Джон Бэррон - Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле
Однако ФБР не сочло нужным немедленно приступать к этому плану, пока не произошло ничего серьезного. Джек сказал Холлу, что у Морриса в клинике Майо якобы случился сердечный приступ, но врачи не теряют надежды. Позднее Моррис показал Холлу письмо от лечащего врача, где тот не рекомендовал ему совершать дальние полеты.
Тем временем послания из Москвы принесли кое-какую информацию. Одно из них, адресованное Холлу, рекомендовало членам партии начать кампанию против размещения в Европе «першингов» и крылатых ракет. В другом предписывалось дискредитировать и оклеветать советника по национальной безопасности Бжезинского. Эти послания снова дали Соединенным Штатам возможность угадывать намерения Советов и действовать соответствующим образом. Картер все-таки отдал приказ о размещении ракет, и Советы невольно подняли статус Бжезинского.
ФБР организовало аналитический отдел, где немало талантливых мужчин и женщин ломали головы над загадками преступлений и шпионажа. Они же отслеживали последствия решений суда по закону о свободе информации.
Некая вдова члена партии подала в суд, обвинив ФБР в том, что оно порочит имя ее покойного мужа. Аналитик из отдела, изучив архивные документы ФБР, которые суд обязал выдать этой женщине, сделал следующее заключение:
«На основании доступных в настоящее время документов Компартии США я пришел к заключению, что Моррис Чайлдс, бывший редактор чикагской «Дейли уоркер», являлся и сейчас является активным сотрудником ФБР. Я также выяснил, что его брат, Джек Чайлдс, живущий в Нью-Йорке, который пользуется доверием Гэса Холла, по всей видимости, также являлся и является активным сотрудником ФБР. Я не настаиваю на проверке правильности этих утверждений. Но если предложить советским аналитикам изучить те же данные, они могут прийти к тем же выводам».
Двенадцатого января 1979 года Стейнбек передал эту информацию Бойлу и спросил, не думают ли в Чикаго, что настало время применить «компромисс». Бойл ответил, что желает поговорить с 58-м.
В интервью 1993 года Ева вспоминает:
— У нас было множество хитроумных способов связаться друг с другом. Мы никогда не подходили к телефону после первого звонка, а считали их количество: это означало, что Уолт перезвонит через определенное время, а число звонков сообщит, что нам надо сделать. Помню, что «четыре коротких и три длинных» означали, что ФБР собирается отозвать нас немедленно, даже если я в ночной рубашке…
Уолт позвал нас в убежище (секретный офис). Уолт был ирландцем, он мог быть смешным и обаятельным. И Джон (Лэнтри) — он был наполовину ирландцем, наполовину шотландцем… Они обращались со мной, как с королевой, а иногда — как с младшей сестрой. Я всегда была у них желанным гостем и присутствовала на многих совещаниях.
Моррис и Уолт были чрезвычайно умны и умели понимать друг друга почти без слов. Уолт попросил Морриса придумать какой-нибудь способ свернуть операцию, Моррис ответил: «А почему бы и нет?» Уолт сказал: «Ты прав». Вот как они разговаривали.
Седьмого сентября 1979 года Морриса удивил один телефонный звонок. В Северную Америку приезжал Николай Мостовец. Разумеется, он знал, что Королевская конная полиция Канады и ФБР не останутся равнодушными к его поездке. Советы всегда старались скрыть свои отношения с Моррисом, однако Мостовец, остановившись в отеле в Чикаго, позвонил и пригласил его и Еву на обед в «Карт ресторан» на Чикаго-Луп.
Мостовец держался сердечно и дружелюбно: он выразил озабоченность состоянием здоровья Морриса и предложил ему приехать в СССР отдохнуть в партийном санатории. Моррис объяснил, что он бы очень этого хотел, но врачи запретили ему совершать долгие поездки. Мостовец сказал, что все друзья Морриса с нетерпением ждут того времени, когда он снова сможет работать и путешествовать.
Из этого ФБР сделало вывод, что утечки информации о «Соло» либо еще не достигли Москвы, либо не поняты. Но поздней весной 1980 года Стейнбек прислал сообщение, что данные, представленные в суде вдовой партийного деятеля, заставили людей из штаб-квартиры предположить, что Моррис в опасности. Бойл велел ему быть готовым к отъезду в любой момент.
Обычно Моррис хранил в Чикаго приличную сумму советских денег для Холла на случай, если тому не удастся связаться с Джеком. Двадцать восьмого мая в Нью-Йорке он сообщил Холлу, что о нем якобы начали наводить справки и ему придется скрыться. Поэтому он хочет вернуть все партийные фонды Холлу. И он отдал ему 225 437 долларов наличными. Холл, сам в прошлом вынужденный скрываться, все понял и согласился, что пока они с Моррисом будут общаться через жен или Джека. Второго июня Элизабет вылетела в Чикаго и забрала у Евы остальные деньги.
Внезапно заболел Джек. Он страдал хроническим бронхитом, эмфиземой и сердечной недостаточностью. Вместо него Моррис в июне пять раз связывался с КГБ с просьбой о личной встрече, чтобы обсудить вопрос о своем возможном преемнике. По непонятным причинам от нью-йоркской резидентуры КГБ ответа не последовало.
Тревожась за Джека, Холл навестил его двадцать девятого июня и уговаривал лечь в клинику Майо, которая, казалось, сотворила чудо с Моррисом. Одиннадцатого августа «скорая» доставила Джека в больницу в Нью-Йорке. Двенадцатого августа 1980 года Стейнбек позвонил Бойлу: 69-й умер от инфаркта.
Ева рассказывала:
— Моррис очень переживал. Они с Джеком были очень разными, но братья семьдесят лет вместе шли по жизни, многое испытали и были очень близки. Все мы были близки друг другу. Младший брат Морриса погиб на войне. Бен (еще один брат, обеспечивавший прикрытие в Чикаго) умер. Все его братья ушли из жизни.
ФБР все еще могло контактировать с Кремлем через коминтерновского радиста NY-4309S, и этот обмен сообщениями завершился двенадцатого августа встречей между офицером КГБ Константином Корявиным и Моррисом. Корявин сообщил, что Политбюро и все московские друзья Морриса глубоко сочувствуют ему в связи со смертью Джека и спрашивают, чем можно помочь его семье. Моррис ответил, что семья в порядке, но сам он боится, что его делом занялось ФБР. В связи с этим, а также в связи с ухудшением его здоровья им с Холлом придется подыскать ему замену. И он предложил кандидатуру человека под псевдонимом «Цезарь». Корявин обещал подумать над предложением, и они договорились снова встретиться шестого сентября. На этой встрече Корявин дал подробные указания относительно контакта «Цезаря» с представителями Советов в Вене двадцать третьего сентября. Очевидно, «Цезарь» выдержал экзамен и все шло к тому, что с его помощью ФБР могло начать новую операцию. Однако вскоре после возвращения из Европы «Цезарь» умер.
Советы продолжали слать сообщения через NY-4309S, а Ева и Элизабет общались друг с другом до лета 1981 года, когда из штаб-квартиры пришло предупреждение: Моррис в опасности.
Перед домом Морриса остановился фургон для перевозки мебели, из него вышли грузчики. Все они великолепно смотрелись: безукоризненные комбинезоны, подтянутые фигуры, вот только карманы у каждого как-то подозрительно оттопыривались. Старшим у них был Уолтер Бойл. В этот день он отправил Морриса и Еву, агентов 58 и 66, на их последнее задание— на этот раз в уютное укромное жилище, за которым наблюдали и которое навещали люди из ФБР.
Окно в Кремль и в умы его правителей наконец закрылось.
То, что случилось после закрытия окна в Кремль, еще раз доказывает важность операции «Соло» для США и для всего мира.
Шестнадцатого сентября 1985 года в старую крепость на побережье Англии на вертолете Королевских ВВС прилетел директор ЦРУ Уильям Кейси. Эта крепость была оплотом британской разведки, ее еще называли MI-6 или SIS. Среди тех, кто встречал Кейси, были Кристофер Кервен, шеф MI-6, и Олег Гордиевский, который шестнадцать лет работал на англичан в самых верхах КГБ.
На вершине своей карьеры в СССР Гордиевский был резидентом, отвечающим за действия КГБ в Великобритании; иными словами, все офицеры КГБ в Лондоне получали приказы от английского шпиона. В 1985-м Гордиевский попал под подозрение, как он полагал, по вине самого гнусного предателя в истории Америки: офицера ЦРУ Олдрича Эймса (послужившего причиной провала по меньшей мере десяти американских агентов в СССР; в 1994 году был приговорен к пожизненному заключению). КГБ отозвал Гордиевского в Москву, посадил его под домашний арест и начал допросы. Согласно разработанному плану действий в чрезвычайной ситуации, Гордиевский известил MI-6 о надвигающемся провале, и последовала самая дерзкая операция за всю историю шпионажа в мирное время: англичане выкрали Гордиевского прямо из-под носа КГБ. (План спасения был настолько дерзким, что посол Великобритании в Москве пригрозил подать в отставку, если попытка будет предпринята. Премьер-министр Маргарет Тэтчер, говорят, ответила так: «Если мы не осуществим этот план, Крис (Кервен) может подать в отставку. А Крис мне нужен».)
