил мне основательную взбучку.
– Иногда мне кажется, что он издевается над нами. Вымещает на нас досаду на то, что не справился с ситуацией, что всё развалил, посадил вокруг себя воров.
– Может, и вымещает…
Коржаков тяжело вздохнул. Да, президент быстро сломался под бременем всего того, что сопутствует неограниченной власти. Лесть, материальные блага, полная бесконтрольность – всё это превратило Ельцина в существо, которое не желало делать ничего, только наслаждаться своим положением. Все обещанные народу перемены свелись к бесконечным перестановкам в высших эшелонах власти. Причём после каждой очередной порции отставок и новых назначений во власть попадали люди, всё меньше и меньше склонные следовать государственным интересам. Они лоббировали интересы кого угодно: коммерческих структур, иностранных инвесторов, бандитов, наконец, свою личную выгоду. Да и сам Ельцин всё чаще при принятии решений исходил из потребностей семейного клана, а не государства. Нет, Коржаков давно не любил президента и работать продолжал лишь ради того, чтобы устоял институт президентства, но вовсе не Ельцин.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. ИЮНЬ 1996
То, что в штабе по выборам Ельцина началось воровство, для СБП было ясно с того момента, когда от руководства штабом был отстранён Сосковец. Неконтролируемые суммы с большими нулями, обстановка строжайшей секретности, отсутствие финансовой отчётности – мимо такой шикарной возможности проходимцы от власти просто не могли пройти…
Казначеем штаба стал первый заместитель министра финансов Герман Кузнецов. Раньше он был вице-премьером Киргизии, но незаметно для общественности его отправили в отставку. Говорили, что у Акаева, президента Киргизии, дёргается щека при упоминании Кузнецова…
Опасения СБП подтвердились очень скоро.
Смеляков вызвал к себе руководителей оперативных групп и подробно объяснил ближайшую задачу, обрисовав общую картину:
– Значит, расклад получается такой. Ельцин затребовал от олигархов финансовой поддержки. Они согласились поддержать его, но сказали: «Поддержать-то мы вас поддержим, но что мы будем с этого иметь?» И добились от него всяких льгот. Фактически получается, что они дали ему денег, но в ближайшее время гораздо большие суммы вернутся к ним из государственной казны. К тому же на выборную кампанию деньги поступают и от американцев. Понятно, что ребята Чубайса никогда не выпустят пятьсот миллионов из своих рук. Теперь эти деньги уплывают на чьи-то личные счета. И вот это нам надо доказать.
– Руки-то нам развяжут для этого? – спросил Игнатьев.
– Коржаков подписал постановление о проведении спецмероприятий в кабинете Кузнецова в Доме Правительства. По поступившей ко мне информации, предвыборный штаб аккумулировал часть денег именно в этом кабинете. По всей видимости, это и есть американские миллионы…
– Значит, приступаем к работе, – удовлетворённо кивнул Волошин.
– К вечеру подготовьте техническую группу. Будем ставить на «прослушку» кабинет номер 2-17. Ну и убедимся, наконец, чем набиты сейфы во владениях господина Кузнецова…
В десять вечера пять сотрудников технической группы СБП вошли в кабинет № 2-17 Дома Правительства. За ними последовали Игнатьев и Трошин. На вскрытие массивного сейфа ушло немало времени.
– Обана! Тут не Дом Правительства, а настоящий банк! – не сумел сдержать удивления Трошин, заглядывая через плечо Вадиму.
– Воровской общак, – прокомментировал Игнатьев.
В сейфе лежали банковские упаковки долларов и множество бумаг.
– Давайте выкладывать, займёмся арифметикой.
– Смотри-ка… Отчёты, счета… бухгалтерия…
Пересчитав пачки денег, Вадим подвёл итог:
– Всего полтора миллиона долларов наличными.
Документы, обнаруженные в сейфе первого замминистра финансов, окончательно убедили: хищения в предвыборном штабе не миф, а реальность. Перед сотрудниками СБП лежали заготовки платёжек для перевода предвыборных средств в банки на Багамские острова и прибалтийские филиалы американских банков. Каждая платёжка – на пять миллионов долларов. Как явствовало из бумаг, деньги перечислялись за якобы оказанные полиграфические и рекламные услуги.
– Это всё надо скопировать немедленно, – распорядился Игнатьев.
Трошин внимательно просмотрел бумаги.
– Так, здесь пять таких платёжек. По пять миллионов долларов за полиграфические услуги. Да на эти деньги можно всю Библиотеку Ленина переиздать… А номера идут один за другим: с 19-го по 23-й.
– Если есть платёжное поручение номер девятнадцать, значит, есть и номер восемнадцать, и с первого по восемнадцатый есть, – сказал Вадим.
– По пять миллионов на каждую платёжку. Перемножаем на двадцать три, получаем 115 миллионов долларов. И это всё уплыло за кордон! Сто пятнадцать миллионов – это как минимум.
– Подожди, вот посмотри на это. Фундаментальная бумажка! Какое число тут, видишь? 23 мая… Читай: на всё про всё истрачено 300 миллионов долларов. Сегодня уже 19 июня. Сколько они за месяц ещё упёрли? 115 миллионов? Или два раза по столько? Тут этих счетов…
– Это подтверждает нашу версию хищений.
– Подтверждать-то она подтверждает, – согласился Вадим. – Однако торопливость нужна только при ловле блох. Факт хищений почти налицо, но одна наша убеждённость погоды не делает.
– Следствие покажет. Главное, что мы наверняка знаем, что тут лежит. Теперь надо набраться терпения и ждать. Завтра или послезавтра возьмём за шкирман тех, кто придёт за этими бабками, и растрясём их как следует, – проговорил Трошин на блатной манер.
– Ребята, как у вас? – Игнатьев обернулся к тем, кто устанавливал прослушивающие устройства.
– Всё готово. Будет слышно аж как муха летает. Сейчас проверим…
* * *Девятнадцатого июня оперативные мероприятия шли своим чередом, и никто из действующих лиц не предполагал, к каким последствиям приведёт прослушивание кабинета № 2-17 и в какую истерию впадут многие из предвыборного штаба Ельцина.
В 16.3 °Cмелякову сообщили, что в кабинете № 2-17 появился начальник отдела Национального резервного банка господин Лавров. Было слышно, как он неторопливо перекладывал деньги из сейфа в какую-то коробку, мурлыкая себе под нос что-то грустное. Хорошо различался звук затягиваемой верёвки.
Этажом выше располагался кабинет с записывающей аппаратурой. Геннадий Воронин дежурил там неотступно и, как только узнал о «движении» в кабинете № 2-17, сразу доложил об этом Смелякову по АТС-I в автомашину.
– Очень хорошо. Надеюсь, что сегодня у нас будет настоящий улов, – сказал Виктор.
Воронин покрутил головой, разминая затёкшую шею, и надел наушники.
– Может, пора сообщать, чтобы готовились принять его? – спросил его сидевший за пультом подчинённый.
– Он ещё не уходит, – сказал Воронин. – Сел за стол. Наверное, ждёт кого-то.
Он сунул в рот сигарету, помусолил её губами, но так и не закурил. Он обожал такие минуты – близился момент истины. Наэлектризованность атмосферы возбуждала его.
В наушниках послышался звук отворившейся двери, и Геннадий машинально взглянул на часы.
– Ровно пять часов… – Воронин весь превратился в слух.
– Добрый вечер, Борис Александрович, – донёсся незнакомый голос.
– Здравствуйте, Аркадий Вячеславович, – отозвался Лавров.
– Знакомьтесь, это Сергей Лисовский, наш, так сказать, спец по эстраде, – бодрым голосом доложил неизвестный.
– Очень приятно. Вот деньги. Я всё упаковал. Здесь ровно пятьсот тысяч…
Лавров сказал это буднично, без малейшего оттенка секретности, почти равнодушно, как обычно говорит бухгалтер, выплачивая зарплату.
– Пятьсот? – переспросил Лисовский.
Что-то зашуршало, кто-то похлопал ладонью по тугой картонной поверхности.
– Ну, голубчики, дают, – произнёс помощник Воронина. – Полмиллиона, а они даже не пересчитывают.
Геннадий опять соединился со Смеляковым.
– Да, слушаю, – откликнулся полковник.
– Андреич, гости пожаловали, затариваются «зелёными».
– Суетятся?
– Нет, ведут себя спокойно. Будто каждый день по чемодану денег переносят с места на место.
– А откуда ты знаешь, что это не так? Ладно, я скоро подъеду. Действуй по плану…
Воронин отключился от связи и прижал наушники ладонями, чтобы не пропустить ни звука.
– Всё? Можно идти? – спросил неизвестный.
– Я готов, – ответил Лисовский.
– Дай-ка я пропуск тебе отмечу…
– Может, спустишься со мной? – попросил Лисовский, обращаясь, видимо, к неизвестному.
– Если хочешь.
– Аркадий Вячеславович, вы вернётесь? – поинтересовался Лавров.
